Перед нами из озера появляется все больше деревьев. Вернее сказать – призраков деревьев. Голые и высохшие, они будто застряли в чистилище между водой и землей. У них нет коры, листьев, веток. Они превратились в унылые палки.
Мы минуем это кладбище деревьев и подходим к берегу. Здесь все совсем не так, как на другой стороне. Мы сразу видим подъем, который позднее приведет в горы. Деревья нависают над водой. Сосен больше всего. Они переплетаются ветками, создавая бледную зеленую стену, колеблющуюся от ветра с озера.
Справа торчит гора булыжников, частично скрытая водой. Выглядят они странно: так, будто по одному скатывались с гор и в итоге собрались здесь. За ними утес, на котором не осталось земли. По нему карабкается плющ, а на голом камне виднеются минералы. Верхушку утеса облюбовали деревья, часть из которых наклонена вниз, как будто собирается прыгнуть.
– Я что-то вижу, – говорит Миранда, показывая на ветхое строение дальше по берегу.
Я тоже его вижу. Это бывшая беседка, сейчас – покосившийся деревянный домик со щербатыми стенами. Его потихоньку покрывают сорняки. Пол провалился. Крыша покосилась. Я не уверена, но, возможно, это тот самый крестик на карте Вивиан.
Я начинаю грести к нему, Миранда следует за мной. Достигнув берега, мы вылезаем из каноэ, бросаем весла и снимаем жилеты. Потом мы тащим каноэ вглубь суши, чтобы их не унесло прибоем. Я беру рюкзак и достаю карту.
– Что это? – интересуется Саша.
– Карта.
– А куда она нас приведет?
– Я пока не знаю.
Я хмурюсь при виде леса. Он плотный, темный, тихий и полон теней. Я понятия не имею, куда нам нужно двигаться. На карте Вивиан нет деталей, да и в ее точности я сомневаюсь.
Я провожу пальцем от крестика (который может быть беседкой, а может и не быть) до треугольничков. Мне кажется, что это скалы. А это значит, что нам нужно двигаться на северо-восток, чтобы дойти до них. После этого мы пойдем на север и упремся в крестик.
Маршрут задан. Я открываю приложение-компас, скачанное перед отъездом. Кручу телефон, пока он не указывает на северо-восток. Потом срываю немного полевых цветов, и мы вчетвером отправляемся в лес. Миранда, Саша и Кристал послушно следуют за мной.
Пятнадцать лет назад
– Пошли, – сказала Вивиан.
– Куда?
Я лежала на кровати и читала уже зачитанную книжку «Милые кости», которую привезла с собой. Я отвлеклась и увидела, что Вивиан стоит у двери коттеджа. На шею она повязала красный платок, а на голову надела мягкую соломенную шляпу Эллисон.
– На поиски приключений, – сказала она. – Искать зарытое сокровище.
Я послушно закрыла книгу и выбралась из кровати. Впрочем, это было совсем не удивительно. Я уже успела усвоить, что Вивиан получала все, что хотела.
– Но Эллисон понадобится ее шляпа, – сказала я. – Ты же сама знаешь, как она относится к ультрафиолету.
– Эллисон и Натали не идут с нами. Мы вдвоем, детка.
Она даже не сказала мне, куда именно мы идем. Я просто последовала за ней. Сначала мы добрались до каноэ, потом переплыли озеро. Всю дорогу я мучилась с веслом.
– Давай угадаю. Ты в первый раз в каноэ, – сказала Вивиан.
– Я плавала на лодке. Это считается?
– Не уверена. Ты плавала в озере?
– В пруду в Центральном парке. Мы туда ходили с Хизер и Мариссой.
Я почти рассказала ей про то, что мы раскачали лодку, и Хизер свалилась в воду, но потом я вспомнила утонувшую сестру Вивиан. Вивиан не рассказала мне, как, когда и где это случилось, но я не хотела поднимать эту тему, даже в шутливом разговоре. Я молчала, пока мы не причалили к травянистому берегу, на котором росли тигровые лилии.
Вивиан сорвала несколько штук, чтобы сделать букет. Когда мы зашли в лес, она стала отрывать по лепестку и бросать их на землю.
– Всегда оставляй след из хлебных крошек, – сказала она. – Чтобы найти путь обратно. Френни научила меня этому в первое же лето. Мне кажется, она боялась, что я потеряюсь.
– Почему?
– Я очень часто уходила.
Я даже не удивилась. У Вивиан был огромный внутренний мир. Вряд ли бы он поместился в узкие рамки жизни в лагере, ограничивающие нас уроками тенниса и кружком по лепке. Я уже заметила, что она везде скучает.
Вивиан уронила очередной лепесток, и я обернулась посмотреть на линию, которая тянулась за нами, обозначая проделанный путь. Лепестки походили на маленькие рыжие следы, по которым можно вернуться домой.
– Две правды и одна ложь, – провозгласила Вивиан, отрывая очередной лепесток и бросая его на землю. – Сначала я. Первое. Однажды в метро мужик показал мне свои причиндалы. Второе. Под матрасом у меня фляжка с виски. Третье. Я не умею плавать.
– Второе, – сказала я. – Я бы заметила, если бы ты втихую пила.
Я подумала про мать и ее запах. Когда она встречала меня из школы, от нее исходил особый аромат. Мятная жвачка не помогала. Да даже если бы помогла, я уже успела научиться различать, что после выпитого глаза у нее тускнеют.
– Ты очень наблюдательная, – сказала Вивиан. – Вот почему я хотела, чтобы ты это увидела.
Мы подошли к большому дубу. Его прочные ветви раскинулись широко и сформировали навес. На коре был выцарапан знак X, большой и отчетливый, как имя на крышке ящика в «Кизиле». У основания дерева была навалена куча листьев. Под ней явно было что-то спрятано.
Вивиан смахнула их в сторону. Под листьями оказалась старая гнилая деревянная шкатулка. Лак от времени стерся, поэтому вода и солнце сделали свое. Кое-где крышка сгнила, кое-где высохла, представляя собой дикую смесь оттенков.
– Круто, правда? – сказала Вивиан. – Она вроде как древняя.
Я пробежала пальцами по крышке, ощущая ряд неровностей. Сначала я решила, что это просто след времени, но потом заметила две бледные буквы, вырезанные на дереве. Я с трудом их различала. Пришлось наклониться. Мне в нос ударило запахом гнили и плесени.
ЧК
– Где ты ее нашла?
– Прошлым летом на берег вынесло.
– Пока ты тут бродила?
Вивиан ухмыльнулась, явно довольная собой:
– Ну конечно. Она лежит тут бог знает сколько времени. Я притащила ее для истории. Открывай уже.
Я подняла крышку. Дерево оказалось мягким и сырым, и я испугалась, что она распадется у меня в руках. Изнутри шкатулка была обита, вероятно, зеленым бархатом. Сказать точнее я не могла – остались лишь жалкие кусочки.
Внутри лежало несколько пар ножниц. Это были старые ножницы, с украшенными кольцами для пальцев и тонкими лезвиями – словно ноги у аиста. Я подозревала, что они сделаны из серебра, хотя сейчас потемнели до цвета машинного масла. Винтики заржавели. Я подняла пару и попыталась их открыть. Они не поддались. Возраст и отсутствие ухода сыграли свою роль.
– Как ты думаешь, кому они принадлежали?
– Больнице, может быть. На дне есть название. – Вивиан взяла шкатулку, закрыла крышку и перевернула ее.
Ножницы загремели, как разбитое стекло.
– Видишь?
На дне было написано три слова: Собственность «Тихой долины».
– Интересно, как они сюда попали.
Вивиан пожала плечами:
– Да их несколько десятков лет назад выкинули в озеро.
– А ты у Френни спрашивала?
– Да ты что. Я хочу, чтобы это осталось в тайне. Про шкатулку никто не знает, кроме меня. И тебя.
– Почему ты мне ее показала?
Я склонилась над шкатулкой, и мне на лицо упала прядь волос. Вивиан потянулась и заправила ее за ухо.
– Я твоя старшая сестра на лето, помнишь? – сказала она. – А старшие сестры делятся секретами.
16
В лесу я иду первой, стараясь держаться прямой линии, и постоянно поглядываю на компас. В остальное время я изучаю то, что вокруг, выискивая взглядом места, где кто-то может спрятаться. Мы ушли довольно далеко от лагеря, но меня не покидает чувство, что за нами следят. Каждый кустарник удостаивается подозрительного взгляда. Я не доверяю даже теням. Когда в ветвях кричит птица, мне хочется спрятаться.
«Эм, успокойся уже, – говорю я себе. – Вы тут вчетвером – и сами по себе».
Я даже не могу понять, плохо это или хорошо.
Даже если девочки замечают мои странности, они молчат. Кристал и Саша позади. Саша время от времени называет знакомые ей деревья:
– Клен ясенелистный. Бук крупнолистный. Белая сосна. Береза.
За ними плетется Миранда, которая отрывает лепестки от цветов и бросает их на землю через равные промежутки.
– И почему я должна это делать? – спрашивает она.
– Всегда оставляй след из хлебных крошек, – говорю я. – Он поможет нам вернуться.
– Откуда? – спрашивает Кристал.
– Это нам и предстоит узнать.
Начинается подъем. Сначала идти легко. Склон замаскирован полотном опавших прошлой осенью листьев. Мы понимаем, что идем в гору, только потому, что у нас начинают побаливать ноги и сбивается дыхание. Но вскоре подъем становится более крутым. Его все сложнее игнорировать. Мы выбиваемся из сил, поднимаем плечи, сгибаем ноги. Мы проходим молодые деревца и хватаемся за них, чтобы было легче подниматься, забираемся повыше.
– Я хочу обратно, – тяжело пыхтит Кристал.
– И я, – говорит Саша.
– Я же сказала, что мы пойдем в поход, – напоминаю я. – Слушайте. Давайте сыграем в другую игру. Давайте не будем лгать. Просто скажите мне, честно-пречестно, что вы хотите делать через двадцать лет.
Я смотрю через плечо на Сашу, энтузиазм которой пропадает прямо на глазах.
– Ты первая. Есть какие-то мысли по поводу будущей профессии?
– Куча. – Она поправляет очки. – Преподаватель. Ученый. Возможно, космонавт. Но если уже успеют колонизировать Марс, не хочу. А так мне нравится, когда есть из чего выбирать.
– А что у тебя, Кристал?
Ей даже думать не приходится. Ответ очевиден всем присутствующим.
– Я буду работать на «Марвел». Надеюсь, что придумаю крутых супергероев и буду иллюстрировать серию комиксов про них.