Я же не могла быть настолько слепа. Да и тест показал, что Райнер ребёнку никто, а здесь этот подлец заявляет, что я глупая, слепая и… обманутая.
— Твой сопляк тоже знает от кого малыш, Амалия, — разрушает последнюю надежду на честность Дилана, но я не хочу ему верить. — Он намеренно подделал результаты и знает, что ребёнок не его…
— Ложь!
— Правда? — удивлённо восклицает Райнер. — Ты уверена?
— Уходи! Вон!
— Пока я не заберу всё, что принадлежит мне, я не уйду, Амалия, — спокойно проговаривает, опустив взгляд на мой живот. — Хочешь ты этого или нет, но ты оказалась оружием в моей войне. Ты сама влезла туда, куда не стоило, поэтому закрой рот и помалкивай, пока я буду помогать тебе сохранить моего сына.
Смотрю на него и верю: что я могу любить его и что сделала это. Своими же руками вытащила его из тюрьмы, дав ему возможность продолжить мучения надо мной. А может быть, я — мазохист и подсознательно хочу получать боль, которую он мне причиняет? Моральную, физическую, душевную, ощутимую кожей и… Что если я подсела на Райнера, как на наркотик, и хочу быть в его руках? Учёные это называют стокгольмским синдромом? Когда жертва влюбляется в мучителя? Что если это он? Но нет… Я сразу же почувствовала влечение к мужчине…
— Зачем ты это сделал? — тихо задаю вопрос. — Зачем начал играть со мной?
— Хочешь знать правду? — спрашивает, и я киваю. — Вначале я хотел тебя убить, как раздражающую мошку. Но когда у меня ничего не получилось, я понял: ты везучая. И решил, что именно такая, как ты, должна родить мне ребёнка. Ты выживешь в любой ситуации. Какая бы угроза тебе ни угрожала, ты выплывешь. А значит, и мой ребёнок тоже. К тому же ты умная, и у тебя хорошие гены.
— Я тебе была нужна, как инкубатор? — уязвлённо интересуюсь, сглатывая обиду.
— Да.
— Урод!
— А ты решила, что я в тебя влюбился, кошка? — с насмешкой интересуется. — Подумала, что очаровала меня с самого начала, и я не смог потом отказаться? Сделала меня слабым? Нет, — начинает хохотать. – Признаюсь, мне нравится трахать тебя и видеть, как ты течёшь. Сопротивляешься, но хочешь, чтобы я вновь и вновь оказывался в тебе. Чтобы брал так, как мне хочется… Моя маленькая послушная кошка… И от твоих коготков я тоже ловлю не меньший кайф, зная, что ты меня не поцарапаешь и так уверенно доказываешь обратное.
— Пошёл вон, — гневно кричу, рукой указывая на выход. – И больше не появляйся в моей жизни!
— Т-с-с, кошка, — шепчет он, приложив палец к моим губам. — Я не сказал главного: ты теперь тоже принадлежишь мне. Мне и моему сыну…
Медленно склонившись к моим губам, сметает весь негатив одним прикосновением губ, по которым я истосковалась. Целуя так, как никто меня не целовал. Его медленные, томные и нежные поцелуи возвращают мне меня, словно он забрал меня с собой и в тюрьму. И только сейчас, выйдя, вернул.
Он вновь ломает, не принимая никаких усилий или физических воздействий. Он словно знает о том, что творится в моей душе и ловко использует это против меня. Выворачивает все мои внутренности наизнанку, разрушает все мои, противоречащие этому поцелую, мысли. Опять привязывает меня к себе… Но только мы и прошлую связь не оборвали. Она железом сковала всё…
— Как же я скучал, — шепчет он со сбивчивым дыханием, отстранившись от моих губ и прислонившись лбом к моему. — Ты себе не представляешь, как хреново было там сидеть, зная, что тебя лапает другой мужик. Этот сопляк. Я убью его! Придушу собственными руками, а его щупальца отрублю топором!
— Ты ревнуешь? — шокировано спрашиваю.
— Я злюсь!
— Ревнуешь, — с улыбкой выдыхаю. — И кто у нас тут не влюбился? А, Райнер? Ты уверен, что я не сделала тебя слабым?
— Заткнись, кошка, — шипит он и, схватив моё лицо за подбородок, резко задирает его вверх, заставляя меня приподняться на цыпочки, и произносит: — Ты никому не должна говорить, что мы виделись, Амалия. Ему нужен мой ребёнок, и пока он думает, что держит ситуацию в своих руках, моему сыну ничего не угрожает. Ты же не хочешь, чтобы Дэвиду что-то угрожало? — с вызовом интересуется. — Или хочешь, чтобы он убил тебя и моего сына, который даже не успеет родиться?
— Не хочу.
— Тогда делай так, как скажу я. Поняла? — строго задаёт вопрос, и по его глазам я понимаю, что дело и правда серьёзное. И кто бы ни был врагом Райнера – нам с малышом грозит опасность. Потому что я — если не слабость Райнера, то его любимая игрушка. А ребёнок во мне — значит, опасность есть.
— Я не твоя марионетка, Райнер! И буду поступать как хочу! — упрямо заявляю, хоть и знаю, что всё сделаю так, как он сказал.
— Включи мозги, кошка, — недовольно проговаривает. — Не позволяй упрямству стать твоей ошибкой. Не совершай моих ошибок, Амалия, — и вновь целует, но в этот раз бешено, ненасытно, провокационно, вынимая из меня всё… клеймя своим именем и показывая, что я никуда от него не денусь.
Я вновь его шахматная фигурка, но в этот раз я всё же не пешка и даже не королева, а… король, которого королева (Райнер) отныне оберегает.
— Прощай, Амалия! И помни… Если с моим сыном что-то из-за тебя произойдёт, то я уничтожу и тебя, и всех, кто тебе дорог, — произносит он и уходит, оставляя меня одну погибать в холоде его голоса и пустоты, возникшей, когда он отстранился.
Глава 12
— Мэл, ты дома? — слышу голос Дилана из прихожей и тут же внутренне сжимаюсь. Всё же надеялась, что он придёт сегодня, и я смогу спокойно завершить день без ещё одной порции ссор и приключений. – Обиделась? Не молчи! Знаю, что не спишь, меня ждёшь, — тянет и через несколько мгновений появляется в спальне с огромным букетом роз.
— Всё нормально, — произношу и поворачиваюсь на другой бок, чтобы скрыть следы того, что плакала. – Я сплю.
— Ну, Мэл, не злись! — проговаривает он, явно находясь в подвыпившем состоянии. — Я — ревнивец и ревную тебя к нему особенно, — продолжает говорить, обойдя кровать и оказавшись ко мне лицом. Потому что знаю, что ты его всё ещё любишь, и тебя к нему тянет. От этого и бешусь. Но ты ведь не оставишь меня? Понимаешь, что я — надёжный, а он — плохой? — спрашивает, обдав меня алкогольным шлейфом.
— Всё в порядке, Ди, — произношу, пытаясь не дышать его перегаром. — Ложись спать, я не хочу сегодня разговаривать ни о чём.
— Что-то случилось? — заботливо интересуется, а мне аж противно сейчас слышать и видеть его перед собой. Особенно пьяного и такого до жути заботливого, а я, последняя дрянь, его обманываю и выставляю ещё и его виноватым.
— Настроения нет.
— Из-за меня? — уточняет, икнув и зашелестев букетом. — Извини! Я так больше не буду.
— Дилан, где ты был? — решаю спросить, раз уходить он не собирается. — Я тебя по всему городу искала.
— У родителей, — отвечает, словно протрезвев. — У них, а потом к тебе поехал.
— Я звонила им, — говорю ему, заподозрив неладное. Не понимаю, кто мне соврал: Дилан или его мать? — Тебя не было.
— Я, наверно… в тот момент выходил по телефону поговорить, и… они меня не заметили, — выдаёт отмазку, усиливая мои сомнения, но я решаю промолчать и дать ему сохранить ложь. Только вот отныне она поселила в моей голове недоверие к парню, за которого собираюсь замуж.
— Кто-то важный звонил? — спрашиваю его.
— Да, так... просто. Обычный звонок, — проговаривает, и я чуть ли не плачу от его слов. От лжи, которой он меня сейчас кормит, потому что его телефон дома, а другого у него нет.
— М-м-м ясно, — тяну и закрываю глаза. — Дилан, пять утра. Я хочу спать. Я полночи блуждала по городу и искала тебя везде, а потом, как дура, ждала до самого утра. Я устала и хочу спать!
— Простишь? — спрашивает меня, придвинув букет ближе к моему лицу. — Я — глупый ревнивец, но обещаю исправиться, — клятвенно обещает, но имеет ли он право, что-то обещать, когда врёт в элементарных вещах? Мог бы просто сказать, что пил в каком-то баре, и у меня не было бы сомнений. Но он решил соврать, может, потому и дело не такое чистое, каким кажется со стороны?
— Прощаю, но спишь ты сегодня на диване, — бросаю, делая вид, что сплю.
— Злюка! — бросает и хочет лечь со мной рядом прямо в одежде. — Там неудобно, Мэл! Пожалей!
— Неудобно по городу на таком сроке одной таскаться, а всё остальное вполне приемлемо, — проговариваю, спихивая его с кровати, потому что после того поцелуя с Райнером и его слов любая, самая обычная близость с Диланом — для меня теперь измена и выворачивает наизнанку.
Мучитель вновь забрал мою волю… Вновь играет. И в этот раз у него есть шпион. Внутри меня. Который на протяжении всей беременности отталкивал Дилана и вызывал тошноту, стоило тому дотянуться до моего живота. Но когда это стал делать Райнер, то малыш принял его, словно почувствовал родную кровь и настоящего отца.
— Понял! Сладких снов, Мэл! Я тебя люблю, Мэл, — проговаривает Дилан и собирается поцеловать, но я прячусь под одеяло.
— Ага, — бросаю, находясь в укрытии. Дождавшись, пока Ди выйдет, раскрываюсь и, закрыв глаза, судорожно размышляю о том, что от меня скрывает Дилан.
И зачем?
Почему он мне врёт и о чём?
Глава 13
Выкинув на время из головы мысли о вранье будущего мужа, я впервые за всё время пребывания в этой квартире выспалась. И как бы сильно себя ни убеждала, что причина кроется именно в усталости, а не в том, что после появления Райнера я начала чувствовать себя в настоящей безопасности и в некотором коконе спокойствия, всё-таки понимала, что это не так. Райнер и ещё раз Райнер — мой личный дьявол, мучитель, садист и… Моё спокойствие. Разве так бывает? Нет! Не думаю! Но всё же я это чувствую… И это меня пугает.
Проснувшись ближе к вечеру, делаю себе чай и направляюсь к рабочему месту, где уже несколько месяцев пытаюсь доработать программу, которая в будущем поможет мне с малышом.
Всё довольно просто. Что-то по типу видеоняни, но с расширенным функционалом умного дома в ограниченном пространстве. Но пока нахожусь лишь на стадии программирования, что очень плохо, учитывая то, что я бьюсь над этим уже несколько месяцев.