– Я пошла их искать.
– Куда именно?
– По лагерю. – Я отпиваю кофе. Он едва теплый и немного горчит. – Душевые, столовая, здание ремесел и искусств. Другие коттеджи.
– Их нигде не было?
– Нет. – Мой голос дрожит. – Ни следа.
Флинн переворачивает страницу в блокноте. Я очень мало ему рассказала, все можно свести к паре предложений.
– Почему вы пошли к озеру?
Я снова путаюсь. Сейчас? Пятнадцать лет назад?
– Я не понимаю вопроса.
– Миссис Харрис-Уайт сказала мне, что утром вы стояли в озере. После того как поняли, что девочки пропали. Вы их там искали?
Я едва помню этот момент. Помню, что над озером вставало солнце. Первые лучи нового дня. Они позвали меня.
Флинн настаивает:
– Вы полагали, что девочки пошли плавать?
– Они не умеют. Во всяком случае, мне так кажется.
Я помню, что кто-то мне об этом сказал. То ли Кристал, то ли Саша. Я вообще не видела, чтобы они заходили в воду.
– Я просто подумала, что они там. Что они стоят в воде.
– Точно так же, как это сделали вы?
– Я не знаю, почему я так поступила.
Мне не нравится звук собственного голоса. Я слаба. Я запуталась. Боль толкается в виски. Мне сложно думать.
– Миссис Харрис-Уайт сказала, что вы кричали.
А вот это я помню. Я по-прежнему слышу свои крики, разносящиеся по водной поверхности. Я вижу, как улетает цапля.
– Кричала.
– Почему?
– Потому что я была напугана.
– Напуганы?
– А вы бы не испугались? Вы проснулись и видите, что коттедж пуст.
– Я бы заволновался, – отвечает Флинн. – Кричать бы не стал.
– Ну а вот я закричала.
Потому что знала, что происходит. Я, вот же идиотка, снова приехала сюда, и все повторилось.
Детектив Флинн снова переворачивает страницу.
– Может быть, вы кричали по другой причине?
– Например?
– Не знаю. Из-за чувства вины?
Я ерзаю на стуле. Мне не нравится тон Флинна. В нем легкое подозрение и капелька недоверия.
– Вины?
– Вы их потеряли, хотя отвечали за них.
– Я не теряла их.
– Но вы отвечали за них, верно? Вы же вожатая.
– Я преподаватель. Я сказала им, что буду с ними дружить, а не наводить тут порядок.
– И что же? Вы стали друзьями?
– Да.
– То есть они вам нравились?
– Да.
– А проблемы возникали? Ссоры, разногласия?
– Нет, – говорю я с нажимом. – Объясняю же, они мне нравились.
Нетерпение толкает меня в ребра и заставляет ноги дрожать. Зачем он задает мне эти вопросы и тратит время? Девочки еще не найдены. Возможно, они ранены. Они пропали. Почему их никто не ищет? Я смотрю в окно. Снаружи стоит пара полицейских машин. Рядом толкутся служители власти.
– Их ищут? Кто-то соберет поисковый отряд, верно?
– Да. Но нам нужно больше информации.
– Насколько больше?
– Для начала, нужно ли мне знать о них что-то? Что поможет нам в поисках?
– Кристал пишется с одной «л», но я не уверена, поможет ли это вам.
– Конечно.
Флинн не развивает мысль, и я представляю фотографии девочек на пакетах с молоком. Это довольно неплохая идея, но она внушает ужас. Мне кажется, никто не хочет открывать холодильник и видеть лицо пропавшего ребенка.
– Что-то еще? – спрашивает Флинн.
Я прикрываю глаза и тру виски. Голова просто раскалывается.
– Постойте. Саша. Она такая умная. Но именно поэтому всего боится. Она боится змей и медведей.
Мне приходит в голову, что сейчас Саше страшно, где бы она ни была. И другим – почти наверняка – тоже. Мое сердце разбито. Я не хочу думать о том, что они пропали в лесу, что они боятся места, в котором заблудились. Я надеюсь на то, что они вместе. Они смогли бы друг друга успокоить. Господи, пусть они будут вместе.
Я продолжаю говорить. Меня охватило желание рассказать детективу все, что я знаю.
– Миранда самая старшая и самая смелая. Мне кажется, что у нее дядя работает в полиции. Или папа? Но живет она с бабушкой, о родителях она не говорила.
И тут я понимаю кое-что. Меня словно молнией поражает.
– Она взяла телефон. Миранда. Я, конечно, не уверена в этом, но его не было в вещах. Ее можно отследить?
Флинн, все это время сидевший развалившись, вдруг напрягается.
– Конечно. Во всех телефонах есть GPS. Вы знаете, какой у нее оператор?
– Не знаю.
– Я попрошу кого-нибудь связаться с бабушкой и все выяснить. Теперь давайте поговорим о том, почему девочки пропали.
– Я не знаю.
– Но ведь должна быть причина, вам так не кажется? Может быть, они за что-то на вас рассердились?
– Не думаю.
Это ложь. Очередная ложь в очень длинной цепи. Они вполне могли хотеть уйти из «Кизила».
Из-за меня.
Из-за моего поведения.
Я была пьяна, я плакала, я терла запястье – там теперь красное пятно. Я была не в себе, и они напугались. Я видела это.
– Вы думаете, они сбежали?
– Я думаю, что это самое логичное объяснение. В среднем за год убегает около двух миллионов подростков. Большую часть быстро находят и возвращают домой.
Эти данные словно бы из статистических отчетов Саши. Но я не верю в то, что они сбежали. Мне не показалось, что у них проблемы в семье.
– А если нет? Есть еще причины?
– Чужое вмешательство, – быстро произносит Флинн.
Я почти задыхаюсь:
– Похищение?
– Ну, это возможность. Но я бы не сказал, что вероятность. Менее одного процента пропавших детей похищены незнакомцами.
– А если речь идет о том, кто им знаком?
Флинн снова переворачивает страницу и утыкается ручкой в лист.
– Вы что-то знаете?
Возможно, знаю.
– А вы говорили с работниками кухни? Я видела, как один из них пялился на девочек на пляже. Это был дурной взгляд.
– Дурной?
– Он не думал, что пялиться на шестнадцатилетнего подростка неправильно.
– Так это мужчина?
Я твердо киваю:
– У него на фартуке было написано имя «Марвин». Со мной были две женщины, они тоже работают на кухне. Они все видели.
– Я порасспрашиваю. – Флинн записывает все.
Я рада, что он это делает. Значит, я помогаю. Чувствуя прилив сил, я беру чашку и делаю глоток горького кофе.
– Давайте поговорим про то, что случилось пятнадцать лет назад, – говорит Флинн. – Мне сообщили, что вы были тут, когда пропали другие девочки. Это так?
Я неуверенно на него смотрю.
– Думаю, что вы знаете, что это так.
– Вы жили в том же коттедже, верно?
Я слышу подозрение в его голосе, на этот раз – почти открытое.
– Да, – говорю я, готовая обороняться. – Кстати, ни одна из них не относилась к тому большинству, которое возвращается домой в целости и сохранности.
– Мне это известно.
– Тогда зачем вы меня про них спрашиваете?
Флинн притворяется, что не слышал, и продолжает:
– Тогда еще один ребенок сказал, что вы поссорились с одной их пропавших.
Бекка. Конечно, она рассказала полиции о том, что слышала. Я даже сердиться на нее не могу. На ее месте я поступила бы так же.
– Мы поспорили, – слабо отзываюсь я. – Не поругались.
– И о чем?
– Я не помню.
Это ложь. Я орала на Вивиан из-за Тео. Я была глупой девочкой и орала из-за мальчика.
– Как вы сами сказали, о них больше никто ничего не слышал. Как вы думаете, почему?
– Я не специалист в области исчезновения людей.
– И все-таки вы сомневаетесь, что сегодня девочки просто убежали.
– Я их знала. Они бы так не поступили.
– А что насчет тех, кто пропал пятнадцать лет назад? Вы ведь знали и их тоже.
– Да.
– Вы их очень хорошо знали. Они могли вас заставить рассердиться.
– Только одна из них.
Я тянусь за кофе и пригубливаю его, чтобы успокоиться.
– Возможно, рассердиться и прибегнуть к насилию.
Я не могу сделать глоток. Кофе застревает у меня в горле и душит меня. Я коротко и резко кашляю, и изо рта летят кофейные капельки вперемешку со слюной.
– Вы на что намекаете? – спрашиваю я, набирая в грудь воздуха.
– Я просто пытаюсь разобраться, мисс Дэвис.
– Может, вам лучше начинать поиски Миранды, Кристал и Саши? Разбирайтесь с этим.
Я смотрю в окно. Полицейские на месте, будто охраняют здание. Не хотят кого-то впускать.
Или выпускать.
Я наконец понимаю, что происходит. Я знаю, почему никто не ищет девочек. Почему детектив Флинн расспрашивает меня о наших отношениях. Я должна была догадаться, еще когда проснулась и поняла, что Миранда, Саша и Кристал исчезли.
Я подозреваемая.
Единственная.
– Я не трогала девочек. Ни тех, ни этих.
– Это чересчур для совпадения, разве нет? Пятнадцать лет назад из вашего коттеджа пропадают все, кроме вас. И вот мы снова здесь. Пропало три девочки. Вы нет.
– В первый раз мне было тринадцать. На что способна девочка-подросток?
– Моей дочери тринадцать, и вы очень удивитесь моему ответу.
– А сейчас что? – Я морщусь от того, насколько истерично звучу – и от головной боли. – Я художница. Я учу девочек рисовать. У меня нет причин кому-то вредить.
В голове со мной общается куда более спокойный внутренний голос. Эмма, не нервничай. Мысли ясно. Перебери данные. Думай.
– И да, тут есть и другие люди, бывшие в лагере пятнадцать лет назад.
Например, Кейси, хотя я сомневаюсь, что она может навредить шестерым девочкам. Она и мухи не обидит. Ну и Бекка, конечно. У нее были причины ненавидеть Вивиан, Натали и Эллисон.
Я думаю о Тео. О том, как увидела его в душе с Вивиан. О том, как стала молотить кулаками по его груди. Где они? Что ты с ними сделал?
Но у Тео было железное алиби. А вот у Френни… Отрывки из дневника Вивиан лезут мне в голову.
Я близка к тому, чтобы найти ее темный грязный секрет.
Я знаю правду.
Мне страшно.
– Я думаю, вам следует поговорить с Френни.
– Почему?
– Вивиан… Это та девочка, что пропала пятнадцать лет назад. Так вот, она искала кое-что. Расследовала.