Potjevleesch, местное блюдо, которое представляет собой заливное холодное мясо – кролик, свинина или курица с кучей желе. Последнее блюдо – конфи из утки.
Наконец Месье Чудак подошел к нам с напитками и пролил половину, пока ставил их на стол – он как будто думал, что стол находится дальше.
– Я попробую потивлеш [31], – сказала Карен.
– Его нет, – прозвучал ответ.
– Я возьму тартар, – сказал тогда Джо. – Хоть повеселюсь.
– Его нет, – рыкнул бармен.
– Porc au Maroilles ?[32] – спросила я с надеждой.
– Нет.
– Ну, тогда четыре confit de canard.
Знаменитое рагу из бобов и утки, классика французской кухни.
– Я не думаю, что будет очень вкусно, – сказала я. – Но, если нам повезет, булочная будет еще открыта и мы купим пирог на вечер по дороге домой…
Когда все остальные места закрыты, всегда можно рассчитывать на местные булочные, ну, как минимум днем.
В тот день в ресторане нам подали, без сомнения, самое невкусное конфи из утки, которое я пробовала в своей жизни. Оно определенно было консервированным, его еле разогрели, так что утиный жир был еще твердым, как и хлеб, который нам подали к блюду.
Нашим лондонским друзьям эта история очень понравилась, и они вспоминали ее еще несколько недель. Мы оставили блюда недоеденными, заплатили, пожелали бармену счастливого Нового года и вышли оттуда хохоча.
Булочная действительно была открыта, и нам повезло, что там еще остался хлеб и несколько пирожных, одно из которых было doigts de Charles Quint – два слоя бисквита с прослойкой из варенья, посыпанные зелеными цукатами.
– «Пальцы Карла V», – объяснил пекарь. – Он был императором Священной Римской империи в XVI веке и правил Испанией и территорией Франции, включая наши Семь Долин. Император мучился от подагры и, несмотря на то что у него было множество врагов, умер он не в битве, а от болезни. Кто-то отрезал один из его подагрических пальцев как реликвию, и по сей день во Франции делают пирожные в его честь. Но только во Франции.
Вы бы никогда не поняли, что скоро наступит Рождество, если бы были в нашей области. Ну, может быть, исключение составляет только последняя неделя до праздника. Тогда мэр устраивает иллюминацию, зажигая единственную гирлянду, которая висит без дела круглый год около ратуши.
Возможно, вы увидите несколько украшенных окон, если вам повезет. Возможно, на двери вы сможете увидеть остролист или омелу, срезанную с деревьев у дороги. Самым очевидным признаком приближения Рождества являются кошмарные пластиковые надувные фигурки Санта-Клауса, взбирающегося по веревкам и лестницам. Их привязывают к трубам и желобам, качелям и садовым аркам, окнам или воротам. Ночью они поистине устрашающие, похожие на вуайеристов в праздничных костюмах. В ветреные дни они болтаются туда-сюда, держась за веревку из последних сил, но в итоге часть все равно оказывается на ближайшем к дому боярышнике.
Во Франции под праздником подразумевается другое, все в это время думают только о еде. Мне пришлось изменить свои лондонские привычки, когда я бежала в супермаркет в последний день перед Рождеством, чтобы в срочном порядке приготовить праздничный ужин. Это всегда была авантюра на несколько часов, которая заканчивалась тележкой, нагруженной всевозможными коробками и упаковками, длинной очередью у кассы и еще более длинной очередью на парковке. Здесь же я научилась заранее думать о блюдах, которые приготовлю на праздник, о покупках и о том, как мне следует их приготовить.
В это время во Франции вы будете есть как на убой.
У нас появилась традиция в декабре выезжать в деревню Лик, которая известна как «индюшачий город». Каждый год здесь проходит странное мероприятие, которое называется La Fête de la Dinde – «Праздник индейки». В XVII веке монахи местного аббатства завели птиц и с тех пор их там и разводят, а также куриц, которых покупают лучшие рестораны Франции.
На севере Франции абсолютно что угодно становится поводом для праздника, и этот странный индюшачий праздник в действительности оказался очень веселым. Езжайте туда в воскресенье в середине декабря, если хотите посмотреть на это удивительное представление. В конце главной улицы на медленном огне стоит котел размером с небольшой сарай. Чтобы помешать алкогольный напиток, находящийся в нем, мужчине приходится подниматься по лестнице и наклоняться внутрь. Это знаменитый местный напиток, который варят для того, чтобы отогревать замерзших смельчаков. Я могу подтвердить, что согревает он отменно. Около котла в загоне находятся около ста индюшек, клокочущих и хлопающих крыльями изо всех сил. Произносятся речи (конечно), и около 11 часов утра (конечно, во Франции ничего не начинается вовремя), начинается парад. Местные члены продовольственной гильдии одеваются в костюмы, которые обозначают сферу их деятельности: «Братство Картошки» – в холщовых мешках, «Братство Цветной капусты» – в зеленых шляпах. Местные чиновники в официальных костюмах улыбаются и кивают толпе, пока оркестр невпопад играет веселые мелодии. Это очень весело, но мы приезжаем сюда, чтобы посмотреть, как будут сбегать индюшки.
– Они ураганом проносятся по улицам, – сказал Жан-Клод, когда сообщил мне, что секрет хорошего рождественского стола – это поездка в нужное место за нужными ингредиентами. Деревня Лик была одним из таких мест.
На самом деле птиц выпускают из загона, они расслабленно идут по улицам в своем темпе, и их пасет кучка местных детей, одетых в средневековые костюмы. В благодарность за это индеек предлагают на продажу для рождественского ужина.
После этого все идут обедать к большому навесу, под которым помещается тысяча людей, а центр освобожден под танцы. Далее все идут покупать продукты на местном рынке. Фуагра, шампанское, улитки, charpons (кастрированные петухи), сыры, сладости в виде рождественских сюжетов, местные вина и многое другое – на этом рынке местные могут попробовать и купить блюда со всей Франции.
Бары и рестораны продают больше шампанского перед Рождеством, они могут даже придумать особое праздничное меню, но в целом тут все очень по-деревенски, без особого выбора, и жизнь протекает как обычно.
Глава 16. Магия зверей
После смерти отца мы сфокусировались на ремонте дома и выращивании овощей. Он совсем не был богат, но оставил мне достаточно денег для того, чтобы оплатить ипотеку во Франции. Мы сделали кухню мечты буквально из ничего. Я просмотрела кучу старых журналов Homes & Antiques и показывала Марку, что мне нравится, в том числе и статью о кухне сэра Теренса Конрана [33] в его доме на юге Франции. Марк нарисовал шкафы и полки и набросал схему того, как, по его мнению, я хочу, чтобы выглядела кухня. Мы построили все сами, даже кладовку, которую сделали из лестницы. Ничего не пропадало даром, каждой вещи мы пытались найти применение. Наш друг-строитель занимался восстановлением здания, принадлежащего Министерству обороны в Лондоне, в котором когда-то работал Уинстон Черчилль, и он сказал, что очень много дерева собираются отправить на помойку. Мы спросили, можем ли его забрать, он ответил положительно, и мы перевезли все во Францию. Несколько лет оно лежало у нас без дела и ждало своего часа. Когда же мы наконец почистили пыльные доски, то поняли, что это прекрасные дубовые половицы. Мы сделали из них лестницу, и я часто думаю о том, что мы буквально ходим по следам великого человека.
Мы распаковывали все больше коробок по мере выполнения ремонта, и в одной из них я нашла конверт с нарисованной курочкой, который мои коллеги подарили мне перед увольнением. Два года он лежал там нетронутый, и когда я наконец открыла его, я увидела, что мои дорогие друзья положили туда деньги и подписали «на покупку куриц». Мы решили, что пора использовать их подарок по назначению и построили загон для птиц в конце сада.
С весны до осени на уличных рынках по всей Франции можно приобрести любую курицу. Мы поехали в Эсден. Это очень оживленный базар, располагающийся на главной площади около ратуши, на древних мощеных улицах, вдоль небольшого канала, который извивается по всему городу и около церкви.
Длинные ряды клеток с птицами сбивают с толку обилием выбора, но меня больше волновал их внешний вид, чем то, какой породы они были.
– Вы хотите их есть? – спросила мадам, продающая их.
– Боже, ни в коем случае. Нам они нужны для яиц, – сказала я, чем сильно развеселила ее. «Ох уж эти горожане, решившие поиграть в деревенскую жизнь», – должно быть, подумала она. Но все же она сжалилась над нами и выбрала двух коричневых, двух белых, двух черных и одну костлявую серую в подарок.
Тощая серая курочка начала расти так быстро, что я даже подумала, что у меня талант к выведению куриц. Я назвала ее Орленком, так как она была очень похожа на орла со своими длинными ногами и редкими перьями. Так как она была меньше остальных, остальные курицы ее задирали, поэтому я уделяла ей больше внимания. В конце концов, она стала самой крупной, и все курочки смирились с различиями и стали ладить. Каждый день Орленок забиралась в курятник и откладывала яйцо, как и остальные птицы. Странность заключалась в том, что, несмотря на то что у меня было семь птиц, яиц всегда было шесть. Орленок была очень ласковой птицей, ела из моих рук и кудахтала, когда я заходила к ним. Так как она везде ходила за мной и возвращалась в загон, как только я ей говорила это сделать, я продолжала относиться к ней хорошо и разрешала бегать в саду в моем присутствии.
Однажды я занималась стиркой, как вдруг услышала громкое кукареку-у-у. Я начала осматриваться в поисках источника звука. Орленок тоже повернулась и начала смотреть назад. Там ничего не было, так что я решила, что это одна из птиц Клодетт. Когда я услышала еще раз этот звук, он раздался прямо у моих ног. Стало очевидно, что виновницей была Орленок. Когда я спросила Жан-Клода, могут ли курицы кукарекать как петухи, и рассказала ему про Орленка, он начал хохотать.