— Закончил? — Я кивнул, когда сиплый, раздув ноздри, заткнулся.
— А че, — он тоже, глядя на меня снизу вверх, кивнул. — Есть че ответить?
Внезапно, где-то вдали щелкнуло, будто бы огромным кнутом. В метре от нас взорвался асфальт. Меня и сиплого ужалило мелкими осколками бетона.
Братки, все как один, аж присели. Обороновцы засуетились у меня за спиной.
— Какого хера⁈ — Крикнул Сиплый.
— Промазал, сука! — Заорал, вдруг, Монах.
Когда все замешкались, высматривая снайпера, который, видимо, хотел меня убить, я среагировал со скоростью молнии.
Просто взял и щелкнул в кармане кнопкой пульта-детонатора, сделанного из сигналки. Стена, у которой стал джип Тахо, тут же рванула. Тех, из бандитов, что был поближе, накрыло смесью пыли и осколков кирпича, побило камнями. Пыль тут же разметалась по всей округе, застилая снайперу обзор. Братки стали падать на землю, закрывая головы руками.
Это сработала взрывчатка, доставшаяся нам от Косого. Мы заминировали стену с внутренней стороны. Заряд был недостаточно мощным, чтобы разметать авто бандитов, но его хватило завалить половину стены старого цеха.
Вдруг крыша над местом взрыва накренялась и сползла, обрушившись на Тахо. Остальные иномарки побило вытолкнутым взрывной волной шлакоблоком.
— Какого хуя! Сука! — Крикнул в неразберихе Сиплый, а потом схлопотал от мен по роже.
Щуплый бандос в один миг обмяк и оказался в моей железной хватке. Я прикрылся им от возможного огня снайпера.
Монах, согнувшийся от прогремевшего взрыва, полез за стволом. Его дружки тоже замешкались, доставая оружие. Готовый к этому Фима вскинул свой обрез. Женя указал стволом Нагана на Монаха.
— Стоять! — Показал я лысому другой детонатор. — Я заминирован! Рыпнитесь — все, нах, взлетим на воздух!
Глава 18
Крыша заброшенного цеха Армавирского стекольного завода
— Нихера себе… — Протянул Муха, оторвавшись от прицела СВД. — Это чего там бабахнуло?
Витя Бурый, залегший рядом с Мухой, удивленно отпрянул от своего бинокля, потом вновь всмотрелся в него.
Он осматривал двор кирпичного. Там сейчас клубилась пыль, а мгновение назад, прогремел взрыв, повлекший за собой страшный грохот обвала.
— Муха, ты, мля, куда целился?
— Как Кулым и приказал, Летову под ноги. Да ты че, Бурый, гонишь? Это не я! У меня, мля, снайперка, а не #бучая базука!
— Мля, — Бурый внимательнее осмотрел двор кирпичного, пыль на котором мало по маслу рассеивалась, — Лады. Мы сделали, все что надо. Давай сваливать.
Бурый поднялся. Муха встал за ним следом, тяжело повесил СВД не плечо.
— Пацаны! — Крикнули им снизу. — Вы, сука, куда попали⁈
— Это не мы! — Заорал в ответ Муха. — Там Летов, походу, снова че-то крутит-мутит.
— Хе, — хмыкнул Бурый, глядя в сторону кирпичного. — Хитрый, сука, как лиса. Ладно, пацаны! Поджигай девятку! Мы сваливаем!
— Падла… — Выдал было Монах, но я осадил его холодным взглядом.
Пыль немного осела. Бандиты, сбитые с толку обвалом цеха, торопливо приходили в себя. Сиплый испуганно застыл у меня в руках.
— Тебе, мля… мало не покажется… — Просипел Сиплый. — Тебя теперь по кусочкам собирать будут, как, сука, конструктор лего-го.
— Заткни хайло, — бросил я ему, а потом крепче стиснул шею.
Братки повскакивали на ноги, кто-то из них уже указывал на нас стволами автоматов.
— Скажи, чтобы не стреляли, — сжал я пульт от сигналки. — Ни то и твой Сиплый, и ты — оба взлетите нах на воздух. Потом хер куски соберешь. Мне-то терять нечего, раз пошел такой базар. А вам?
Монах глянул в безумные глаза Фимы, который навел на него дульный срез обреза. Во второй руке, Ефим, словно меч, держал лопатку. Проигрывал ей, чудно вращая в ладони. Корзун, холодный, как кусок стали, щелкнул курком нагана. Затянулся сигаретой и отбросил бычок.
— Ты Витю послушай, — сказал он меланхолично. — Он бывает нервный, когда на него за просто так наезжают. Да и не только нервный. Еще и агрессивный, что не удержишь.
Монах, глубоко дыша, водил взглядом от меня к Фиме и Жене. Потом утер посеревшее от пыли лицо, но только размазал по нему грязь, смешавшуюся с потом. Монах обернулся, замахал руками:
— Не стрелять! А ну, стоять на месте, мля! У Летова бомба!
Братки послушались, но пушек не опустили.
— Тебя порежут… — Снова высоковато, — пропищал Сиплый. — Порежут…
— Я хотел по-хорошему, — холодно проговорил я, проигнорировав его писк. — Видит бог, хотел. Но такого беспредела со мной творить никому не позволю.
— Ты нам тачки побил! — Крикнул Монах.
— А вы хотели меня пристрелить, — пожал я плечами. — Уж извините, но моя жизнь мне дороже, чем ваши тачки.
— Дороже⁈ Да ты ж заминирован!
— Отчаянные времена требуют отчаянных решений, — беззаботно ответил я.
— Мамикон с тебя шкуру сымет, Летов, — прошипел Монах.
— Можешь брехать сколько хочешь. Но я тебе сейчас расскажу, как будет. Я хочу встретиться с твоим Мамиконом. К вам у меня уже нет доверия. Вопросы порешаем с ним лично.
— Да ты оборзел, Летов! — Заорал лысый бандит и от злости и досады оплевал собственный подбородок.
— Только щас дошло? — Хмыкнул Фима.
— Короче, так. Этот утырок остается у меня, как залог, что вы нас не расстреляете, когда мы станем уезжать с кирпичного, — холодно проговорил я. — С вашим главным я хочу встретиться завтра, в полдень. Ресторан У Сома, что по Кирова. Час дня. Там людно. Пушками размахивать не сильно захочется. С ним мы все вопросы и порешаем. А сейчас прикажи всем своим стоять на месте и не двигаться.
Монах нахмрурил брови. Зрачки его скакнули к массиву цехов и корпусов, протянувшихся метрах в семиста от кирпичного.
— Снайпера своего ждешь? — Спросил я. — Он стрелять не будет. С такого расстояния у СВД разброс приличный. Побоится зацепить это говно на палочке.
— Ты кого говном назвал⁈ — Захрипел Сиплый.
— Закрой пасть, — сказал я. — Значит так. Сейчас вы ждете здесь десять минут, пока мы не свалим. А потом грузитесь в свои таратайки и бежите к вашему Мамикону, обо всем докладывать. Если хоть одна пуля прилетит в нашу сторону, этому Сиплому хана. Прирежу, как собаку. Понял? Если станете стрелять мне в спину — рвану, не подумав. На мне осколочный заряд. Разброс до ста метров. Посечет, останешься без лысины.
Монах робко покивал.
— Ну и отлично. А теперь возвращайтесь к своим и ждите. И давай без глупостей.
— Да вы все тут на голову двинутые, — сказал в ответ Монах, а потом отправился к остальным браткам.
— С волками выть, — бросил я ему вслед.
— Подожди, Вить, — задумался Женя, когда вся наша бригада отчалила с кирпичного, — А ты че, лишний заряд с собой прихватил?
— Нет, — сказал я, не отвлекаясь от дороги.
— Так, погоди, — Корзун задумался. — От Косого нам досталось всего четыре заряда. Два мы взяли с собой. Так?
— Так, — улыбнулся я.
— Их я заложил под стеной. Так?
— Так, — пожал я плечами.
Через салонное зеркало я увидел, как Фима со Степанычем переглянулись на заднем сидении.
— А откуда еще один? Ты же сказал этому хмырю лысому, что заминирован.
— Да, — кивнул я беззаботно. — Сказал. И пригрозил сигналкой от Крузака.
Женя, обычно соображающий довольно медленно, нахмурившись, уставился перед собой. Мне показалось, что я буквально слышу, как натужно работают его мозги.
— Угу, — промычал он. — Угу…
В следующее мгновение Женя тихонько рассмеялся. С каждым позывом, его смех все громче и громче разливался по салону машины. Первым сдался Фима. Подхватив Женино настроение, он заржал следом. Разулыбавшись, к ним присоединился и Степаныч. Последним сдержанно рассмеялся я.
Мамикон схватил молодую проститутку за ягодицы. Та, сидя на нем, громко захихикала и завизжала. Банное полотенце соскользнуло с ее объемной груди.
— Вот скажи мне, дорогая, — разулыбался ей Кесоян, — ты вот вся такая красивая, а что же ты в валютных проститутках сидишь?
Девица сладострастно заглянула Кесояну в глаза. Медленно опустилась к уху авторитета, замурлыкала ему тихонько:
— Повезло, сладкий мой. Считай, счастливый билет вытащила.
Когда в предбанник ворвался Монах, девушка завизжала снова, но теперь от страха. Она соскочила с огромного тела Кесояна, рефлекторно натянула полотенце чуть не по самые щеки. Девушка не заметила, что тем самым обнажила лобок.
Мамикон, сидящий в большом деревянном кресле, у маленького столика, полного еды и бухла, как-то расстроенно засопел.
Монах же, застыл в дверях, тяжело сглотнул.
— Невежливо так врываться, брат, — внешне совершенно спокойно и даже меланхолично проговорил Мамикон. — Тебя что, мама в детстве вообще никак не воспитывала?
— Я только со стрелки с Летовым, — снова сглотнул Монах тяжелый ком. — Выжил он. Снайпер Кулыма промахнулся.
Мамикон уставился на лысого бандита своими словно бы сонными глазами, опять тяжело засопел.
— Плохо, — сказал он. — Но это все равно не повод заходить, куда не просят.
— Он схватил Сиплого, — выдавил из себя Монах. — Схватил и ушел с ним. У Летова бомба была.
Мамикон замер без движения. Словно обнаженная глыба жира, он просто сидел, будто не живой. А потом толстый авторитет с силой сжал подлокотники. Дерево даже скрипнуло в его пальцах. Медленно, с трудом, встал с кресла.
В следующее мгновение авторитет дернулся. Дернулся неожиданно быстро для человека таких габаритов. Перевернутый жирдяем стол рухнул на плитку предбанника. Вся еда повалилась на пол. Бутылки с вином разбились в дребезги, окрасив плитку красным, залив упавшую пищу.
— Что⁈ Сиплого⁈ — Крикнул Мамикон. — Да как вы, долбо#бы, это допустили⁈
— Мы… Я не знаю… — шокированный Кесояновой вспышкой гнева, промямлил Монах.
— Знаешь… Ты все прекрасно знаешь… — Прошипел толстяк сквозь зубы. Знаешь, что Сиплый — та еще трусливая мразь. И помнишь, что он сделал в прошлый раз, когда у нас с ним были дела.