— Значит, это временно? — спросил я. — Разлом закрыт временно?
— Конечно. Всё имеет свой срок. И наша жертва, наш долг, тоже.
— А почему там не было других, Бессмертных… Богов… Духовных существ? — спросил я. — Почему там были только вы?
Этот вопрос беспокоил меня. Как так получилось, что спасать мир пошли только Праведники, тогда как другие остались в стороне, словно их это вообще не касалось.
— Они бы не выдержали напор Пустоты. Их сердца полны эмоций, алчности и злобы — всего того, что можно обратить против них. Мы же…мы — нет. В нас нет страха. Мы не боимся Пустоты. Тем более, мы знали, что справимся.
Я молчал.
— Но я понимаю твой вопрос, и отвечу так: у каждого свой путь. Возможно, они еще сыграют свою роль.
— Когда откроется новый разлом? — прямо спросил я.
— Не знаю. Я лишь воспоминание о былом, и у меня нет ответов на подобные вопросы. Возможно откроется, возможно нет. Но одно могу сказать точно — здесь ты не случайно.
Я думал и вспоминал увиденное только что. Про Разлом я знал и до этого, как и то, что Святые ушли его закрывать. Однако знать — это одно, а видеть — совершенно другое. Сотни людей, которые без малейших колебаний отдали свои жизни за то, чтобы этот мир продолжил существовать.
Но что же тогда такое Небо? Получается, оно само не может себя защитить? Ему нужны защитники? Которых больше нет. Я уже знаю, что Небо больше, чем просто слова, больше, чем просто клятва в Пустоту. Небо откликается, словно живое. И, в то же время, Ли Бо говорит, что Небо непостижимо.
Я посмотрел на Юэ, который, я это точно знал, сейчас читает мои мысли, как открытую книгу.
— Что такое Небо?
— Небо — это всё, — ответил он.
— Что такое Дао?
— Дао — это ничего.
— Если я задам эти вопросы повторно, ответы будут другие, — констатировал я.
— Верно.
— Так имеет ли смысл задавать вам вопросы?
Наставник Юэ молчал и только улыбался.
— Понятно. Все вопросы и ответы только в моем сердце, — повторил я его слова, сказанные мне еще до того, как он показал мне Разлом.
Наставник кивнул.
— Смысл в том, чтобы постигать всё самому, без подсказок.
Он снова кивнул.
— Не лучший метод обучения, — резюмировал я, вспоминая белку, которая своими рассуждениями и чаем помогла мне найти ответы на некоторые вопросы. Получается, белка лучший учитель, чем Даос?
— Возможно, вопросы заданы не те, — снова прозвучал голос Юэ.
Я задумался. А какие я могу задать вопросы? Как снять обеты? Как избавиться от контракта? Так на это он уже ответил — никак. Как стать сильнее? Так вокруг меня место, которое и так дает мне возможности стать сильнее. Просто нужно взять эти возможности. Как найти свое Дао? На это он тоже ответил — никак. Да я и сам, уже по тому, что увидел в воспоминаниях Святых, понял — Дао само найдет меня. Возможно, просто нужно перестать пытаться его найти. Как стать Святым? — Я думаю, этот вопрос того же плана, что и про Дао. Нужно просто следовать своему сердцу. И таким будет ответ на любой вопрос.
Тогда зачем мне было показывать сцену закрытия Разлома — чтобы я проникся совершенным подвигом? Но чтобы что? Или вся сцена нужна была, чтобы показать мне…
Пальцы, словно всегда только это и делали, повторили печать Вечного Дозора. Может, всё ради этой печати?
Наставник Юэ никак не реагировал. Он застыл.
— Теперь ты — Последний Страж, Ван. Последний в Поднебесной, кто помнит эту печать, — тихо сказал Наставник Юэ и исчез.
А я как сидел, так и застыл.
Сияющий золотым храм исчез.
Я снова оказался в холодном, каменном храме. Где сияли золотым следы и были десятки, сотни следов.
— Ван? — окликнул меня знакомый и родной голос Хрули.
Я не спеша обернулся.
— Ван! У тебя в глазах отражаются звезды, — с легким страхом произнесла Джинг.
Что ты видел? — спросил Ли Бо.
Я не ответил.
Что я видел? Я видел прошлое. Но стоит ли говорить об увиденном? Не думаю.
На сердце было беспокойно. Я вышел из храма.
— Ты куда, Ван? — спросила Хрули.
— К треснутым следам, — ответил я и пошел к рядам плит за храмом. — Некоторое время не беспокойте меня.
Я сел возле случайной плиты.
Передо мной был всё еще испускающий свет след, но который прорезала глубокая черная трещина.
Не отражение ли это случившегося? Вот разлом, только маленький, а вот след…это душа.
Ведь что такое Небо, как не душа этого мира?
Я прикоснулся к следу без опаски. От трещины шел космический холод, а след…согревал, словно теплые слова, сказанные в трудную минуту.
Да, где-то в этом следе застыла судьба Праведника. И совсем не важна его ступень. Моя ладонь полностью опустилась на след, словно пытаясь найти хоть немного воспоминаний. Хоть крошечную частичку Воли того, кто оставил этот след.
Я сказал Бессмертному, что это следы, слепки Дао. Но что если сказать проще? Это воспоминания — моменты выбора, которые и стали Дао. Потому что именно выбор как поступить в той или иной жизненной ситуации и формирует наше Дао, наш путь, по которому мы будем идти до конца.
Тот молодой Святой выбрал — защищать, та старая женщина — сострадать, а молодая девушка — заботиться. Но это был выбор без выбора. Дао не выбирают. Это оно выбирает тебя. Оно находит тебя, будет искать всю жизнь, пока не найдет. Вот только некоторые только то и делают, что скрываются от своего Дао. Бегут.
Но если это слепки душ, а не Дао. Что если это «якоря» для всех тех, кто ушел туда. Может, именно это место и дает силы тем, кто стал частью Неба. Тем, кто закрыл собой Разлом. И когда почернеют все следы… Разлом словно черной трещиной разорвет Небо.
Старик из Школы Небесных Наставников предположил, что мне нужно попробовать лечить, чтобы найти свое Дао. Но лечить можно не только тела. Лечить можно и души.
Я активировал пространственное кольцо и вытащил из него одну Небесную Рисинку и сжал ее между пальцами, наполняя своей Ци. Я напитывал её не просто Своей Ци. Я отдавал туда Свою Волю и желание. Желание исцелить. Желание разогнать этот холод, исходящий от черноты, покрывающей слепок чужой души.
Через несколько мгновений из рисинки пробился слабый росток.
— Что ты делаешь? — прозвучал голос Хрули из-за моей спины.
— Не знаю, — честно ответил я, и погрузил пальцы, которые держали рисинку прямо в трещину в ступне.
Пальцам стало холодно, а рисинка словно сжалась в испуге. Я выпустил еще больше Ци — и мои пальцы засияли, разгоняя эту черноту.
Рисинка, ощутив мое тепло, начала усиленно расти. Выпускать из себя корни, которые цеплялись за камень в трещине. Я посылал потоки Ци в пальцы и в рисинку, отгоняя тьму.
Надеюсь, в этот момент чьей-то душе там, наверху, стало легче. Стало теплее.
— Хрули, Джинг? — окликнул я лис.
— Да! — воскликнули одновременно обе.
— Вы же еще не съели золотые орехи?
— Эммм… Ван, что… Что ты хочешь сделать с нашими орехами? — с испугом в голосе спросила Джинг.
Глава 5
Что я хотел сделать с орехами? Посадить. Я не знал заранее, что это поможет или сработает. Но Небесный Рис — это не просто духовный рис, это растение другого уровня, как и Золотые Орехи. Полагаю, даже нейросеть не знает всего, для чего их можно применять. Я тоже… Но я понял, что их нужно почувствовать.
Взять в пальцы, закрыть глаза и…
Вдох-выдох…
Я направил в рисинку еще больше Ци. Я видел, что пока растение еще недостаточно пустило корни. С помощью второй руки я начал выпускать свою Ци, латая трещину. Конечно, я на самом деле ничего не латал, но небесный рис сразу пустил корни в стороны и начал тянуться к моей Ци. И впитывал он ее очень быстро.
Я добавил еще Ци.
И еще…и еще…
Крохотная, прежде голубоватая рисинка проросла, и ее белый стебель быстро поднимался вверх. Корни его всё крепче и крепче цеплялись за черную трещину, постепенно заполняя её.
На лбу у меня выступил пот, а зубы пришлось стиснуть. Потому что чернота хотела поглотить корни растения, но я положил руку и начал тянуть в себя эту черноту. Руку обожгло, но я ее не убрал. Пусть жжет. Зато я давал рису шанс разрастись. Я перетягивал на себя тьму.
Через несколько минут борьбы, во время которой жаба начала предательски не вовремя квакать, черноты стало меньше. Это меня порадовало — значит, я делаю всё правильно. Руки продолжили светиться, разгоняя тьму, а растущая буквально по минутам рисинка добралась своими корнями до светящейся ступни. Ее корни стали своеобразным мостиком между двумя половинками. И по ним, по тоненьким ниточкам, начала перетекать энергия, оставленная неизвестным Святым.
Я выдохнул.
Дальше энергия начала сама разгонять тьму, словно для этого ей не хватало именно цельности: в прошлом она расщепилась, а теперь могла стать собой через мостик в виде небесного риса.
Я убрал руку. Росток набирал силу и утолщался на глазах.
— Ух ты… — выдохнула Хрули, опершись на мою ногу, — Как быстро растет.
— Еще бы, — сказал Ли Бо, — Столько дармовой энергии.
Я смотрел как Небесный Рис набирает силу и буквально начинает ее тянуть из воздуха. Смотрел, как вокруг него словно возникают слабенькие вспышки Ци, которые им же втягиваются. Похоже, у этого растения была поразительная чувствительность к Ци. Когда оно начало поглощать энергию, я тоже ощутил ее.
Корни, секунда за секундой, оплетали ступню и скоро стебель достиг высоты в полметра.
Именно тогда на нем и начали раскрываться новые и новые листья, которые сияли голубоватым светом и тянули к себе Ци из окружающего пространства.
Да уж, прожорливое растение, ничего не скажешь.
— Смотри…смотри Ван, полезли рисинки! — воскликнула Джинг. — А можно сорвать?
— Нет, — отрезал я.
Этот рис нам был еще нужен. Зернышки появлялись, покрытые плотными чешуйками, но даже через них они сияли, как крошечные сгустки неба. Вот откуда название Небесный Рис — когда он растет, то действительно напоминает кусочки неба. Сорванное же зерно выглядело совершенно иначе — тусклее, бледнее. Обыденнее, что-ли.