Через год проект на работе закончился, я снова подала уведомление об увольнении, и в этот раз его приняли. До того как стать директором, мне оставалось всего три месяца, и я была разочарована и расстроена, но внутри знала, что совершаю правильный выбор. Мои коллеги закатили вечеринку и подарили мне подарки, среди которых был конверт с курочкой и надписью «Открыть, когда приедешь во Францию».
Друзья заключали пари о том, как долго я там проживу. Никто, включая меня, не мог до конца поверить, что я смогу продержаться вдали от Лондона или от работы больше полугода.
Глава 9. Мадам Кака
Для большинства людей начало новой жизни в новом доме в новой стране – довольно изматывающий этап.
Прошло больше четырех лет после покупки дома, и вот мы переезжали туда навсегда, и это, конечно, был эмоциональный день, но не по тем причинам, которые можно было придумать.
Была середина сентября, сияло солнце, мы были взволнованы и счастливы, и я немного нервничала, в отличие от Марка. За многие месяцы до переезда, пока я работала по выходным, он возил наши вещи во Францию в коробках, и вот сегодня мы совершали последний транш.
За машиной ехал огромный открытый прицеп, до краев набитый нашими вещами, и мы собирались загрузить его в поезд в туннеле под Ла-Маншем. Он привлек много внимания, например, английский таможенник сказал мне, что ему нравятся мои кресла, а люди в поезде плотным потоком ходили вокруг моего имущества и отпускали комментарии обо всем – от шкафчиков до ковриков. Удивительно, насколько люди могут быть неприятными, когда говорят о твоем драгоценном имуществе, – и не всегда их комментарии позитивны. Хотя абсолютно всем понравился старый виндзорский стул, который принадлежал моей маме и должен был украсить нашу французскую кухню.
Мы осторожно доехали до нашей маленькой деревни, особенно внимательно следя за дорогой, когда приходилось ехать то вверх, то вниз, сначала через Булонский лес, потом через Семь Долин. Мы добрались до деревни и наконец поднялись на маленький холм, на котором стоял наш дом. К этому моменту я была не в предвкушении – я была испугана. Я все еще чудовищно сомневалась в решении переехать во Францию. Тут было очень тихо. Я приезжала сюда, и мне это нравилось, даже очень – на выходных и в праздники, но на на протяжении всей жизни? Я заходила в дом, будучи готовой к запаху сырости. Я была готова к паутинам, быть может, к паре птиц, к дикому коту, к крысиным катышкам.
Но я совершенно не была готова к запаху канализации.
Наш туалет был в общем похож на коробку и одновременно на нашу гробообразную входную группу [10]. Он находился в углу кухни. Большая труба выходила из стены и вела в септик [11]. До покупки дома я никогда не слышала о таких вещах, но при отсутствии общей канализации все домашние отходы сбрасывались в гигантский пластиковый бак, закопанный в землю. В нем работают бактерии, которые перерабатывают содержимое бака. Жидкость сливается через маленькие дырочки в землю. Изредка бак надо опустошать.
Наш септик решил не ждать, пока кто-нибудь придет с оборудованием и опустошит его. Вместо этого он принял решение о самоопустошении и на данный момент знакомился с садом – содержимое выливалось через край бака, а крышка отсутствовала.
Все наши мечты отпраздновать прибытие канули в Лету. У нас не было сигнала на мобильном, к тому же мы не знали, кому звонить. Мы спустились к дому фермера Франсуа, надеясь, что он нам что-то посоветует. Обе его собаки ринулись к нам с лаем, и я, так как с самого раннего детства боялась собак, замерла на месте. Марк решил, что это смешно, обнял меня за плечи и подтолкнул вперед, объясняя, что громогласный лай и прыжки – это всего лишь дружелюбное приветствие. В любом случае у нас были и иные поводы для переживаний.
Франсуа пригласил нас на кухню, чтобы узнать, в чем дело. Она была крошечной и желтой (очевидно, что желтый – это самый популярный цвет кухонь во Франции, все благодаря столовой Моне в Живерни). Каким-то образом Франсуа смог впихнуть раковину, шкафчики, стол и стулья в пространство, похожее по размеру на минивэн. На столешнице лежал оковалок [12] ветчины, вокруг него летали мухи, и я завороженно на них смотрела. Марк ткнул меня локтем, когда Франсуа принес маленькую чашечку черной жижи, которую он называл кофе. Могу честно сказать, что тогда я впервые пила грязь – больше ничем это быть не могло. Франсуа увидел, как я пялюсь на ветчину и принял мою впечатлительность за голод. Он тут же вытащил свой карманный нож и предложил отрезать мне ломтик. Когда он потянулся ножом к мясу, мухи зажужжали громче.
– Non, merci. – Я отказалась от мяса со всем возможным энтузиазмом, стараясь не звучать слишком истерично.
Он пожал плечами, отрезал себе ломоть и бросил в рот. Послушал, как мы рассказываем про септик, и сказал:
– Не вопрос. Я, Франсуа, приеду попозже и все решу. Сначала мне надо пойти покормить коров, но я вернусь к ужину.
Наша новая жизнь длилась всего пару часов, а меня уже подташнивало. Мухи, дерьмо, псы – в Лондоне всего этого не было.
Весь день мы перетаскивали в дом коробки и мебель и пытались не дышать стоявшей в доме вонью. Мы убрали пиво в холодильник до прихода Франсуа. Мы уже многому научились и знали, что, когда соседи приходят в гости, они испытывают такое же отвращение к нашему кофе, как мы – к их.
Мы знали, что Франсуа приехал, – он прибыл на большом тракторе прямо в наш сад, проехал мимо кухонных окон, разметал колесами грядки, которые Марк копал все летние выходные. За трактором ехал серебряный цилиндрообразный прицеп, в котором обычно возят молоко или масло.
Франсуа взял с собой своего юного помощника Гетара.
Мне не пришлось показывать им, где у нас септик. Франсуа сообщил нам, что с момента, как бак чистили, прошло не менее семи лет. Он знал это, потому что он сам его чистил. Семь лет. У меня это в голове не укладывалось.
Гетар начал разматывать толстенный шланг и тянуть его к септику. Они с Франсуа постоянно пререкались, а я с опаской смотрела, как они засовывают конец трубы в люк.
Гетар забрался в трактор, Франсуа пошел к крыльцу, чтобы попить местного светлого пива Page 24, известного также под названием «доминирующая блондинка». С ними пиво пили Марк и Жан-Клод, который только что приехал. Он имел особый талант оказываться там, где кто-то открывал бутылку пива.
Низкий гул, сменившийся на громкий механический лязг, раздался от септика, когда Гетар нажал на кнопку, чтобы опустошить бак. Только этого не произошло.
Вместо того, чтобы нажать на кнопку засасывания, он выбрал выливание.
Содержимое нашего септика не скрылось в темноте прицепа, а стало выливаться в сад и в те колеи, которые оставил трактор.
Франсуа кричал и проклинал Гетара.
– Arrêtez-vous [13], стой, остановись, придурок, – и подобные слова.
Гетар ругался, Франсуа отставил пиво, побежал к трактору и все кричал и кричал на Гетара.
– Этот Гетар, – сказал Жан-Клод, – просто невероятно глуп. Я не знаю, как Франсуа с ним справляется. Я думаю, что это la goutte d’eau qui fait déborder le vase.
– Капля воды, переполнившая вазу? – спросил Марк, переведя это слово в слово с помощью карманного словаря.
– Последняя соломинка, сломавшая спину верблюду, – ответила я. Когда я сказала Жан-Клоду, что наша поговорка звучит на английском именно так, он посмотрел на меня, словно я была еще глупее Гетара, и отвернулся, чтобы поснимать происходящее на фотоаппарат и потом наверняка показать друзьям.
К этому моменту несколько соседей уже пришли в наш сад посмотреть, что происходит. Крики и вопли Гетара и Франсуа разносились по всей долине. Я паниковала и практически рыдала. Марк, как всегда, спокойный и разумный, начал раздавать пиво.
В итоге все нажали правильные кнопки, работа была закончена, а мы остались – думаю, что это правильное слово, – с довольно дерьмовой задачей на руках. Франсуа и Гетар отказались брать деньги за работу.
– Мы соседи, – сказал Франсуа. – Мы должны помогать друг другу.
Солнце садилось за горизонт, а мы стояли на кухне все вместе, пили пиво и наблюдали, как Франсуа ходит по нашему саду, выбирая яблоки. Периодически он срывал с ветки неспелое яблоко и откусывал кусочек.
– М-м-м, очень вкусно, – сказал он. – В этом саду вы можете вырастить что угодно. Ваша соседка с холма установила нормальный туалет буквально пару лет назад, а до этого ходила в хлев. Учитывая, что вы прямо под ней живете, у вас лучшая почва в городе.
Позже Жан-Клод сказал мне, что именно тогда жители деревни прозвали меня «мадам Кака».
Глава 10. Искусство маленьких шагов
Наш дом – это низкое длинное здание. Когда-то оно было хлевом, но потом к нему пристраивали все больше и больше жилых помещений. Изначально, примерно четыреста лет назад, была построена одна комната – из кремня и дубового бруса, – но от нее осталась только одна стена. Владельцы последовательно пристраивали комнаты из бетонных блоков, известняка, металла, дерева и даже из старого пластикового забора. Никакое воображение не нашло бы во всем этом красоты.
В некоторых комнатах были старинные дубовые балки. Остальные были покрашены в зловещий желтый цвет или обиты вагонкой, которая со временем стала оранжевой. Какие-то полы были сделаны из бетона. Некоторые – просто земляные, и они такими были уже долгие годы, если не века. Вы можете посчитать, что это звучит романтично. Хочу вас заверить – это не так. Особенно когда вам надо выкопать эту старую землю, чтобы сделать стяжку для нормального пола.
Предыдущий владелец без чувства стиля надстроил второй этаж с хоббитской винтовой лестницей.
Очевидно, что там кто-то спал. Мы об этом догадались, потому что наверху остались ржавая старая кровать и кусочек хлопка, который изображал крошечную занавеску над единственным маленьким окном. Наверху было темно – это было царство паутин, странных запахов, приглушенного царапания, писка и сквозняков. Когда начинался дождь, внутри лилась вода, а на полах были пятна гнили. Сам пол опасно пружинил под ногами.