— Ах, ты! – делаю шаг к нему и теперь возвышаюсь над Райнером. – Я же страдала! Я думала, что… Ты! Да знаешь, кто ты после этого? Ты хотя бы представляешь, что я тобой после этого сделаю? Я тебя уничтожу, урод!
— Представляю, – спокойно отвечает.
— Нет! Ты не представляешь! – тяну и гневно пожираю его глазами. – Я тебя обратно за решётку засажу! Дэвид останется со мной, а ты… будешь гнить за решёткой! И, да, так как Дэвид официально твой сын, то он твой наследник и всё, чем владеешь ты, будет наше с сыном, – высокомерно заявляю и, выпрямившись, иду к выходу из кабинета, но неожиданный вопрос, который прилетает мне в спину, останавливает.
— Передачки носить мне будешь? – спрашивает Хартманн. – Это долг каждой жены, быть с мужем в горе и радости, пока смерть не разлучит нас…
— Что? – оборачиваюсь.
— Спрашиваю, любимому мужу передачки в тюрьму носить будешь?
— Я тебе не жена… – выплёвываю.
— Ошибаешься, – с широкой улыбкой на губах, тянет мужчина, а я возмущённо открываю и закрываю рот, не понимаю, что в этот момент хочу больше: накричать, завопить, придушить, убить, застрелить или выбросить в окно «муженька». – Мы уже год женаты, кошка. Уже год ты Амалия Хартманн.
Глава 55
— Год? – выпучиваю глаза. – В смысле год?
— Это произошло ещё в том посёлке, когда я понял, что ты беременна, но ты ещё сама этого не знала, – начинает и, встав со своего кресла вместе с какой-то бумагой в руках, направляется ко мне. – Ты была тогда под таблетками после того, как тебя уроды избили. Я сказал, что это нужно врачу, и ты поверила, подписав и заявление о браке, и брачный договор.
— Тогда эти документы недействительны. Я была не в себе!
— Жаль, что свидетели подписания другого мнения, – цыкает и говорит якобы с сожалением. – И в любом суде они скажут, что ты была нормальной, счастливой и довольной невестой.
— Я подам на развод!
— По брачному контракту, только я могу это сделать, – говорит с притворным сожалением, надвигаясь на меня, а я наоборот, отступаю назад. – И вообще, ты, по этому брачному договору, ничего с нашим браком сделать не сможешь.
— Ах, ты, сукин сын! – произношу и решаю, что хватит играть в жертву. Буду хищницей, которая мужа будет воспитывать. Цепляю на лицо улыбку и медленной походкой иду на него, снимая с себя ремень. Но вовсе не для того, чтобы оголиться или он мне мешает. Просто им задушить можно. – Значит вдовой стану! – заявляю и, вытянув ремень, бью им себе по ладони. – Всегда мечтала быть вдовой богатого урода.
— Кошка? – насторожённо интересуется и уже он начинает отходить назад. А я вхожу в роль, почувствовав такую власть, что, кажется, моя улыбка сейчас Райнера пугает не на шутку.
— Дилан знал?
— Нет, – мотает головой. – Иначе бы не стал о свадьбе договариваться. Но в любом случае ваш брак стал бы фальшивым. Ты моя.
— Дэниел?
— Знал, – кивает. – Он в сети поддерживает миф о порноактрисе.
— А эта где? – спрашиваю, прижав его к столу.
— В психушке, – отвечает и почему-то по его взгляду мне кажется, что нет у меня никакой власти. Меня опять просчитали и со мной опять играют. И мои сомнения подтверждаются, когда мой муженёк резко обхватывает меня за талию и прижимает к себе. – Я её застал с братом, и… та от страха и наказания сошла с ума. Я развёлся и оправил в лечебницу. Оплачиваю её содержание и лечение там.
— И всё это время ты меня обманывал! – кричу, пытаясь вырваться, но безрезультатно.
— Я просто не отрицал того, что ты мне говорила и мне нравилась твоя ревность. К тому же, прошу отметить тот факт, что я всегда был за тебя, когда ты хотела убить «эту сучку» и просила с ней развестись. Ни на какие уговоры не соглашался, хотя соблазн был!
— Я тебя убью, Хартманн, – выдыхаю и прекращаю брыкаться. Всё равно ничего не выйдет. Он меня не отпустит. А хочу ли я, чтобы он меня отпускал?
— А я тебя, миссис Хартманн, – произносит с улыбкой и наклоняется ко мне, прислонившись лбом к моему. Мы смотрели друг другу в глаза, и я не знала, чего хочу больше: дальше поскандалить, уйти или поцеловать его.
— Господи, ты же всё это время со мной играл, – вздыхаю, но от Райнера не отстраняюсь. Не хочу. Вообще не хочу больше всех этих сложностей. Я люблю мужчину, который сейчас обнимает меня. Люблю сына, который играет с Лайлой в соседней комнате. Я замужем за этим мужчиной и у нас есть ребёнок. Я хочу просто быть счастливой… и Райнер это предлагает. Страшно, но хочется попробовать.
— Немного, – шепчет.
— Всё это время… Я была… – хотела сказать доверчивой дурой, но предложение Райнера мне понравилось гораздо больше.
— Королевой на шахматной доске, – говорит он. – Всё это время ты была королевой, Амалия. От тебя зависел каждый мой ход.
— Стоп! Ты сказал, что Дэвида будешь воспитывать ты и твоя жена! То есть я…
— Ага, – кивает, и его улыбка становится шире. – И второго сына мне родит моя любимая жена.
— Вот ведь гадёныш! Знаешь, я найду способ! Разрушу все твои планы и как-нибудь отомщу! Когда-нибудь… обязательно!
— Интересно даже посмотреть как… – тянет и начинает смеяться, мотивируя меня этим ещё больше.
— Увидишь! Последний ход всегда за мной!
Эпилог
Двадцать лет спустя…
— Кошка, – шепчет Райнер, покрывая мой живот поцелуями, запуская сладкие спазмы по всему телу. Его губы не пропускают ни единого миллиметра кожи, лаская и выматывая меня до предела, когда терпения уже нет. Я выгибаюсь в его руках и тихо хнычу, прося его прекратить мучения и перейти к самому жаркому, но мой мучитель не сдаётся и даже не слышит мои мольбы. – Моя... – поднимается вверх к грудям. – Вкусная…
И я уже надеюсь, что вот уже скоро должно произойти то самое, чего я жду последние два дня, но, видимо, нам не суждено. В дверь нашей спальни начинают настойчиво стучаться со всей силы, требуя аудиенции хозяина дома.
— Папа! Папа! – кричит девятилетняя Кэтти, тарабаня по двери с такой силой, что та скоро вылетит с петель, но её отцу на это будет совершено наплевать. Главное, чтобы его котёнок не поранился. Иногда ревную мужа к собственной дочери…– Папа! – продолжает звать Райнера.
— Нам нужно прерваться, – вздохнув, заявляет Хартманн и, надев быстро трусы и накинув сверху халат, направляется к двери, ласково отзываясь дочери. – Иду, котёнок! Иду!
Я тем временем сделала то же самое и надела халат. Села обратно на кровать и стала любоваться тем, как прекрасен мой муж сзади. Кажется, что и не было этих двадцати лет, и возраст никак не тронул моего супруга. Лишь виски слегка покрылись сединой, да и только. Спорт, правильное питание и секс – вот секрет моего мужа, которым он делится только со мной. Ну а с вами…
— Папа, – начинает малышка, когда Райнер открывает ей дверь, впуская её в нашу комнату. – Кэсси идёт гулять, а меня с собой не берёт, – жалуется на сестру Кэтти. – Вообще не хочет меня брать. И обзывается пиявкой! А я тоже хочу в клуб и с мальчиками танцевать! И пить…
Я еле сдерживаю смех.
— Куда она собралась? – угрожающе спокойно тянет муж, а затем на весь дом издаёт настолько громкий крик, что Кэтти приходится зажать уши. – Кассандра! – быстрыми, но тяжёлыми шагами Райнер направился на второй этаж, где расположены комнаты наших детей. – Кассандра!
— Да, пап, – отозвалась наша старшая дочь совершенно спокойно. – Ты меня звал? – выходит из своей комнаты в мини-юбке, топике и туфлях на высокой платформе и немаленьком каблуке.
— Да, звал! – произносит, начиная злиться ещё сильнее, увидев то, в чём вышла наша вторая дочь. – Куда ты собралась, Кассандра? И что это на тебе, чёрт возьми?!
— Гулять, – спокойно отвечает моя любимая девочка, которая появилась на свет в качестве мести её отцу.
Я же говорила, что отомщу Хартманну за все его делишки и игры со мной? Говорила! Ну вот, представляю вашему вниманию – Кассандра Аннабэт Хартманн, месть три в одном. Во-первых, Райнер хотел сына, а я родила дочь. Во-вторых, девчонка родилась с моим непослушным характером, вспыльчивостью и несгибаемостью. Вечно ищет приключения, как я в её годы, и всегда их находит. Вся в меня. А в-третьих, у малышки мозги и повадки Райнера, что в свою очередь позволяет ей играть с собственным отцом, и чаще всего его обыгрывать. Моя девочка! Горжусь! Не прямо, так хоть косвенно отомщу.
— Нет! Ты никуда не идёшь! – упрямо заявляет муж, который держит дочерей в ежовых рукавицах, боясь, что однажды на их путях появятся такие же, как он.
О, нет! Если кто-то хоть посмотрит на его дочерей или подумает о чём-нибудь «плохом», любимый будет рвать и метать. Единственного парня Кассандры, который появился, когда ей было шестнадцать, Райнер вывез загород и… тем самым муж разбил дочери сердце, потому что после этого тот бросил Кэсси и избегает её до сих пор. Именно за это дочь обижена на своего родителя и не упускает возможности отомстить. Кассандра любит отца и слушается его, но всё равно никогда не сдаётся, если поставила себе какую-нибудь цель. Упрямая. Если чего-нибудь хочет, мир пусть перевернётся, но она это получит.
— Почему? – спрашивает Кэсси. – Я свободный человек и имею право на отдых. Это прописано в конституции. Могу принести и зачитать, если требуется, отец, – выдавливает вежливую улыбку.
— Я тебе не разрешаю, – чеканит по слогам.
— По законам нашей страны родители имеют право запрещать что-либо своим детям до восемнадцати лет. Вчера мы отпраздновали моё восемнадцатилетие. И отныне я имею право не спрашивать твоего разрешения куда-либо отправляясь, – проговаривает тоном юриста, что всегда раздражает Райнера. Ему нравится всегда и во всём быть правым и главным, но Кэсси ему этого не позволяет.
— Кассандра, не беси отца! – рычит Райнер, сжимая кулаки, и я точно знаю, что после этой ссоры меня в комнате ждёт взрыв мужа и обвинения в том, что Кэсси вся в меня… и бла бла бла, и ещё кое-что. В общем, секс на сегодня отменяется... Дети об этом позаботились.