Смущаясь и краснея, она поправила волосы, приняла позу пообольстительнее — с изгибчиком.
Жаль, конечно, что такое сокровище пропадает: в той жизни я бы не упустил такую девушку, но тут… Тут я раб контрактных обязательств и Праведного пути.
Я оглянулся назад, на пылающую секту и клубы дыма.
— Понимаю… — сникла как-то девушка. — Братец Ван окончательно покидает наши края…да?
— Да. — ответил я ей честно. — Таков путь.
[Таков путь.]
Через секунду, с чувством легкого сожаления в душе, я зашагал прочь из деревни, оставляя позади расстроенную девушку. Внутри было неприятное ощущение от того, что сделал больно. Пусть и не специально.
«Жестокий ты человек, Ван. Так поступить с девушкой…»
Я только фыркнул и перешел на легкий бег. Луна щедро освещала мне путь.
Через два часа пути дорога от деревеньки вывела меня на старый каменный тракт. Еще использовавшийся. Остатки былого величия какой-то из древних империй этого мира.
Три года я сидел на одном месте. И тут… Оказавшись на тракте, я вновь ощутил, что рванул в огромный незнакомый мир, где меня ждут приключения или неприятности. Хотя, скорее всего, и то, и другое.
Воздух свободы пьянил.
Я шагал вперед.
В эти места я больше не вернусь.
☯☯☯☯
Несколько часов спустя
Деревня Нежные Холмы
— Всем стоять!
Громкий голос, прозвучавший сверху, заставил всех крестьян, тащивших скарб погибшей секты, застыть на месте и поднять головы вверх. Они напоминали застигнутых врасплох тараканов, шарящихся по кухне, когда хозяин вдруг среди ночи включил свет. Так они и застыли. Как воришки. Собственно, ими они и были.
В воздухе зависли два человека — мужчина и женщина.
— Награбленное на пол! — рявкнул мужчина.
Послышался грохот. Все побросали на пол награбленное. Крестьяне — очень понятливые люди, и если пара могучих культиваторов говорят, что надо что-то сделать — они это сделают.
Бам!
Девушка-культиватор приземлилась на площадь в центре деревни.
Какая красивая, — подумала Сяочжу, которая вместе со старухой Мень всё еще сидела на лавочке. На культиваторше, спустившейся с небес, был блестящий черный шелковый халатик с изящно вышитыми узорами. Сяочжу посмотрела на этот халатик, потом на свою грубую одежду из однотонной ткани, потом снова на халатик, и чуть не разревелась. У нее таких красивых вещей никогда не было и быть не могло.
— Есть тут выжившие из Секты «Девятого Бессмертного»? — громко спросил мужчина.
— Нет!
— А вообще выжившие были?
— Были, — вдруг выступил вперед пожилой крестьянин, — Когда начался пожар, один из них сбежал.
— Что у него было с собой, какие вещи? — вышла вперед миниатюрная девушка.
— Да никаких…— почесал голову старый крестьянин. — Кроме убогого кувшина, почитай, ничего и не было.
Мужчина и женщина переглянулись.
— Кувшин, говоришь?
— Агась, маленький, уродливый. Я еще подумал: «Ты что, парень, не мог чего поценнее из секты взять? С такого только кур кормить, или по нужде справляться».
— Как выглядел сбежавший?
— Так это ж послушник Ван. Красивый, как баба, тьфу. По нему все наши дурочки сохнут.
— Значит, красивый послушник по имени Ван с кувшином? Верно? — переспросил мужчина.
— Агась.
Оба культиватора отошли в сторонку, чтобы их никто не слышал. Вот только слух у Сяочжу был намного острее, чем у обычного человека и тому были причины.
— Послушник сбежал и забрал кувшин, надо его найти.
— Во-первых, мы дождемся Чжена — он может выследить кувшин по метке. Если мы не достанем этот гребаный кувшин твой дед с нас три шкуры сдерет.
— С тебя, меня он не тронет, — хмыкнула девушка. — И вообще, что если этот крестьянин врет и они сами утащили кувшин?
Мужчина задумался,
— Тогда сделаем вот что.
Практик резко взмыл в воздух метров на десять, так, чтобы его видели все крестьяне:
— Живо тащите все кувшины, что у вас есть! — рявкнул он, — Да поживее! Если среди вашего хлама окажется нужный кувшин, то вознаграждение вас ждет достойное. — В пальцах культиватора сверкнула золотая монета, — А если вы скроете хоть один кувшин, я сам тут все разнесу к демонам! Ни одного дома целого не останется! Понятно⁈
В тот же миг деревня загудела, как разворошенный улей, и все побежали за кувшинами. Вообще всеми, что у них были; старыми, новыми, неиспользуемыми, разбитыми, целыми — всеми. Угрозы тут все воспринимали серьезно.
— Кто из вас последний разговаривал с послушником? — спросила девушка-культиватор у группки женщин на площади.
Пальцы всех женщин дружно указали на Сяочжу, которая аж заерзала от такого пристального внимания. Из-за ее красоты, ее тихо ненавидели все женщины в деревне.
Культиваторша в халате направилась к Сяочжу.
— Ты его видела?
Маленькая Жемчужинка кивнула и рассматривала внешность незнакомки: тонкая, как тростинка, личико белое, уточненное, волосы фиолетовые. А вот на руках Сяочжу заметила странные железные перчатки с узорами огня, словно вторая кожа, оплетающая руки.
Вот на такую бы Ван посмотрел. Не то, что я… Жируха с огромной задницей… Вот она бы ему точно понравилась… Такая красивая…
От этой мысли ей вновь захотелось плакать, но тычок от старухи Мень заставил ее собраться.
— Да, видела, — ответила Сяочжу.
— И куда он пошел? Может, сказал?
— Говорил. Вон по той дороге двинулся. Старой. Заброшенной. — Рука ее указала влево.
Она соврала. Ван ушел совсем в другую сторону.
— Он туда пошел? — спросила девушка у остальных женщин.
— Да, вроде да.
— Как будто бы…
— Не помню…
— Ну, если Сяочжу говорит…так оно и есть…
Уточнив, куда ведет дорога, по которой ушел Ван, от Сяочжу отстали.
Ну а через десять-пятнадцать минут на центральной площади деревни выросла, словно гора черепов, огромная куча кувшинов.
— Отойдите, — громко приказал практик-мужчина.
А в следующее мгновение хрупкая девушка в черном халате громко хлопнула в ладоши — так, что у всех позакладывало уши, и…кувшины один за другим начали взрываться и рассыпаться на кусочки.
— Кто найдет уцелевший кувшин, тому золотой! — крикнул мужчина, и тут же к куче разбитых кувшинов устремились все мужчины, женщины и даже дети.
Они копошились в куче побитой глины…но…найти хоть один уцелевший кувшин так и не смогли.
— Нет кувшина — нет золотого, — со смешком сказал практик и взмыл вверх, а за ним и девушка.
Ну а крестьяне стояли, смотрели на разбитые кувшины и чуть ли не рвали на себе волосы, — они остались и без кувшина и без награды.
Зачем им этот кувшин? — недоуменно подумала Сяочжу.
Она тоже помнила, что Ван ушел с кувшином, но не придала этому какого-либо значения. Но сейчас ее и эти поиски кувшина, и судьба Вана не на шутку взволновали. Эти люди могут причинить ему вред! Они точно это сделают!
Крестьяне тем временем ругаясь на себя, на культиваторов, и вообще на весь свет разошлись.
— Ты соврала, Ван пошел совсем не туда, он пошел в другую сторону. — тихо заметила старуха Мень когда все разошлись.
— А ты б не соврала ради любимого? — укоризненно заметила Сяочжу.
— Я и не такое делала ради любимого.
— Всё, бабушка Мень. — резко встала девушка.
— Что «всё»? — спросила старуха.
— Я ухожу. Покидаю тебя, эту деревню. Всё это. — Она обвела рукой поля и холмы вокруг. — Без него мне тут делать нечего.
— Глупости!
— Нет, не глупости! — твердо ответила Сяочжу.
— А проклятье?
— Проклятье? Именно поэтому я и должна отправиться подальше отсюда. Должна найти способ его снять. Способ стать нормальной. Я знаю, ты хотела бы, чтобы я тут осталась, и я тебя очень люблю, — Сяочжу обняла старуху, которая отвернула лицо в сторону. — Но так надо. Если я хочу быть с ним, я должна снять с себя это проклятье.
Маленькая Жемчужинка взяла руки старухи в свои и крепко их сжала.
— Не волнуйся за меня — я сильная, я никого не боюсь.
— Я знаю…
Через полчаса Сяочжу с небольшой котомкой за плечами брела по заброшенным дальним полям. Взойдя на невысокий холм, она взглянула назад, на родную деревню, и…без сожалений шагнула дальше, прямо к груде лежавших на земле булыжников.
Подойдя к одному из них, она на мгновение застыла, а потом ухватилась обеими руками. Всё её тело напряглось, и через секунду тяжеленный камень, который не смогли бы сдвинуть и пятеро мужиков, подался в сторону, открывая под собой схрон. Тело девушки таило в себе невероятную силу.
— Фуф, — выдохнула она, и взглянула на то, что лежало под камнем. А лежала там большая тигровая шкура и когти…
Еще раз обернувшись в сторону деревни, она громко вздохнула. Она приняла решение.Окончательное. Тут больше нет Вана, а значит ее больше ничего там не держит.
Вдруг рядом мелькнуло что-то белое.
— Бабочка…
Сяочжу дернулась, в следующее мгновение на ее руку села белая бабочка. Девушка помнила рассказы о бабочках, которые всегда были неразрывно связаны с любовью… Не всегда, правда, счастливой, иногда даже трагической, но ее такие мелочи не волновали, главное, что в конце подобных историй любящие души неизбежно находили покой в объятьях друг друга, пусть и мертвые. Поэтому прямо сейчас она представила, как эта бабочка приведет ее к любимому Вану через невзгоды, препятствия и тяготы.
Тихий грустный девичий вздох пролетел по воздуху, растворяясь в стрекоте цикад.
Ей вспомнилась еще одна легенда, которую в детстве ей рассказывала старуха Мень о том, как Творец создал бабочек. Он взял прядь девичьих волос, лучи солнца, капельки росы и цвет неба, и всё это смешал с дуновением ветра и полетом птиц. Так появились бабочки….
От мыслей о Ване стало приятно и больно одновременно, и слезы потекли по ее щекам сами собой.
— Я найду тебя, Ван.
Сяочжу вытянула вперед руку и откуда начала вылазить…коготь.
— А ты бабочка, приведешь меня к нему! Как в легендах!