После обеда мы в палате устроили ревизию запасов продовольствия. Гора с конфетами радовала, а вот печенье, сухари и баранки подходили к концу. Катя в тетрадке старательно писала общий список, Маринка строчила письмо родителям, Ленка приводила в порядок тумбочку, вторая Ленка сидела на кровати и демонстративно ленилась, расчесывая длинные русые волосы.
— Лимоны заказываем? — спросила Катюшка. — Сколько осталось?
— Я уже попросила у родителей два килограмма, но мама спрашивает, не болеет ли наш отряд цингой. — Маринка выпрямилась, убрала темную челку от глаз, нахмурилась. — Что это за болезнь такая, а?
— Когда зубы выпадают, — объяснила Ленка и замерла, нежно прижав драгоценную банку с домашним вареньем к груди. — Стоп-стоп-стоп! Юлька, ты же завтра уезжаешь?!
Со второй смены я должна была уехать раньше других. Родители собирались в поход с друзьями: дома на полке шкафа лежали билеты на поезд, байдарки и палатки ждали своего часа в коридоре. Хуже не придумаешь. Из-за отъезда я пропускала Королевскую ночь, когда разрешалось веселиться и танцевать почти до утра. Для этой ночи все привозили особый наряд и не доставали его из чемодана до конца смены. Увы, я не попадала на традиционный праздник прощания, и данную трагедию мы с подругами пережили еще в начале июля, когда родители сообщили о походе. Да, мы смирились, однако время пролетело безжалостно быстро: вроде и помнили, но особо не задумывались… А теперь ситуация немного изменилась, без лишних слов мы понимали это.
— Кошмар, — выдохнула Катюшка, откладывая ручку и тетрадь.
— Ну почему, почему, почему… — протараторила Ленка и с негодованием топнула ногой.
Мы знали, что вряд ли еще когда-нибудь соберемся здесь, слишком взрослые…
— Не хочу в поход, — с отчаянием простонала я и плюхнулась на кровать. Меня совершенно не тянуло в леса и горы, и длинное серебристое весло с оглушительным треском проигрывало деревянной теннисной ракетке и зеленому столу с сеткой посередине.
Душа разрывалась на части, казалось, нет способа утешиться хотя бы на краткий миг: если раньше отъезд приравнивался к горестной драме, то после некоторых событий — это была уже космическая катастрофа.
А я и не поняла…
Не угадала…
Не прочувствовала до конца…
Но вот теперь…
Кино и дискотека всегда чередовались: то одно, то другое, а потом небольшой перерыв. На рядовые танцы особо никто не наряжался — в чем были, в том и шли. Пожалуй, прическам уделяли особое внимание, и те, кто обладал сокровищем под названием «косметика», пользовались тенями и румянами. Моя короткая стрижка не поддавалась разнообразию, поэтому на сборы я обычно тратила одну минуту, что усиленно раздражало Катюшку, так как ее модная стрижка «Аврора» требовала гораздо больше времени.
Но на эту дискотеку все собрались за считаные секунды. Последний вечер вместе и… Никто не заговаривал о Славке, мы молчали, точно бывалые партизаны на допросе, однако каждая из нас надеялась, что он придет. Я — потому что недосказанность и необъяснимые чувства мучили, отвоевывая с каждым часом все больше и больше территории в душе. Девчонки — потому что вместе мы — сила. Иначе никак нельзя.
Отчего время летит столь быстро, порой не хватает недели, дня и даже минуты…
В зале обычно держались группами, наше козырное место находилось в дальнем левом углу — отлично видно дверь: кто входит, а кто выходит. Выключенный свет, простенькая цветомузыка, любимые хиты, и каждый пятый танец — обязательно медленный. Сердце отчаянно стучало и звало…
Я вовсе не собиралась совершать немыслимые подвиги: пересекать зал и приглашать Славку, такое даже в голову не могло прийти. Хотелось его увидеть в последний раз; быть может, он подойдет (хотя бы к Ленке), и мы поболтаем о пустяках, затем прозвучат обычные «пока», «до завтра», я успокоюсь, полюблю туристические маршруты и с бодрой радостью возьмусь за весло…
Я никогда не видела танцующего Славку. Ему по рангу не особо было положено, да и девчонки в его глазах наверняка выглядели мелкотней. Исключение могли составить только пятнадцатилетние красавицы первого отряда, но Славка лишь временами разговаривал с ними около корпуса, угощал конфетами и, как мы подозревали, сигаретами. Доказательств «страшного преступления» не существовало, однако легенда устраивала всех, особенно девчонок первого отряда. В глазах других они выглядели ого-го!
На дверь я старалась не смотреть, но голова сама повернулась именно в тот момент, когда в зал вошел Славка. В его движениях уже привычно угадывались спокойствие и уверенность, я замерла, получая необъяснимое удовольствие только от того, что могу видеть «страшного атамана».
К нему тут же подскочили мальчишки и начали что-то рассказывать, но Славка слушал невнимательно: улыбался и поглядывал по сторонам. Ленка приветственно махнула рукой, он ей ответил тем же. Я удивилась, осознав, какие простые и дружеские отношения между ними, без натянутости и фальши: оказывается, со Славкой можно дружить. Конечно, они выросли вместе в одном поселке, но все же…
— Мог бы и подойти, — фыркнула Ленка, бросив на меня быстрый взгляд. — Трудно, что ли?
— Да уж, — поддержала Катя.
Я пожала плечами, демонстрируя стойкое равнодушие.
Наверное, даже «атаману» иногда нужно набраться храбрости… Или он все решил сразу, как только пришел и увидел меня?
Каждый пятый танец — медленный…
И стоило зазвучать плавной музыке, как Славка отлип от стены и направился в нашу сторону. Семь метров, четыре, три… Нет, никто не предполагал, что он идет приглашать. Поболтать с Ленкой? Конечно, да.
Но Славка остановился точно напротив меня, наши тени почти совпали в легкой пляске цветомузыки. В его глазах опять было слишком много той самой, уже знакомой, доброты, и она, бесспорно, принадлежала лишь мне. А еще я поймала еле уловимое смущение, и эта хорошо спрятанная Славкина тайна сделала меня самой счастливой на свете. Ему не все равно.
— Идем? — спросил он, опустив формальности.
Кивнув, я пошла за Славкой в центр зала, а казалось, будто шагаю на край света, туда, где не ступала нога человека, где нет посторонних глаз. И не имело значения, сколько взглядов устремилось в нашу сторону; пожалуй, я начинала привыкать ко всеобщему вниманию.
Как поднять руки и положить Славке на плечи?
Как не упасть в обморок, когда он прикоснется к моей талии?
Наисложнейшие вопросы, но я справилась? Видимо, страх иногда на пользу: подбадривает и делает многое за нас. Никогда я не чувствовала себя так хорошо. Ощущение, будто мы давным-давно договорились встретиться именно в этой точке земного шара и вот так станцевать, согревало и убаюкивало, о плохом совсем не хотелось говорить.
— Завтра я уезжаю, — наконец произнесла я, и руки Славки напряглись.
— Куда?
— В Москву, домой.
— Не вернешься?
— Нет. Родители собрались в поход… Ну и…
— Понятно. Когда они за тобой приедут?
— Вожатая сказала — после обеда.
Славка молчал какое-то время, а я неслась в недавнее прошлое и торопливо, боясь не успеть за пять минут медленного танца, перебирала наши слова и взгляды. Как много мне нужно было хорошенько запомнить, чтобы потом бесконечно вспоминать: и в палатке, и в байдарке, и около костра.
— Бери девчонок, и пошли на футбольное поле, — сказал Славка, когда музыка сменилась на быструю. — Сейчас же ты не уезжаешь, правда? — Он улыбнулся, и я, не удержавшись, улыбнулась в ответ.
Устроившись на скамейках для болельщиков, мы болтали и дружно грызли ванильные сухари. Славка рассказывал разные истории из жизни поселка, которые изредка дополняла Ленка. Мы сидели очень долго, пока не появились вожатые и не загнали нас в корпус, традиционно обещая лишить сладкого, кино, дискотеки и «Огонька», в придачу. Славка пошел по аллее к воротам, и я видела, как он обернулся около первого фонарного столба.
На следующий день наша палата вполне могла поучаствовать в конкурсе «Печаль года». Вещи я собрала после завтрака, обед проглотила не жуя, взяла чемодан и в окружении девчонок отправилась к двухэтажному зданию администрации, где меня вместе с документами должны были вручить родителям. Вчерашний вечер я расценивала как подарок судьбы, пожалуй, я и так получила слишком много, мне есть о ком вспоминать, сидя на берегу реки. Славка. Славка. Славка.
«Не хнычь, — наконец-то проснулась упертость. — Он пригласил тебя на танец. Разве этого мало?»
Много.
И мало…
Когда на дорожке появился папа, я уже была готова отправиться в Москву. Мы с девчонками обнялись и чуть не разрыдались: вторая смена, самостоятельная жизнь и приключения закончились. «Прощайте».
Вдвоем мы шли по аллее к воротам, папа нес чемодан и расспрашивал о житье-бытье в лагере, я рассказывала об утренних линейках, веселых спектаклях, о соревнованиях и теннисе. Обо всем подряд. Настойчиво пытаясь заглушить собственные мысли, я шагала вперед, пока… не увидела по ту сторону ворот Славку.
«Разве я мог не прийти и не попрощаться с тобой?» — говорил его взгляд, а на губах играла довольная улыбка.
Еще бы! Он имел повод быть довольным, потому что я испытала настоящий шок.
«Ты?..»
Свидание двух разведчиков, да и только. Внутренне сжавшись, боясь, что папа догадается о моих чувствах к Славке, я коротко улыбнулась в ответ, и мы прошли мимо. Невозможно позволить себе большее, нельзя остановиться… Ничего нельзя…
Наша процессия двинулась дальше. Впереди — папа, чемодан и я, сзади, на расстоянии пятнадцати-двадцати метров, — Славка. Такое не получилось бы представить ни в страшном, ни в прекрасном сне, когда происходит невероятное, душа замирает, ноги подгибаются, язык немеет. Счастье переполняло мой тощий организм с головы до ног, страх нависал черной тучей и обещал как минимум гром и молнию. Один поворот головы, и папа все увидит и поймет. Но там сзади «мой личный атаман»…
Как только мы миновали пруд, я, набравшись храбрости, отстала на один смелый шаг и осторожно обернулась. Славка посмотрел на меня, чуть приподнял голову и кивнул — короткое движение, означающее очень много. Он прощался…