– Мой трактор справится лучше. Я пойду за ним, – объявил он и вышел. Жизнь в деревне предполагает, что нужно постоянно предлагать и принимать различные услуги. Например, если Жан-Клоду нужно было починить черепицу на крыше, он всегда звал Марка, которого называл le singe (обезьяна). Марк не боялся высоты и мог спокойно забраться на крышу по шаткой лестнице.
Через какое-то время Жан-Клод вернулся за рулем своего древнего, заклеенного изолентой Massey Ferguson. Он приказал нам привязать веревку к кусту, а затем к его трактору. Он поехал вперед и легко выдрал куст. Так мы избавились от каждого куста. Правда, из земли выкорчевывались не только они. В ямах обнаружились мусор, старые черепицы, пластиковые коробки и даже ржавый мотоцикл. Кто-то использовал этот сад как помойку и закапывал с одной стороны от изгороди все, от чего хотел избавиться. Спустя годы мусор зарос травой, так что мы бы никогда в жизни не заметили, что под кустами что-то есть. Каждый раз, когда мы пытались сделать наш дом лучше, то сталкивались со все большими проблемами.
К концу вечера вся изгородь была убрана, и мы отпраздновали это бутылкой красного вина.
Мы втроем сели на террасе (гигантском бетонном блоке за кухней) и созерцали устроенный нами беспорядок.
– Вы здесь родились, Жан-Клод? – спросила я.
– Нет. Я здесь чужак.
– Чужак?
– Да. Я родился в пяти километрах отсюда.
– И поэтому вы чужак?
– Да, в этой деревне вы всегда чужак, если родились в другом месте. Моя жена родилась здесь, поэтому она своя.
Так нам стало понятно, что придется очень сильно постараться, если мы хотим стать частью местного сообщества.
– Как много людей живет в деревне? – спросила я.
– Сто сорок два человека и тысяча коров, – засмеялся Жан-Клод. – Вы знаете историю о месье Мартине и его коровах? Нет? Ну, его коровы пасутся на поле на верхушке того холма, отсюда вы должны были видеть, как они спускаются вниз, когда он зовет их на ужин. Холм такой крутой, что они не могут остановиться до тех пор, пока не дойдут до самого низа. Однажды он позвал коров, но пришли не все. Они вышли на дорогу и разбрелись.
Жан-Клод остановился, чтобы выпить глоток вина.
– Он вышел их искать и нашел нескольких в деревне. По его словам, они выглядели пьяными и нездоровыми. Он очень испугался и пошел к друзьям, чтобы попросить их помочь найти остальных.
Еще глоток – рассказ всегда пробуждает жажду.
– Они звали коров и в конце концов нашли их в саду заброшенного дома. Они себя очень странно вели – лежали на траве и блаженно смотрели в небо. Месье Мартин отвел коров в поле, где они снова легли. Он подумал, что их отравили, и вызвал полицию. Они приехали к заброшенному дому и увидели, что весь сад зарос марихуаной. Кто-то выращивал ее там, и коровы съели немного. Они были под кайфом.
Он ухмыльнулся, допил вино, подмигнул нам и отправился домой.
Нам понадобилось несколько недель, чтобы очистить сад от мусора. Благодаря этому мы наконец-то посетили местную свалку.
Мы очень хотели поехать куда-то и избавиться от всего мусора, который мы выкопали, – например, от старого холодильника. В Лондоне, чтобы утилизировать что-то, нужно предоставить бумаги о месте проживания, заполнить всяческие документы. Так как Франция славится своей бюрократией, мы подумали, что это будет очень сложный процесс. Мы загрузили весь мусор в фургон и поехали в Бонвиль, на ближайшую свалку.
Мы приехали, помахали, и к нам сразу подошли работники. Мы были готовы к этому – у нас с собой были документы о коммунальных платежах, паспорта – в общем, все, что может понадобиться. Рабочий осмотрел наш фургон и начал кидать мусор в контейнер. Мы вышли, чтобы помочь ему. И все. На этой свалке работают самые дружелюбные и готовые помочь люди, и с годами мы неплохо их узнали – как-то раз мы посчитали, что выкинули туда около 20 тонн мусора из дома и сада.
Вы, конечно же, можете подумать, что я преувеличиваю, но я вас уверяю, что это не так. Так как изначально наш дом был амбаром, в некоторых комнатах очень грязные полы. И хотя в нем жило несколько семей с тех пор, основными жителями тут были коровы, мы до сих пор не прекращаем работу. Возможно, нам придется делать это всю жизнь. Такова судьба домов в деревне.
Мы смогли узнать историю дома от Жан-Клода. Когда-то он был телефонной станцией, поэтому в одной из комнат до сих пор есть надпись téléphone. В 1950-х и 1960-х годах люди со всей деревни приходили сюда и пользовались телефонами. Они также могли выпить здесь чашечку кофе, бокал пива или вина, пока ждали соединения. Если быть честной, я бы тоже себе периодически наливала бокал вина в моменты ожидания сигнала – здесь очень плохое интернет-соединение. Бывали дни, когда было быстрее съездить в соседнюю деревню к другу, чем получить от него сообщение.
Раньше в этой местности были сотни домов, которые выполняли функцию телефонных станций. Где-то был телевизор, и местные жители собирались там посмотреть его; где-то были небольшие магазины и бары. До сих пор тут есть дома, в которых можно купить выпить, а многие бары также выполняют функцию магазинов, в которых можно купить различные неожиданные товары, например детские конфеты в форме унитазов. Я не шучу, я их даже купила. Как можно устоять и не купить миниатюрный туалет с леденцом, который надо окунуть в унитаз, в котором находится шипучка?
В небольшой деревне Эсмонд есть «паб», который на самом деле является домом местной женщины по имени Аделин. Она достаточно пожилая и управляет баром уже несколько десятилетий. Вы можете просто подойти к ее двери. Если на улице тепло, кофе или пиво можно выпить в саду, а если холодно, то можно сесть за стол в первой комнате. Это очень популярное заведение среди местных фермеров, которые периодически заглядывают сюда по дороге на работу и обратно.
Однажды к нам зашел Жан-Клод. Как всегда, он запыхался и тяжело дышал.
– Я могу ненадолго одолжить Марка? Всего на пару минут.
Это всегда начинается так. Иногда это и правда пара минут, иногда значительно дольше. Так просто говорят здесь, в деревне. Соседи все время помогают друг другу, и Жан-Клод постоянно благодарит нас за то, что относительно молодой и сильный Марк выручает его. Иногда это фургон древесины, иногда тележка слив, а порой даже гусь или парочка. Да, однажды я совершила ошибку и сказала Жан-Клоду, что гусь бы не помешал нам в саду. В тот же вечер он пригласил нас с Марком к себе и провел в сад, где у него живут голуби, кролики, куры, утки и гуси. Жан-Клод достал корзинку и не без помощи Марка попытался поймать самца и самку. Спустя тысячу проклятий и падений мне вручили корзинку с двумя разъяренными и шипящими гусями.
Гуси ужасно неблагодарные птицы, но я их даже полюбила – к тому же они отличные охранники.
В этом же случае вклад Марка был не очень велик, но мы навсегда запомнили эту просьбу Жан-Клода.
– Мой трактор не заводится, – сказал Жан-Клод.
Ничего нового, в последнее время он постоянно не заводился. Каким-то образом Жан-Клоду все равно получается вывозить его каждый день из гаража дома, в котором он живет, на вершине холма и ехать в сад тещи. Как только он выезжает на крутую дорогу, он толкает его, и к тому моменту, как они достигают низины, машина заводится.
В этот раз трактор был с прицепом, и Жан-Клод не мог один подтолкнуть его.
Марк пошел с ним вверх по холму. Жан-Клод подлез под трактор, чтобы «поставить колеса правильно», и позвал Марка подтолкнуть. Марк начал толкать. Он вообще очень сильный, крупный мужчина. Но это не помогло. Ничего не произошло.
– Толкай! – кричал Жан-Клод. Марк сжал зубы, прижался плечом к трактору и надавил всем весом так, как будто от этого зависела его жизнь. Ничего не произошло.
– Мы сделаем это! – крикнул Жан-Клод, сидя за рулем и беспечно игнорируя разделение труда.
– Un, deux, trois ![61] – И Марк толкнул трактор еще раз. К его изумлению, трактор с прицепом поехали вперед. Какая радость! Его распирала гордость за свою силу и мужественность. Так продолжалось до того момента, пока он не посмотрел вниз и не увидел Клодетт, стряхивающую пыль с сарафана.
– Было тяжеловато, не так ли? – спросила она без тени иронии.
Клодетт овдовела много лет назад и теперь живет в самом большом доме в деревне. Ее брат недолго жил с ней до своей кончины. Он был старый и не мог ходить, так что Клодетт ухаживала за ним и возила его каждый день в коляске по всей деревне. Она очень миниатюрная, а ее брат, напротив, был крупным и тяжелым. Он был фермером, низкого роста и коренастым. Каждый день он таскал 45-килограммовые мешки с зерном «как дама свою сумочку», как он сам выражался. Многие годы такой работы не прошли бесследно. Он переехал в дом своей сестры, так как не был женат. В восемьдесят лет он не мог ходить и ему пришлось проводить все время в крепком и тяжелом инвалидном кресле. Несмотря на это, Клодетт возила его вверх и вниз по холмам и отказывалась принимать какую-либо помощь.
– Non, non. Это отличная зарядка, – как-то раз сказала она мне, когда я предложила помочь, так как переживала за нее и за ее брата. Мы были на крутом холме, и я боялась, что она может оступиться и отпустить коляску, а та поедет вниз по холму прямо под колеса трактора. Если же она не толкала коляску с братом, она несла полную корзину яиц, фруктов или овощей для соседей.
В деревне все выращивают что-то в саду или держат различных животных. Но есть несколько ремесленников, которые производят еду или товары традиционным естественным путем. Это занимает очень много времени, но эти люди обычно очень заботятся о земле и сохранении традиций прошлого.
Если вы приедете в маленькую деревушку Эсмонд, вы можете подумать, что все местные жители таинственным образом вымерли. Когда проезжаешь по небольшим улочкам, можно увидеть один или два трактора, возможно, несколько машин и любопытную корову, выглядывающую из-за забора. Этот