— Да, мы проверили ваши показания. Как долго вы были у мистера Хеерсона?
— Довольно долго. Хеерсон организовал тут клуб. Они называют себя кинооператорами-любителями. Понимаете? Приблизительно раз в месяц у них встреча, что-то вроде кинофестиваля. Смотрят свои фильмы, заказывают у меня и крутят тоже. Как образцы, на которые нужно равняться. Хеерсон очень хороший клиент.
— Порнофильмы? — спросил Кнут.
Леонард изобразил оскорбленное достоинство.
— Разумеется, нет. Это — искусство. Такие фильмы идут сегодня в любом кинотеатре, куда пускают публику старше восемнадцати лет. Только наши фильмы лучше. Я думаю, за счет того, что несут отпечаток личности создателя. Авторские фильмы для избранной публики. Ничего общего с коммерческим хламом. У меня действительно хорошая, тщательно подобранная коллекция. Вам и самим не помешало бы посмотреть хоть один. Как-нибудь устройте вечеринку и покажите его друзьям, чтоб они поняли, что такое хорошее кино.
— Как вы ладили со своей мачехой?
Леонард пожал плечами и почесал нос.
— Ладил, как с любой женщиной. То есть с любой, которая не выглядит ведьмой или мегерой.
— Вы не испытывали неприязни к этой женщине? Ведь из-за нее ваш отец разошелся с матерью.
— Естественно. Я чуть не сошел с ума. Я раньше матери узнал об их отношениях и рассказал ей. Наверное, не следовало этого делать, все равно от моего рассказа ничего не изменилось. Она уже цепко держала его в своих когтях. Так больше и не выпустила. Что я мог поделать? Мне тогда только исполнилось двадцать. Когда становишься взрослей, узнаешь, что такие вещи порой бывают. И ничего — мир не рушится.
Паркс в задумчивости грыз кончик карандаша.
— Знали ли вы миссис Кон раньше, когда она еще не вышла замуж за вашего отца? — спросил он.
— Конечно. Мне было известно, что она за птица. Встречал ее в этом балагане, у отца на фирме, когда бывал там. Она демонстрировала модели покупателям.
— В балагане, — повторил Кнут. — Надо ли это понимать так, что вы не собирались заниматься тем же бизнесом, что и отец?
— Разумеется, нет. От такого бизнеса наживешь только язву желудка. Кроме того, я охотнее занимаюсь тем, что нравится мне самому, а не тем, чем меня хотят заставить заняться другие.
— Вы и миссис Кон были почти ровесниками. Вы никогда не выходили с ней вдвоем? В театр, в ресторан, к примеру… — спросил Паркс.
— Она меня вообще не замечала. Ее интересовали только деньги.
— Вы не пытались с ней объясниться?
— Нет. Я и без того знал, что у нее на уме.
— Как ладили между собой ваш отец и ваша мачеха? — продолжил разговор Кнут.
Леонард принялся разглядывать свои толстые пальцы с ухоженными ногтями.
— Как большинство супругов. Много шума из ничего.
— Вы хотите сказать, что они ссорились, но о разводе не думали?
— Она никогда не дала бы ему развод. У моего отца есть деньги, а от них она ни за что бы не отказалась. Она даже добивалась, чтобы он лишил меня наследства. Вы знаете об этом?
— А откуда знаете вы? — ответил вопросом на вопрос Кнут.
— Она сама мне сказала. За ней не задерживалось. Она была женщиной прямой.
— Следовательно, Лотус вас терпеть не могла. Верно?
— Вот уж не знаю. Но особого значения это не имеет. Дошло бы до дела, она и родную мать бы обобрала.
— И что же, ваш отец теперь лишит вас наследства?
Леонард выдержал испытующий взгляд Кнута.
— Представления не имею.
— Вас это не интересует? — с любопытством спросил Кнут.
— Конечно, интересует. Но вы не знаете моего отца. Если кто-то хочет от него чего-то добиться против воли, он становится упрям, как бык. Так что мне лучше помалкивать и ждать.
Паркс снова подключился к допросу.
— Ваша мать испытывала ненависть к миссис Кон?
Леонард посмотрел на него и рассмеялся.
— Леди Гертруда? Ее стали называть так, когда я был еще мальчишкой. Станет леди Гертруда пачкать свои руки в крови какой-то там Лотус Кон… Ха! Леди Гертруда достойна своего прозвища. Моя мать просто в упор не видит тех, кто не принадлежит к высшему обществу.
— Помогает ли вам отец материально? — вдруг сменил тему Паркс.
— Что-что? Как вы сказали?
— Ну, вы довольно хорошо одеваетесь. Потом, у вас квартира на Парквэй. По моим прикидкам, все это стоит немалых денег.
— Вы что, решили, как фининспектор, выяснить источники моих доходов? Во всяком случае, я и без отца неплохо зарабатываю. Дело у меня солидное. От моего старика я не получал ни цента с тех пор, как бросил учиться в колледже.
— А от матери?
Леонард прищурился.
— Она мне помогает все время. Не тем, так другим. Но я что-то не пойму, куда вы клоните?
На лице Паркса не отразилось ничего.
— Так. Спросил из чистого любопытства.
Леонард бросил на него сердитый взгляд, а потом посмотрел на часы. Они, видимо, пошли снова, потому что он сказал:
— Вот что, приятели, я не хотел бы быть невежливым, но у меня на сегодня еще назначено деловое свидание кое с кем. Сколько все это еще будет длиться?
— Покажите, пожалуйста, свои ключи, — сказал Кнут.
— Мои ключи? От автомобиля? Какие ключи?
— Все ключи, какие у вас с собой. У вас есть связка ключей или что-то в этом роде. Ну вот и покажите ее мне.
Леонард собрался было возразить, но передумал и полез в карман.
— Вот ключи от машины, — сказал он, выкладывая их на стол. — А это ключ от квартиры, ключ от «Плейбой-клуба», ключ от моего сейфа с фильмами, ключ от шкафа в спортклубе и ключ от сейфа в банке. Достаточно?
Кнут поглядел на ключи и вернул их.
— Теперь вы можете идти. Мы найдем вас, если понадобитесь.
Засовывая ключи в карман, Леонард сказал:
— Вы так и не спросили, предполагаю ли я, кто мог это сделать.
Как видно, он вовсе не так спешил.
— А вы что, кого-то подозреваете?
— Может быть. Вероятно, даже и не одного. Ходили слухи, что она и Дэймон Криди были в довольно интимных отношениях. Не знаю, правда ли это, но, во всяком случае, я слыхал нечто подобное.
— Мы тоже слыхали. А кто еще?
Леонард, казалось, раздумывал. У Кнута сложилось впечатление, что он тщательно взвешивает все возможности, прежде чем дать ответ.
— Значит, так, — сказал он. — В первую очередь надо подозревать всю баскетбольную команду.
15
Мак и Ки высадили меня, а сами собрались ехать к двоюродному брату Мака — возвращать машину.
— Тетя Лотус была такая молодая. Ну почему она умерла? — спросила я.
— Молодые женщины умирают рано, если не начинают стареть… — изрек Мак.
— Мы зайдем к тебе позже, — сказал Ки. — Сейчас нам надо на работу.
— У работы горькие корни, но сладкие плоды… — глубокомысленно произнес Мак.
— Без пчел нет меда, без работы нет денег… — добавил Ки.
— Это к лучшему, — кивнула я. — Мне потребуется время, чтобы хорошенько все проанализировать.
Поднявшись к себе, я едва успела натянуть удобное домашнее платье, как запищало переговорное устройство. Я ответила, и милейший Генри сказал:
— Я надеялся застать вас дома. Можно подняться к вам?
— Конечно. Хотите чашку чая?
— Чая? О, не стоит беспокоиться.
— Никакого беспокойства. Чайник уже на плите. Подождите меня возле лифта.
Я надела туфли и поехала вниз. Когда Генри вошел в лифт и встал рядом, он показался мне еще выше обычного. Возможно, потому, что на мне туфли без каблуков, подумала я. Или потому, что кабина лифта такая маленькая.
— Я видела вас на похоронах, но у меня не было возможности поговорить с вами, — объяснила я ему.
— Я просто не могу поверить, — сказал он. — Не могу поверить, что ее больше нет.
Я промолчала. Что тут добавишь?
— Как дела у Шелдона? — спросил Генри, когда мы вошли в квартиру.
— Сносно. Правда, сегодня я еще не звонила ему. Только собиралась. Его сейчас и в самом деле лучше не оставлять одного.
— Я пытался к нему дозвониться, но он не отвечает. Я и подумал — может, он здесь.
— Садитесь же, — пригласила я. — Сейчас принесу вам чай. Жаль, что у меня нет ничего покрепче.
Он пошел вслед за мной на кухню.
— Ничего. Надеюсь, вас не смутит, что я здесь, с вами? Я знаю, это глупо, но я буду все время думать, что Лотус там… что Лотус там нашли. Это ничего, что я здесь?
Я посмотрела на него снизу вверх. Несмотря на весь свой рост, он, в сущности, был мальчишкой. Даже чем-то напоминал Мака и Ки. Некоторые мужчины так и остаются мальчишками, и я еле удержалась, чтоб не погладить его по голове и не произнести: «Не бойся, бедный мой мальчик». Вместо этого я сказала:
— Я стараюсь не думать об этом. Да и нет смысла.
— Вам не хочется переехать отсюда?
— Нет, не собираюсь. Я вполне могла бы жить у дяди Шелдона, но он меня не приглашал. Кроме того, пришлось бы каждый день ездить в университет и обратно, а путь не близкий.
Я разлила чай по чашкам и отнесла поднос в комнату.
— Садитесь. Вы выглядите таким подавленным.
— Если такое случилось с человеком, который… — Он смолк, а потом сказал гораздо мягче: — Простите меня, Тинкер. Я знаю, вы пытаетесь что-то делать, а не сидеть сложа руки и горевать. Но то, что вы делаете, я не считаю удачной идеей.
Я незаметно наблюдала за ним, делая вид, что поглощена чаем.
— А что я такое делаю?
— Задаете вопросы. Мне рассказал Дэймон. Ему это тоже не нравится.
— Почему?
— Ну, потому, что вы можете докопаться до некоторых обстоятельств.
Лицо у него было под стать росту. Большие глаза. Большой рот. Все большое. Но на всем лице — ни морщинки. Такое гладкое, будто искусный скульптор только что вылепил его из глины.
— Это все? — спросила я. — Все, до чего я могла докопаться?
Он подался ко мне и пристально посмотрел прямо в глаза.
— Предположим, вы найдете и убийцу. Будете сидеть напротив него и чем-нибудь выдадите себя. Что-нибудь скажете неосторожно. Или он просто догадается по лицу. Как вы считаете, не подумает ли он: «Черт возьми, эта девчонка все знает, я пропал!»