Уже несколько минут как к Сансону де Лонгевалю возвратилась сила молиться. Уверенный в том, что печальная трагедия подходит к развязке, он молил Господа Бога смилостивиться над душой несчастного, которая вскоре предстанет перед Святым ликом Его.
Но вдруг сильный толчок заставил его поднять голову и открыть глаза: он увидел сцену, описать которую невозможно.
Поль Берто, истекая кровью, призывая смерть голосом, в котором не было ничего человеческого, старался спастись от человека, который должен был лишить его жизни.
При этом зрелище мой предок забыл все угрожающие ему опасности. Одна мысль овладела им: избавить своего несчастного родственника от его преследователей и отомстить одному из них.
Могущественным движением, прежде чем господин де Блиньяк мог препятствовать его намерению, он выхватил шпагу, висевшую на боку гасконца.
В эту минуту осужденный и импровизированный палач, все еще преследовавший его, поравнялись с Сансоном де Лонгевалем. Преследователь Поля Берто готовился нанести ему новый удар, но в эту минуту в руках престарелого исполнителя уголовных приговоров сверкнула шпага и, очертив круг, опустилась. Двоюродный брат, приемля смерть от руки друга, единственное благодеяние, на которое еще мог надеяться, упал, не испустив ни одного вздоха, и прежде, нежели остановившийся бандит успел прийти в себя от оцепенения, Шарль Сансон поднял свое окровавленное орудие и вонзил его в грудь разбойника.
В ту же минуту в глазах моего предка потемнело, силы оставили его и, хотя ни одна рука не поднялась на него, он пошатнулся и, как пораженный молнией, упал на землю.
На другой день на рассвете поселяне, ехавшие со своими припасами в столицу, привезли с собой престарелого исполнителя уголовных приговоров.
Они нашли его во рву на Пикардийской дороге, и так как им казалось, что он еще дышит, они положили его на одну из своих повозок.
Призванный врач объявил, что Сансона де Лонгеваля поразил мозговой удар и весьма удивлялся, как он мог пережить его. Обнажив ему руку для кровопускания, с еще большим удивлением он заметил, что эта операция на нем была уже проведена, и вероятно мой предок ей-то и был обязан сохранением своей жизни.
Долгое время не могли объяснить этой тайны, потому что следствием удара был местный паралич, который, отняв язык у Сансона де Лонгеваля, лишил его возможности рассказать происшествия той ужасной ночи.
Но его крепкое телосложение восторжествовало над этим жестоким потрясением; однако впечатления всех виденных им кровавых сцен вселили в его душу зародыш моральной болезни, опаснее апоплексии, от которой он избавился.
Он передал свои обязанности сыну, но все, что напоминало моему предку происшествия истекших лет, внушало ему чувство ужаса, смешанное с отвращением. Вид одной капли крови хотя бы животного вызывал у престарелого исполнителя нервные припадки, приводившие в ужас свидетелей этих страданий. Горькие слезы беспрерывно струились из глаз человека, у которого они уже давно должны были иссякнуть.
Была ли то лестница Господа Бога, тяготевшая над моим предком?
Пребывание в Париже стало для него столь ненавистным, что он решился оставить столицу и уехать со своей супругой Рене Дюбю на маленькую мызу, в Конде, близ Бри, купленную им несколько лет тому назад, где он, наконец, нашел успокоение, а именно – смерть!
Несмотря на все поиски, я не мог отыскать точного числа его кончины. Реестры и книги маленького прихода, к которому он принадлежал, были затеряны, подобно многим другим во время революции.
По-видимому, незадолго до своей смерти Сансон де Лонгеваль узнал о трагической гибели господина де Блиньяка, которому он, вероятно, был обязан своим спасением из притона бандитов.
Смерть гасконского дворянина сопровождалась такими необыкновенными обстоятельствами, что я не могу умолчать о ней; к тому же, хотя я вовсе не желаю делать выводов из данных фактов, которые могут приписать делу случая, эта кончина, по-видимому, осуществляет третье из предсказаний отца Маргариты Жуаннь.
Бродяги, предводителем которых был господин де Блиньяк, казалось, были недовольны нерешительностью и слабостью, которые их главарь показал в деле нищего церкви Нотр-Дам де Боннь-Нувель. Не будучи в состоянии внушить к себе прежнее почтение силой своей руки, бывший знаменитый грабитель больших дорог ломал себе голову, отыскивая какую-нибудь удивительную выдумку, которая могла бы восстановить утраченное о нем высокое мнение его буйных подчиненных.
В ту эпоху в селении Кажо, близ Палезо, жил богатый бенефициарий, о котором говорили, что он чрезвычайно скуп и постоянно копит деньги, откладывая свой доход. Быть может, это была лишь клевета, но им только и было нужно удостовериться в истине этих предположений. К несчастью, преподобный отец видел в физиономиях самых невинных – воров и грабителей, и эта досадная недоверчивость сделала его святилище недоступным.
Тем не менее, в один прекрасный день господин де Блиньяк, казалось, нашел средство провести этого неусыпного драгуна в рясе и проникнуть в это пресвитерство Гесперид.
Он предложил полдюжине своих приближенных переодеться дозорными солдатами. Они должны были явиться к священнику с одним из своих товарищей, переодетым в одежду бандита, предварительно связав его, и объявить, что взяли под стражу нарушителя закона, которого должны были повесить на первом попавшемся дереве и просить его употребить свою святую власть спасти от погибели бедную душу преступника.
Господин де Блиньяк уверил их, что за недостатком христианского милосердия, инстинктивная ненависть, которую пребендарий питал ко всем бродягам, не позволит ему колебаться.
Чтобы посмотреть, как спровадят на тот свет одного из тех, в которых он видел своих естественных и первых врагов он оставит все, а вместе с тем и свой дом, а вслед за ним и все жители селения, обыкновенно весьма любопытные к подобного рода сценам, отправятся также в путь к месту действия этого привлекательного зрелища. Между тем как они будут забавлять зевак, другая шайка, спрятавшаяся поблизости селения, проберется не только в жилище священника, но, кроме того, и в дома его паствы.
Этот план был принят с истинным энтузиазмом. Однако приняв его, бандиты находились почти в том же положении, как крысы в своем совете. Никто не хотел взять на себя роль осужденного. В плане, составленном их предводителем, заключались некоторые условия, которые пугали самых отчаянных в шайке.
Решили, что жребий укажет того, кому придется исполнять роль преступника и как всегда он выпал на долю тому, который был наименее способен к ней, то есть был трусливее прочих.
Это был бедняк, падавший в обморок при одном виде виселицы.
Накануне дня, назначенного для приведения в исполнение прекрасно задуманного плана, те, которые должны были принять в нем участие, собрались в харчевне под названием «Бюиссон Ардан», содержатель которой был одним из их сообщников.
Все были веселы, и только грустное расположение духа предназначенного к виселице омрачало общее веселье сборища.
Под предлогом развлечь своего подчиненного, главарь шайки предложил ему сыграть партию в кости; тот согласился, но услужливость господина де Блиньяка была весьма худо вознаграждена фортуною, потому что менее чем в полчаса он проиграл все свои деньги.
Противник предложил продолжить игру на следующих условиях. Если господин де Блиньяк выиграет эту партию, то он отыграет все потерянные деньги; но если и в этот раз счастье изменит ему, то он обязан принять на себя выполнение роли, до такой степени беспокоившей бедняка, которому она выпала.
Странность ставки привлекла всех бродяг к столу игравших. Подстрекаемый присутствующими, их предводитель согласился на предложенные условия и проиграл.
Блиньяк был вынужден для своей же выгоды и поддержания чести перенести со смехом свое несчастье; к тому же подобный подвиг восьмидесятилетнего старца должен был не только доставить ему уважение подчиненных, но, кроме того, сделать его имя предметом восторга всех бродяг будущих времен.
На другой день он отправился с шайкой в селение Кажо. Все случилось по его желанию.
Священник не только согласился исполнить печальный долг, который требовали от его евангельского усердия, но он был до того услужлив, что предложил свою лестницу для совершения казни.
Слуга, занимавший должность церковного ключника, объявил, что он по своей должности обязан принять участие в избавлении человеческой души от когтей злого духа и поэтому последовал за своим господином. Служанки также хотели насладиться предстоявшим зрелищем. Как только новость, что будут вешать известного преступника, распространилась по селению, как все его жители: мужчины и женщины, старцы и дети, и даже собаки заняли свое место в процессии, во главе которой шли ложные полицейские, солдаты и их пленник.
Когда священник сделал несколько замечаний относительно преклонных лет предполагаемого преступника, предводитель солдат отвечал, что этот бездельник в продолжение своей преступной жизни находил особое удовольствие грабить преимущественно духовных лиц и это, по-видимому, убедило его решиться присутствовать при казни престарелого преступника.
Господин де Блиньяк играл свою роль с искусством опытного и даровитого актера.
Но в минуту, когда бандит, представлявший палача, помогал ему взойти по лестнице, сверху которой качалась веревка, прикрепленная к самому толстому из ветвей прекрасного дуба, когда толпа, задыхаясь от волнения, с беспокойством, выражавшимся на всех лицах, ожидала развязки, случилось то, о чем господин де Блиньяк не подумал при составлении своей программы.
По воле ли случая или какой-нибудь изменник известил полицмейстера, что вероятнее всего, но в эту самую минуту уже не подставные, а настоящие полицейские солдаты появились на месте действия, кинулись на своих двойников, которые при виде их рассыпались во все стороны.
Ложный палач, сидевший на ветке над головой осужденного и, по-видимому, готовивший веревку, увидел и узнал первых врагов людей своей компании.