– Кхм. – Мы остановились, увидев, как секретарша трясла ручкой в нашем направлении. Да, у него была секретарша, хотя ратуша открыта всего четыре часа в неделю зимой и шесть часов в неделю летом.
Я знала, я знала, что все было слишком хорошо. Я ждала слов, которые разрушат наш запланированный рай.
– Мне надо снять копии, – сказала секретарша.
Мы вернулись обратно, улыбаясь. Не так уж и плохо. Она медленно отксерила наши документы. Нас это не волновало, у нас уже было разрешение.
– Вам надо отвезти это в дэдэи, – сказала она.
– Простите?
– Дэдэи в Монтрёй.
Она записала на бумажке – DDE.
Мы не знали, о чем она говорит, но мы вежливо улыбнулись, поблагодарили ее за помощь и вышли.
Оказалось, что нужна подпись не только от мэра. Нам нужно было получить разрешение от официального департамента планирования в ближайшем большом городе.
Мы поехали в DDE (Directions Départmentales de l’Equipment), что-то типа городского департамента планирования, и обсудили все нужные документы с администратором, который улыбался и кивал нам. Мы посчитали это хорошим знаком, оставили целую коробку заметок, фотографий, документов и рисунков, как и требовалось, и приготовились получить разрешение.
Мы возвращались в DDE несколько раз, чтобы уточнить, ждать ли нам разрешения, присылали больше и больше документов – они требовали то дополнительное фото, то измерить что-то еще. Казалось, что этому конца не будет никогда, и я решила обратиться за помощью к мэру.
– Надо просто подождать, – сказал он философски, по-галльски пожав плечами.
Пару недель спустя я встретила на рынке его секретаршу, и мы остановились поболтать. Я сказала ей, что ожидание разрешения просто выматывает меня, потому что прошел уже почти год, и она посоветовала мне нанять архитектора, который оформит запрос. Хотя нам, согласно правилам, это было и не нужно, она считала, что это может помочь. Я уже была доведена до предела и заплатила архитектору, чтобы она все переделала и послала в департамент.
Именно тогда мы обнаружили, что кадастровые документы показывают абсолютно не тот дом, который находился на нашей земле. Архитектор позвонила через несколько дней и сказала, что DDE отказались давать разрешение, потому что план нашего дома не соответствовал их записям.
Оказалось, что нотариус не проверил никакие кадастровые планы, когда мы покупали дом. Документы, которые лежали в департаменте, показывали дом с шестью комнатами. Мы купили здание с 11 комнатами и большее по размеру. Ни одного раза никто в DDE нам об этом не сказал, но один звонок от архитектора решил все проблемы. Через неделю нам пришло разрешение.
Оказалось, что с последнего обновления информации в начале 1970-х годов владельцы безостановочно пристраивали комнаты к дому, но никто ни разу не решил уведомить об этом правительство.
– А зачем этим заниматься? – спросил Жан-Клод, когда мы ему об этом рассказали. – Никто никогда не рассказывает властям о том, что собирается делать, разве что это не абсолютно необходимо. Вы, британцы, совсем обезумели со своими правилами…
Я подумала о том, какие люди все-таки странные, когда некоторое время спустя мы обнаружили, что живем в стране великанов.
Великаны жили тут уже долгие века – огромные статуи, которые вроде как раньше изображали библейских персонажей, но со временем превратились в местных героев, скорее уж фольклорных, чем библейских.
У великанов была своя собственная жизнь, иногда они встречались с великанами из соседних городов. На протяжении десятилетий они женились, выходили замуж, умирали и даже рожали детей.
В Гран-Фор-Филипп (на побережье у города Гравлин) в одну из суббот великанша по имени Ля Матло должна была родить ребенка и весь город участвовал в празднике. Приехала местная пресса с камерами наготове. Играла музыка, а великаны из соседних городов и деревень прибывали, чтобы присоединиться к празднованию. Царила очень радостная атмосфера.
Мэр города стоял на временной сцене, установленной около городского музея. Вокруг него собрались местные знаменитости и важные шишки. Мисс Гран-Фор-Филипп, местная королева красоты, поприветствовала толпу; кто-то произнес речь. Все было оформлено очень официально. Артисты жонглировали кеглями под суперактивную танцевальную музыку, и их обвевал ветер с Ла-Манша, а их блестящие тени сверкали на солнце.
Мэр пригласил на сцену «акушерку». Она вышла в форме медсестры, взяла микрофон и объявила:
– Родилась девочка! И мать, и ребенок в полном порядке. Девочка весит тридцать килограммов, рост – два метра тридцать два сантиметра. Ее мать, Ля Матло, теперь стала мамой четырех детей – двух мальчиков и двух девочек.
Мы с Марком переглянулись в недоумении, а все вокруг радостно реагировали на событие. Потом стало тише. Несколько сильных парней вынесли к толпе Ля Матло. Ее макияж был безупречен, а она выглядела безмятежно и гордо, как и положено молодой матери. Толпа вновь радостно закричала.
Затем вынесли и ребенка. Она, ростом с очень высокого мужчину, была одета в белую крестильную рубашку, ее светлые волосы были завиты, а макияж тоже был безупречен. Ее пронесли над нашими головами к подиуму, где ее ждал священник, готовый ее благословить. Он поприветствовал Сестру (такое имя ей дали при рождении) в семье Гран-Фор-Филипп и заметил, что дочь – копия матери, а потом попросил Господа одарить девочку счастьем. Великанские крестные сделали шаг вперед и поприветствовали свое крестное дитя.
Все аплодировали, священник обрызгал их святой водой, и тогда наступило время парада, время показать Сестре ее новый дом. Впереди шли жонглеры и музыканты, за ними следовала толпа, в которой шли и великаны. В ратуше девочку официально крестили, детям раздали конфеты, потом по городу снова прошел парад, после которого всем предложили бокал вина, чтобы мы могли поднять его за ребенка. Праздник был наполовину серьезным, наполовину шутливым.
Пройдет много лет, прежде чем родится новый великан, а когда-то Сестра сама выйдет замуж и родит детей, и традиция не прервется.
Местные праздники вроде этого заставили меня понять, как далеко друг от друга стоят британцы и французы в вопросах повседневности, и иногда я правда чувствовала себя как рыба на суше. Например, как-то раз мы пошли рыбачить с друзьями. Компанию нам составили Жан-Клод со своей женой Бернадетт и ее сестрой Жозианной, заместитель мэра нашей деревни и несколько его друзей, а также Карин с Домиником, бельгийцы, которые как можно больше времени старались проводить в своем доме по праздникам.
– Просто приятный день, – сказала Бернадетт. – Мы собираемся устроить пикник, так что возьмите с собой что-нибудь на всех.
Там, откуда я родом, пикник – это бутерброды, пирог со свининой и пакетик чипсов. Во Франции, как я знаю теперь, но не знала тогда, пикник – это шанс показать свои кулинарные способности, приготовив киши, тарты, салаты, пироги и конфеты.
Мои соседи выкладывали свои приношения на стол, который мы установили под высоким деревом с густой листвой, рядом с озером в солнечный денек, а я пускала слюну на все эти великолепные блюда. Затем я вытащила свои бутерброды с тушенкой, завернутые в фольгу. Все за мной наблюдали.
– Что это такое? – спросила Жозианна с любопытством и довольно беззлобно. Она была известна фирменным рецептом утки в апельсинах.
Я объяснила, что мы любим тушенку, и была уверена, что это заставит моих французских друзей в ужасе отпрянуть.
– А-а, говядина в консервах, – сказал, улыбаясь, Жан-Клод. – Я очень люблю тушенку.
К моему удивлению, все они любили тушенку, и все хотели с нами поменяться. Мы с Марком наслаждались козьим сыром, свежей зеленью и мясом, которое таяло во рту. Мы ели идеально приготовленную холодную курицу с тмином и розмарином. Мы влюбились в круассаны с нежным копченым лососем.
Наши друзья поглощали бутерброды с тушенкой и солеными огурцами.
После обеда мы стали пытаться поймать форель. На кону была бельгийская, британская и французская честь, и все мы были готовы показать себя с лучшей стороны.
Мелкое озеро было идеально чистым, были видны зеленые водоросли на дне и форель, которая плавала совсем рядом с поверхностью. Над головой жужжали стрекозы и пели птицы. Вокруг озера отдыхало множество семей и просто друзей, которые устраивали пикники и барбекю – типичное летнее времяпровождение в этом районе.
До нашей рыбалки Жан-Клод несколько недель хвастался, что он лучший рыбак в округе, так что, когда в конце рыбалки мы подсчитали улов, огромным сюрпризом стал тот факт, что, как и у представителей британцев (у меня и Марка), у Жан-Клода было ноль очков. Бельгийцы поймали больше всех и позвали всю компанию на барбекю в свой дом в деревне. Жан-Клода все беспощадно дразнили. Он списал все на полную луну, которую часто винит в том, что все идет наперекосяк.
Когда ты по шею в бетоне и гипсе, огромное утешение – знать, что за стенами течет прекрасная жизнь. Это помогало нам не останавливаться.
Глава 12. Деревенская жизнь
Переезд из огромного мегаполиса, то есть Лондона, в деревеньку в Северной Франции показал, как много различий можно найти между этими местами. Помимо того что я отчаянно скучала по своим друзьям и семье, я обнаружила такие проблемы, о которых и не подозревала – например, отсутствие хороших парикмахеров.
Несколько лет назад дикая свинья весом в 63 килограмма каким-то образом пробралась в торговый центр в Нанси на северо-востоке Франции и съехала с катушек. Она ворвалась в парикмахерскую и разнесла ее на кусочки. Лишь потом ее отловили. Какая-то часть меня испытывает жалость к свинье, ведь поход к парикмахеру во Франции – это раздражающее и иногда разрушительное событие. Каждый встреченный мною французский парикмахер явно верит в то, что его клиенты неспособны понять, что хотят. Вы можете попросить подстричь кончики и получить короткую стрижку. Можете попросить сделать светлые пряди и стать рыжей. Со мной случились обе эти ситуации.