Все произошло так быстро, что я даже толком не успел рассмотреть марку машины, сбрившей американца с дороги. Понял только, что это был какой-то импортный кроссовер.
Раздался резкий визг шин после начала торможения, но скорость автомобиля была слишком высокой. Американец, как игрушка, ударился о массивный нос машины, и его тут же затянуло под колеса. Подскочив на нем, как на кочке, авто проехало еще метров десять, остановилось.
Водительская дверь распахнулась, и оттуда кто-то выглянул.
— Нихера себе! — Заорал удивленный водитель, а потом просто захлопнул дверь и вдарил по газам.
Машина взвизгнула шинами и умчалась в темноту так, будто ничего и не произошло.
Морщась от боли в плече, я медленно приблизился к исковерканному телу амера. Нойзман лежал на обочине в совершенно неестественной позе. Его голова, сидевшая на странно вывернутой шее, обратилась лицом к небу. Глаза были открыты и полны удивления.
— Нихера себе, — процитировал водителя подошедший Степаныч. — Ну, Витя, и что мы будем теперь с ним делать?
Глава 10
— Ты что, Витя, ранен? — Спросил Степаныч, оторвав взгляд от тела американца.
— Пустяки, царапнуло, — покачал головой я.
— Дай посмотрю, — Степаныч тронул меня за раненое плечо, но тут же пошатнулся.
Ноги подвели старика, и тот буквально сложился на дорогу. Я успел поддержать его, чтобы Степаныч не стукнулся головой.
— Сука… — прошипел я, видя, что старик теряет сознание. — Степаныч, очнись давай.
Я похлопал ему по щекам, но Степаныч не отреагировал. С трудом я оттащил его на обочину, уложил на землю в нескольких метрах от тела американца. Потом поторопился в машину, чтобы взять воды. Достав из салона полторашку из-под пепси-колы, наполовину заполненную водой, побежал к Степанычу, полил ему на лицо.
Старик зажмурился, слабо зашевелился.
— Витя… — прохрипел он.
— Что-то тебе совсем хреново, — покачал я головой. — Кажется, все же надо тебе в больницу, друг.
— Т-тамара… — проговорил он слабо. — На меня нет времени…
Внезапно на дороге, со стороны Армавира возник свет фар, издали зашумели шины. Я обернулся.
Двойной пучок света быстро увеличивался. Машина приближалась и… стала притормаживать. Через полминуты рядом с нами остановилась белая Нива.
Я напрягся, глянул на Беретту, лежащую под распахнутой дверью моей машины. Не известно, какие пожаловали гости.
— Витя? Витя Летов? — Крикнул первый покинувший машину мужик. Вслед за ним выгрузились еще двое.
Это были черемушенские. Трое бандосов торопливо подбежали к нам со Степанычем.
— Еб твою… — отозвался первый, тот, что был за рулем — крепкий, бритый налысо детина с большим подбородком. — А че тут у тебя такое?
— А это там кто валяется? — Спросил второй бандос, — коротко стриженный мужичок с глубокими залысинами над висками, указав взглядом на америкоса. — А че его так перекосо#било?
Степаныч попытался было встать, однако я успокоил старика, поднял взгляд на бандосов.
— Так, братва, нужна ваша помощь.
— Так Кулым нас за этим и послал, — проговорил третий, носивший олимпийку прямо поверх белой майки-алкашки.
— Которого перекосо#било, — я кинул назад, на тела американца, — надо прикопать. А Степаныча — в больницу.
— Нет, Витя, — старик с трудом мотнул головой, зашипел от боли. — Я с тобой.
— Нет, Степаныч. Тебе на МТС нельзя. Ты даже на ногах не держишься.
— Витя… я не могу…
— Степаныч, — я заглянул в глаза старику. — В нашей компании ты всегда был голосом здравомыслия. Даже когда я заводился и мог выкинуть что-нибудь импульсивное. Как тогда, с Чобой на рынке, ты пытался меня остановить. Так подумай и сейчас здраво. Я понимаю, что ты хочешь спасти Тамару. Но ехать тебе нельзя.
Степаныч посмотрел на меня слезящимися глазами. С трудом тяжело сглотнул.
— Я тебя понимаю, — повторил я. — Будь ты не так серьезно ранен, я бы никогда не запретил тебе помочь вытащить заложников.
Степаныч раскрыл было рот, словно хотел что-то сказать, однако промолчал, отвернулся.
— Сейчас другое дело, Степаныч. Тебя надо подлатать.
— Ладно, — он кивнул. — Ты прав, Витя. Я буду тебе только балластом.
— Не балластом, — возразил я. — Я лишь хочу, чтобы все мои выбрались из этой передряги живыми.
— Ну так что делать будем? — Подал голос крепкий водила. — Вместе едем, или нет?
Я поднялся.
— Нет. Как я и сказал, пацаны: труп надо прикопать. Степаныча срочно доставить в больницу. Он совсем плахой.
— А ты? — мужик с залысинами кивнул на мое окровавленное плечо.
— Так, царапина. Жить не мешает.
— Я думал, мы едем сук Костлявого стрелять, — сказал водитель немного расстроено.
— Подбежите, как с этим закончите.
— Ты поедешь туда один? — Степаныч с трудом уселся на обочине, глянул на меня немного обеспокоенно. — Там, скорее всего, будет охрана.
— Знаю, — проговорил я. — Справлюсь, как-нибудь.
— Витя, соваться туда одному очень опасно.
— У меня нет времени ждать людей Кулыма, — возразил я. — Им придется вернуться в город. И неизвестно, что эти упыри могут сделать с остальными заложниками, пока мы будем мешкать.
— Ну уж точно не отпустят, — ощерился водила, но улыбка тут же сошла с его лица под моим тяжелым взглядом.
— Ладно, пацаны, — сказал я. — Работайте. А я погнал.
— Погодь, — позвал меня мужик с залысинами. — Оружие-то есть?
— Пистолет.
— Мелковато. Постой здесь.
Он вернулся к машине. Открыв дверь багажного отделения, достал укороченный автомат Калашникова и лишний рожок к нему. Вернувшись, вручил оружие мне.
— Тебе щас нужнее. Если помрешь, Кулым нам голову отвернет, — сказал бандит.
Приняв автомат, я поблагодарил братков и примерил оружие к раненому плечу. Как я и ожидал, вести огонь в таком состоянии будет сложно. Врядли я смогу бить прицельными очередями. Но Калаш лучше, чем его отсутствие.
Хутор Северный спал. Он тяжелой грядой из черных во тьме домов лежал вдоль трассы. Кое-где, тут и там в нем, сияли огоньки. Это светились редкие окошки хат и домов, кое-где работали дворовые фонари.
Сам хутор меня не интересовал. МТС лежала дальше, за ним, и ближе к реке Уруп, впадавшей в Кубань.
Я завернул с трассы на дорогу до хутора, помчал кратчайшим путем — через центр. Когда пронесся мимо старого ДК, где стоял на пьедестале видимый во тьме силуэт Ленина, повернул направо, на улицу Северную. Дальше, по ней, снова вниз, до широкой, но заброшенной дороги, что вела к МСТ.
За многочисленными пустырями, поросшими крохотной рощицей и густыми зарослями разнообразного кустарника, уже приглядывалась станция.
Ее просторная территория, огороженая высокими секциями бетонного забора, показалась вдали. Она открыла мне шиферные крыши приземистых гаражей, старых ремонтных боксов и ангаров. Во дворе и при въезде горел свет.
Когда до МТС оставалось метров сто пятьдесят, я остановился. Проверил патроны в магазине автомата, перезарядил Беретту.
Перекинув ремень АК через здоровое плечо, пошел к МТС, скрываясь в редких здесь зарослям молодой, но уже высокой акации. Когда они кончились, пришлось пересекать поросший невысоким бурьяном пустырь.
Брешь в заборе МТС я увидел почти сразу. Сбоку, ближе к въезду на ее территорию, угол одной из плит был отколот. Дыра находилась у земли и была небольшой, но достаточной, чтобы я смог пролезть внутрь. Ведь просто так, с главного, заходить было опасно.
Там, на длинном металлическом столбе, сидел и освещал выезд одинокий фонарь. Кроме того, еще у забора я услышал приглушенные мужские голоса.
Забравшись внутрь, я попал на обширную территорию МТС. Тут и там стояла здесь заброшенная техника: полуразобранные тракторы, колеса, матовала от комбайнов, обглоданные до пустого кузова грузовые машины. Недалеко от входа я приметил пустую блочную сторожку.
Моей целью был какой-то контейнер. Американец сказал, что Женю, Фима и Томару держат именно там. Спрятавшись во тьме, за ближайшим доступным мне укрытием: большой тракторной косилкой, я стал наблюдать за территорией.
Контейнера я не увидел. Зато увидел бандюков. Их было трое. Все сидели прямо во дворе, у маленькой конторки МСТ. Они расположились на валявшихся там бетонных сваях. Бандиты устроились в небольшое кольцо и болтали.
Не поодаль от них, почти у сторожки стоял старый газон без кузова, капота и дверей. А вот контейнера я так и не заметил. Он мог находиться глубине двора, а большую часть обзора мне закрывал газик.
Что ж. Каков план действий? Драться с троими разом в моем состоянии будет сложновато. Рана на плече ныла и сковывала движения. Болела и старая, которую оставил мне Семен. От нее сводило живот. Сейчас плечо не позволит мне выскочить и скосить всех троих очередью. А в одиночку такую перестрелку я не потяну. Тогда я решил работать иначе.
Ближайшим укрытием, где можно было спрятаться, оказался старый газон. Я приметил еще сторожку, трактор и большую навесную систему плугов, а также несколько, лежащих в рядок матовил от комбайнов. Но до первых двух вариантов было далековато, а мотовила и плуги представляли из себя слабое укрытие. Сторожка же расположилась прямо под светом фонаря, и оттуда, чтобы остаться незамеченным, все равно придется бежать к Газону.
Решившись, я медленно, держась подальше от поля зрения бандитов, сразу пошел к самосвалу. Пришлось пригнуться, и следить за автоматом, чтобы его толстый пламегаситель ненароком не лязгнул о землю.
Добравшись до самосвала, я спрятался за его задним колесом. Отсюда мне стало видно и машину бандитов, что стояла почти у сторожки, практически посреди въезда на территорию. Бандиты приехали сюда на пятерке жигулей.
— Че-то Костлявый долго, — сказал вдруг один из бандосов.
Отсюда их тихие разговоры стали уже разборчивыми, и я даже смог подслушать, о чем болтают бандиты.
— Ну и что? — Возразил вторй. — Че тебе, не сидится, что ли?