Моя прекрасная ошибка — страница 48 из 50

– Да, это я.

Она стояла в дверях в своей тоненькой хлопковой футболке и шортиках. Волосы были собраны в конский хвост, а на чисто вымытом лице не было ни грамма косметики. Я видел Рэйчел всякой, в том числе и невероятно красивой и нарядной, когда мы ходили в оперу, но никогда еще она не казалась мне столь прекрасной, как в этот момент.

– Мне можно войти?

Она в некоторой растерянности отступила в сторону.

– Да, конечно… проходи.

Пока я ехал сюда, я твердо решил, что до того как она выскажет все, что у нее на уме – будет она ругать меня или заявит, что с кем-то встречается и я должен отвалить, или даже, что маловероятно, скажет, что готова дать мне еще один шанс, – я все равно сначала признаюсь в своих чувствах к ней. Мне надоело хранить секреты.

– Принести тебе что-нибудь выпить?

Во рту у меня пересохло от волнения и забега вверх по лестнице.

– Да, от воды не откажусь. Спасибо.

Пока Рэйчел наливала мне воды, я оглядел комнату в поисках фотографий на стене, которые всегда привлекали мое внимание. Мой взгляд остановился на фотографии Рэйчел и ее приятелей, с которыми она делила жилье в кампусе. На фотографии Дэвиса, если быть точным. Мне необходимо было знать, что у них за отношения.

Поэтому, когда она принесла мне стакан воды, я спросил прямо, без обиняков:

– Ты снова встречаешься с Дэвисом?

– Нет.

– Но я видел тебя с ним на прошлой неделе в баре «У О’Лири».

– Да, я знаю.

– Так ты все-таки видела меня?

– Нет. Ава тебя видела. Почему ты не остался поговорить со мной тогда, раз уж пришел?

Я опустил взгляд.

– Я пытался поступить правильно.

– Поступить правильно? Что ты хочешь этим сказать?

– Позволить тебе быть с кем-то, кто подходит тебе больше, чем я. Просто уйти и освободить тебя.

Она задумалась на мгновение, пытаясь, казалось, осмыслить мои слова.

– Тогда почему ты сейчас здесь?

Я вздохнул.

– Потому что я эгоистичный засранец.

– Не понимаю.

Я подождал, пока она поднимет на меня взгляд, и только тогда решился сказать то, что должен был сказать ей еще несколько недель назад.

– Я лгал тебе. Я скрывал от тебя очень важные вещи. Я причинил тебе боль. Это из-за меня у тебя шрам на спине. У тебя нет абсолютно никаких причин доверять мне или давать мне еще один шанс завоевать твое доверие, но я должен попытаться. – Я глубоко вздохнул. – Я должен попытаться, потому что люблю тебя, Рэйчел. Я так сильно, так отчаянно влюблен в тебя.

Она смотрела на меня так, словно готова была вот-вот заплакать. Все внутри меня скрутилось от страха перед неизбежным концом. Но тут она заговорила:

– Я не виню тебя за то, что случилось, Кейн. И я совсем не поэтому не хотела видеть тебя некоторое время. Я просто не могла тебя видеть, потому что… потому что мне очень стыдно за все, что произошло.

– Стыдно? Тебе? О чем ты говоришь? Тебе вообще нечего стыдиться.

Рэйчел опустила голову.

– Я долго ничего не предпринимала и никому не рассказывала о том, что происходило у нас дома. Надо было пойти в полицию. Или все рассказать учителю. Если бы я меньше трусила, возможно, с моей сестрой не случились бы все эти ужасные вещи. И, возможно, она не провела бы полжизни в реабилитационном центре. Я – единственная, кто все знал и мог бы что-то предпринять, чтобы положить всему этому конец, а я этого не сделала.

Я взял Рэйчел за подбородок, заставляя ее посмотреть на меня. Мне было невыносимо больно видеть слезы, текущие по ее лицу.

– Ты не сделала ничего плохого. Тебе нечего стыдиться. Абсолютно нечего.

– Я должна была…

– Ты должна была быть беззаботной десятилетней девочкой, кататься на велосипеде и не думать ни о чем плохом. Это детство, которое должно было быть у тебя. И единственный человек, который действительно виноват в том, что произошло с твоей сестрой, – это Бенни. Тебе было всего десять, ты была напугана и не совсем понимала, что происходит. Но даже и тогда ты пыталась об этом рассказать. Ты рассказала мне. Я был старше тебя. Это я должен был все понять и обратиться за помощью.

– Но ведь ты нам и помог. Если бы не ты, не знаю, сколько бы продолжался весь этот ужас.

– Я должен был остановить все это раньше.

Она покачала головой.

– Как-то на днях я думала о том, что же заставило меня пойти в ту церковь, и тогда я вспомнила разговор, который у меня как-то состоялся с мамой. Она велела мне идти туда, если меня будет беспокоить что-то в душе. Она говорила, что церковь – это особое место, куда я могу пойти и поговорить с Богом о чем угодно. Мне тогда было, наверное, всего около пяти, поэтому я восприняла ее слова очень буквально. Я спросила ее, что будет, если Бог окажется занят. И знаешь, что она ответила?

– Что же?

– Она сказала мне, что если Бог занят, один из его ангелов меня обязательно услышит.

Ее лицо просветлело, слезы высохли, и мне самому стало легче дышать. Я смотрел на нее, завороженный силой ее духа, вспоминая, какой сильной и умной девочкой она была тогда.

– Твоя мама, похоже, была необыкновенным, глубоко верующим человеком.

– Именно такой она и была. И она была права, Кейн. Разве ты не видишь этого? Ведь и вправду Бог был занят, поэтому он и послал мне ангела. Моего собственного ангела-хранителя. Бог послал мне тебя.

Пусть я выглядел слабаком, но я не смог сдержать слез.

Рэйчел положила руку мне на грудь, туда, где билось мое сердце.

– Настало время нам обоим отпустить наше прошлое.

– Я так сожалею обо всем этом, Рэйчел.

– Тебе не о чем сожалеть. Ты все сделал правильно.

Наклонившись, я обхватил ее прекрасное лицо руками и поцеловал, вложив в этот поцелуй всего себя. Ее щеки были пунцовыми, когда я отодвинулся.

– Ой, чуть не забыла, – вдруг всплеснула руками она.

– Что же?

Рэйчел отступила от меня на шаг и неожиданно подняла руки и стянула с себя футболку. Лифчика на ней не было, так что представляю, какое выражение она увидела на моем лице.

– Воздержись от непристойных мыслей, профессор. Я хочу показать тебе кое-что другое.

Она развернулась ко мне спиной и выжидающе посмотрела на меня через плечо. С левой стороны, ниже лопатки ее спину закрывала широкая повязка.

– Что с тобой случилось?

– Сними ее. Только осторожно, потому что там все еще немного болит.

Только когда, ничего не понимая, я начал снимать повязку, я вдруг вспомнил, что под ней был шрам, который оставил Бенни пятнадцать лет назад. Моя рука замерла.

– Что-то не так с твоим шрамом?

Она улыбнулась.

– Это больше не шрам. Просто порез, который давно зажил. Ведь настоящие шрамы – это те, которые нельзя увидеть – и именно их труднее всего исцелить.

Сняв повязку, я едва не задохнулся, когда понял, что она сделала. Длинного шрама, который уродовал ее прекрасную гладкую кожу, больше не было. На этом месте красовалась искусно сделанная татуировка в виде ангела.

– Это ты, – тихо сказала Рэйчел. – Я похоронила так много всего, чтобы избавиться от прежних переживаний. Сложно было признать все, что вышло наружу сейчас, но я наконец чувствую, что сумела преодолеть эти воспоминания, оставить их позади. Они всегда будут со мной, но теперь я вижу их как бы в зеркале заднего вида, а не перед собой.

Я был так потрясен ее словами, что, когда заговорил, мой голос срывался.

– Это прекрасно. Как и ты сама.

– Повязку уже можно снять. Парень в тату-салоне велел мне оставить ее на восемь часов. Я только сегодня ее сделала. – Рэйчел повернулась ко мне лицом. Ее полные, восхитительные груди задорно торчали, приковывая мой взгляд. – Эй, Кейн?

– А, что? – Я поднял глаза и встретился с ней взглядом.

Она откровенно забавлялась моей растерянностью.

– Есть только одна проблема.

– Какая?

– Я не могу лежать на спине.

– Это не проблема, злюка. Я могу придумать множество способов, как оказаться внутри тебя так, чтобы ты не лежала на спине.

Я наклонился, подхватил ее на руки и, баюкая, понес в спальню.

– Скажи, ты хочешь оседлать меня, встать на четвереньки, перегнуться через изножье или лечь на бок? Или, может быть, ты сядешь мне на лицо?

Я усадил Рэйчел на край кровати, снял с нее шорты и трусики и начал поспешно скидывать свою одежду. Добравшись до боксеров, я приостановился и посмотрел на нее, а затем подцепил трусы большими пальцами по бокам и стянул их вниз. Мой член был болезненно твердым.

– Как тебе больше нравится, любовь моя? Какой из способов больше подходит под твое настроение?

Рэйчел призывно облизнулась.

– Я должна выбрать только что-то одно?

Я перешагнул через трусы и несколько раз погладил себя.

– Нет, детка, ты просто выбираешь то, с чего мы начнем. Ведь мы собираемся испробовать их все, так что завтра тебе будет очень больно сидеть на моем занятии. А я буду смотреть на тебя и точно знать, почему ты все время ерзаешь. И тогда у меня будет стояк перед всей аудиторией. Ну, так что ты выбираешь?

– Я оседлаю тебя. Хочу покататься на тебе верхом.

Ее шаловливая улыбка сводила меня с ума. Я забрался на кровать, прислонился спиной к изголовью и посадил ее к себе на бедра. Я хотел видеть ее лицо, пока она принимала меня в свое лоно.

– Ты уже влажная? – Я просунул руку между ее ног и обнаружил, что она полностью готова принять меня.

Она молча кивнула, глаза ее были широко открыты.

Обхватив член, я направил его к входу.

– Прими его. Опускайся медленно. Я хочу видеть, как он исчезает внутри тебя.

Рэйчел привстала на коленях, держась руками за мои плечи, и замерла над блестящей верхушкой моего члена. Мне отчаянно хотелось вскочить и самому погрузиться в нее как можно глубже, но я сдержал себя. Она хотела поскакать на мне, а мне сейчас больше всего хотелось дать ей все, что она захочет.

– Черт возьми, – простонал я, когда она начала медленно садиться на мой член. Такая тугая и горячая… я, как завороженный, смотрел, как он постепенно исчезает внутри нее. Прошло всего несколько недель с тех пор, как мы были вместе в последний раз, но я изголодался по ней так, словно прошли годы.