– Говорят, здесь была деревня. Еще до озера. Кто-то считает, что в ней жили глухие. Я слышала версию с колонией прокаженных.
– Прокаженные? А как же индейское кладбище? Оно всем приелось?
– Историю придумала не я, – сухо отвечает Кейси. – Рассказывать или нет?
Мне очень хочется узнать продолжение несмотря ни на что. Я киваю.
– Неважно, глухие или прокаженные. Дальше история сходится. В общем, дед Френни увидел долину и решил, что тут будет озеро. Но возникла одна проблема. Деревня находилась точно в центре долины. Бьюканан Харрис предложил выкупить землю, но жители отказались. Они выстроили маленькое прочное сообщество, потому что их гнали отовсюду. Здесь находился их дом, и они не собирались его продавать. Мистер Харрис очень разозлился. Он привык получать, что хочет. Он увеличил сумму. Жители отказались снова. Он купил всю землю в округе, построил дамбу и затопил долину. Он знал, что от деревни ничего не останется, а жители утонут.
Она понижает голос и говорит медленно. Настоящий мастер ужаса:
– Деревня до сих пор там, под водами озера. Утонувшие жители рыщут по лесам. Они появляются в полночь, восстают из воды и начинают бродить между деревьями. Незадачливых полуночников они утаскивают в озеро и топят. Те становятся привидениями и обречены рыскать по лесам целую вечность в поисках новых жертв.
Я смотрю на нее с сомнением:
– И что, люди думают, что такова судьба Вивиан, Натали и Эллисон?
– Конечно, в это никто толком не верит, – отвечает Кейси. – Но здесь и правда случались плохие вещи. Безо всякого объяснения. Взять хотя бы мужа Френни. Он был профессиональным пловцом, почти на Олимпиаду попал. И вдруг утонул. Я слышала, что бабушка Френни, первая жена Бьюканана Харриса, тоже утонула. Поэтому, когда Вивиан и девочки исчезли, люди стали говорить, что это призраки Полуночного озера. Или еще хлеще – выжившие Полуночного озера.
– Выжившие?
– Говорят, что часть жителей спаслась и убежала в холмы. Они остались там и стали отстраивать деревню в отдаленной части леса. Их никто не мог найти. Все это время они точили зуб на семью Харрисов, передавая ненависть из поколения в поколение. Их потомки до сих пор живут там. А в полнолуние они выбираются в свои земли и мстят. Вивиан, Натали и Эллисон стали их очередными жертвами.
Оказывается, Кейси эксперт по страшилкам. Я чувствую, что у меня по коже бегают мурашки. Я вглядываюсь в лес, ожидая увидеть призрачную фигуру или лесного мутанта.
– Что с ними случилось на самом деле, как думаешь?
– В лесу заблудились. Вивиан всегда пыталась сбежать. – Кейси бросает сигарету и затаптывает ее мыском кроссовки. – Именно поэтому я всегда чувствовала свою вину. Я работала вожатой. Следить за вами было моей обязанностью. Очень жалею, что не уделяла должного внимания вашему коттеджу.
Я смотрю на нее с удивлением:
– А что, было что-то, о чем я не знаю?
– Не в курсе. – Кейси ищет еще одну сигарету в кармане. – Возможно.
– Так что? Ты же дружила с Вивиан. Ты наверняка что-то заметила.
– Да не то чтобы дружила. Я была старшей, когда она приехала в первый раз, а потом, два года спустя, вернулась работать вожатой. От нее всегда были проблемы, но ей все спускали с рук. Она же была очаровашка.
Да, это мне знакомо. Вивиан действительно могла обаять кого угодно – и без раздумий солгать на любую тему.
– Но в тот раз мне казалось, что с ней что-то не так, – говорит Кейси. – Не то чтобы сильно. Даже приятели бы не заметили, наверное. Но мне она казалась другой, рассеянной.
Я думаю о странной карте, которую нарисовала Вивиан, и еще более странной фотографии, на которой изображена женщина с длинным волосами.
– В смысле?
Кейси пожимает плечами и отводит взгляд, сердито затягиваясь:
– Не знаю, Эмма. Мы не были лучшими друзьями.
– Но ты же заметила!
– Кое-что заметила, – говорит Кейси. – Я видела, что она гуляет по лагерю одна. Раньше такого не было, Вивиан всегда окружали люди. Возможно, она хотела одиночества. Или…
Она замолкает, делая последнюю затяжку.
– Или что?
– Она что-то задумала. На второй же день она пыталась забраться в Особняк. Она стояла у ступенек сзади и была готова забежать внутрь. Сказала мне, что ищет Френни, но я ей не поверила.
– Зачем Вивиан вламываться в Особняк?
Кейси в очередной раз пожимает плечами, с заметным раздражением. Она будто жалеет, что подняла эту тему:
– Понятия не имею. С таким же успехом могу задать этот вопрос тебе.
Моя последняя остановка – это «Кизил». Я вижу, что соседки лежат в кровати с телефонами, а их лица омывает холодный голубоватый свет. Саша уже залезла под одеяло и надела очки на самый кончик носа. Играет она наверняка в «Кэнди краш» или что-то похожее. Такие игры раздражают окружающих и пожирают массу времени. Ее телефон издает какофонию из писков и гудения.
Под ней лежит Кристал. Она переоделась в мешковатые пижамные штаны, обнимает потрепанного медведя и смотрит какой-то из фильмов «Марвел». Из ее наушников льется саундтрек. Кто-то стреляет и, кажется, ломает черепа.
На другой стороне Миранда откинулась на стену. Теперь на ней майка без рукавов и крохотные черные шорты. Она держит телефон перед лицом, складывает губы уточкой и делает несколько снимков.
– Не стоит использовать телефоны, – говорю я, хотя сама грешна. – Экономьте заряд.
Кристал вытаскивает наушники:
– А что нам еще делать?
– Можем поговорить, – предлагаю я. – Вы не поверите, но раньше люди занимались этим на постоянной основе.
– Я видела, как вы разговаривали с Тео после ужина, – говорит Миранда то ли невинно, то ли с угрозой. – Он вроде ваш бойфренд?
– Нет, он…
Я и правда не знаю, кто мне Тео. Можно подобрать несколько определений.
Друг? Не совсем.
Первая любовь? Ну да, наверное.
Человек, которого я обвинила в пропаже Вивиан, Натали и Эллисон? Определенно.
– Он мой знакомый, – говорю я.
– А парень у вас есть? – спрашивает Саша.
– Сейчас нет.
У меня полно друзей среди парней. Большая часть – либо геи, либо вообще не рассматривают романтические отношения, потому что не умеют себя вести. Мои романы быстро заканчиваются. Мужчинам нравится идея встречаться с художницей, но реальность воспринимают единицы. У меня странный график, я слишком не уверена в себе, а еще у меня грязные руки, которые пахнут краской. Последний парень (неловкий и ужасно милый бухгалтер, работающий у наших конкурентов) продержался четыре месяца.
В последнее время моя личная жизнь сводится к череде встреч с французским скульптором. Время от времени он приезжает в Нью-Йорк по делам. Мы встречаемся, чтобы выпить и поболтать. Секс получается очень страстным, потому что видимся мы редко.
– Откуда вы знаете Тео? – спрашивает Кристал.
– Я отдыхала здесь.
Миранда вцепляется в эту новость, как акула – в крошечного морского котика. Она злобно ухмыляется, ее глаза загораются. Миранда так похожа на Вивиан, что у меня начинает болеть сердце.
– Так вы тут были раньше? – спрашивает она. – Давно уже, да?
Я не обижаюсь, а скорее восхищаюсь невинностью ее оскорбления. Она хитрая. Вивиан пришла бы в восторг.
– Давно, да.
– Вам тут нравилось? – спрашивает Саша.
У нее в телефоне все взрывается, играет бодрая музыка, а в очках отражаются конфетки.
– Сначала да. Потом не очень.
– Почему вы вернулись? – спрашивает Кристал.
– Чтобы вы могли отлично провести время.
– Что тогда случилось? – интересуется Миранда. – Что-то ужасное?
Она наклоняется вперед, забыв о телефоне, потому что ждет моего ответа. И тут мне кое-что приходит в голову.
– Выключаем телефоны. Выключаем, я так сказала.
Все трое стонут. Несмотря на явную драматичность ситуации, даже Миранда выключает свой. Я скрещиваю ноги, опираюсь спиной на свою койку и стучу ладонями по полу. Девочки спускаются ко мне.
– Что происходит? – спрашивает Саша.
– Мы играем в игру. «Две правды и одна ложь». Вы говорите три вещи о себе. Две соответствуют действительности, одна – нет. Мы должны отгадать, что неправда.
Пока я жила в «Кизиле», мы сыграли кучу партий. Как-то мы лежали в темноте, слушали сверчков и лягушек-быков за окном. И тогда Вивиан вдруг сказала: «Две правды и одна ложь, леди. Я начну».
Она сразу стала говорить. Возможно, она думала, что мы знаем правила. Возможно, ей было все равно.
«Первое. Однажды я встретила президента. У него потная ладонь. Второе. Мои родители собирались развестись, но передумали, когда отца избрали в Сенат. Третье. Когда я была на каникулах в Австралии, на меня нагадила коала».
«Третье, – сказала Натали. – Ты в том году уже говорила».
«Не говорила».
«Говорила, – поддержала Эллисон. – Ты сказала, что она на тебя написала».
И так мы проводили каждый вечер. Мы лежали в темноте и делились вещами, о которых умолчали бы при свете дня. Мы придумывали неправду так, чтобы она казалось правдой. Именно так я узнала, что Натали однажды целовалась с девочкой из хоккейной команды (они вместе играли), а Эллисон пыталась сорвать дневной показ «Отверженных», разлив сок на костюм матери за пять минут до начала.
Вивиан обожала эту игру. Она говорила, что о человеке можно многое узнать по его лжи. Тогда я ей не верила. Зато верю сейчас.
– Я начну, – говорит Миранда. – Первое. Я однажды целовалась со служкой в исповедальне во время рождественского богослужения. Второе. Я читаю сто книг в год, в основном детективы. Третье. Однажды меня стошнило после аттракциона «Циклон» на Кони-Айленде.
– Второе, – говорит Кристал.
– Точно, – добавляет Саша.
Миранда делает вид, что раздражена, хотя – на самом деле – очень довольна:
– Да, я горячая штучка, но читать умею. Красивые девчонки читают.
– Тогда что из этого ложь? – спрашивает Саша.
– Не скажу, – скорчив мордашку, заявляет Миранда. – Могу намекнуть, что не была на Кони-Айленде, но все время хожу в церковь.