Дана частенько повторяла, что скучает по нашим факультативам с Гелей, у меня же они были буквально через день — настолько ненасытной оказалась любимая учительница в желании мне давать… новые знания. О, занимались мы полноценно — чаще всего по два-три раза подряд, меняя парту за партой, чтобы ненароком их не сломать от такой нагрузки. А еще с ней я узнал, что значит «кринж». Кринж — это когда всего десять минут назад вы сосались и трахались, а потом как ни в чем не бывало, словно не зная друг друга, сидите на уроке, так сказать, по разную сторону баррикад. Ты ученик, а она учитель и по всяким пустякам гоняет тебя к доске — просто для того, чтобы посмотреть на твой зад. Но я не жалуюсь — чем чаще она смотрела на мой зад, тем больше его хотела.
Одно время, правда, Геля Алексевна хотела запихнуть меня в презик.
— Ты не представляешь, — сетовала она, — как тяжело вести урок с мокрыми трусами… Может, тебе резинку надевать?
— Но это же совсем не то, — отстаивал я свою свободу.
К тому же я знал, что моя классная обожает, когда я наполняю ее до краев.
— А ты же еще такой несдержанный, и салфеток после тебя надо кучу, и потом еще час из меня вытекает… Сижу на педсовете, слушаю, как надо подавать пример, а твоя сперма мне трусики пропитывает. И как еще никто не догадался, какой я пример вам подаю?
После чего задрала юбку и забралась ко мне на член — за новой порцией. Видимо, моя сперма была тем немногим, что развлекало ее на педсовете — ну а что, в каждой работе свои преимущества.
— Кончи в меня! Кончи! Коооончи… — умоляла Геля, жадно вжимаясь в меня.
Однако я не спешил, в разных позах раскатывая ее по скрипящей парте. Мне нравилась, как эта зрелая девчонка меня пожирала — я наслаждался этим. Несмотря на опытность, киска у Ангелины Алексеевны была тугой и упругой, и мне хотелось как можно больше растянуть ее собой — словом, отблагодарить любимую учительницу за все ее шикарные уроки.
Но она была не единственная, кому в этот месяц я уделял время — не обделял я и подруг, прочно осевших в своем подполье. А вот моя девушка оказалась самой обделенной из всех — причем не по моей вине. Большое спасибо традиционно надо было сказать ее папаше, который загрузил дочь репетитором и постоянно требовал каких-то результатов, но не меньшего спасибо заслуживало и упрямство мой недотроги — а может, ее сила воли, с которой раз за разом она обламывала нас обоих. Однако и я тоже не сдавался, раз за разом пытаясь вытащить мою принцессу из неприступной крепости ее убеждений.
Наши отношения по времени уже тянули на рекорд — даже дольше, чем с Инной, — и я был бы не против, если б они продолжались вечность: и прогулки, и разговоры, и поцелуи с объятиями — но все же надеялся, мне понадобится меньше, чем вечность, чтобы уже наконец сделать Дану моей. Из достижений прошедшего месяца: я теперь беспрепятственно мог ласкать ее грудь — увы, только поверх одежды — и, зажимая мою милашку в каком-нибудь темном уголке, шарить рукой у нее под юбкой, оглаживая бедра и попку. Правда, стоило моим пальцам оказаться между ножек, как те тут же крепко смыкались и раздавалось сигнальное «Рома, руки» — этот уровень я пока не взял, но граница постепенно смещалась, открывая мне все новые области.
По-хорошему, нам бы уединиться в каком-нибудь спокойном, укромном местечке, где никто не потревожит, и продолжить нашу бродилку уже там. Но идти ко мне домой моя недотрога упорно отказывалась, а к себе упрямо не звала — а без этого мы явно не продвинемся. Зато ко мне ходили подруги. Полина даже язвила на эту тему:
— А зачем тебе девушка, когда так много подруг?
Но она не понимала главного: девушка давала мне то, что не давали подруги, а то, что не давала она, давали они — вот такой оптимальный баланс давания в природе.
Может, я был и не образцовым парнем — однако нервы своей девушке не мотал, как это успешно делал кое-кто другой.
— О, смотри, еще одна! — усмехнулась идущая рядом Дана, показывая на цветастую листовку на столбе. — Какая по счету? Девятая?
— Вроде десятая, — отозвался я. — Еще та, что мы считали за углом.
— А вон и одиннадцатая!..
В последнее время у всего Карпова появилась новая игра. Мы развлекались тем, что считали развешанные по городу листовки, рекламирующие преимущества образования в Англии. Это была очередная выходка одного неуемного эмигранта сразу после Восьмого марта.
«Образование в Англии — ваш шанс на лучшую жизнь! Самое лучшее образование, лучшие условия, лучшие парни,» — мотивировали цветастые бумажки. Ну а для картинки он подобрал девчонку на стоковом сайте, насколько возможно максимально похожую на Катерину — в академической шапочке, мантии, довольно улыбающуюся на фоне каменных башенок какого-то викторианского колледжа. Что характерно, у этой рекламы образования в Англии не было ни телефона, ни сайта, ни иной обратной связи. Она больше напоминала социальную агитку. Зато по картинке сразу понятно, кто адресат. А если вдруг кто не понял, то снизу указан заказчик — некое ООО «К+М».
Первые листовки появились на школьных воротах, облепив их так, что не пропустил бы и слепой, а затем, как клопы, расползлись по остальному городу. С тех пор они болтались повсюду, куда ни сверни: на столбах, автобусных остановках, стенах зданий, даже на входе в Парк любви — чтобы уж наверняка та, кто должна учиться в Англии, их увидела, задумалась и сделала выводы. Видимо, простая фраза «я хочу, чтобы ты уехала ко мне в Лондон» не особо работала — вот ему, бедняге, и приходилось прибегать к более изощренным методам.
Сколько же он заказал этих агиток? Тысячу, две, три? Десять?.. По ощущениям, цветастыми огрызками был облеплен весь город. Не знаю, на что рассчитывало это ООО, но я бы на месте всех его близких после такого позвонил в психушку. Но увы, одна мамочка слишком сильно любила свое неугомонное дитя. Мы же все смотрели на его выходки как на такой огромный цирк, который несомненно закончится чем-то очень смешным. Чего он там ждал, чего его зараза ему еще не сказала? «Я буду терпеть твою дурь бесконечно?» А она и вправду была изумительно терпелива — зато ей больше не было смешно.
— В какой момент ты решил, что мое терпение безгранично? — стискивая смартфон, чеканила в школьном коридоре Катерина. — Я же сказала, дай мне спокойно подумать. Не дави!..
Кто-то опять снял втихаря, из-за угла и выложил в «Веселый Карпов», как она говорила по телефону — с некоторых пор такие видосики там всплывали регулярно. Что поделать, «К» и «М» стали локальными селебрити — то есть они и до этого были локальными селебрити, но теперь у них появилось до фига папарацци, всеми силами пытавшихся пролезть в будни звездной четы. До Лондона им, конечно, не добраться, а вот ее величество такими темпами скоро начнет оглядываться на каждом шагу.
Эту пару шипили, сводили, разводили. За тем, что происходило в их личной жизни, — хотя ни один подробно и не рассказывал — уже следили всем городом с кучей догадок, домыслов, теорий. Благо, информации-то достаточно. Ой, думаю, Катерина, не любившая выставлять личное напоказ, от этого всего была просто в восторге. В «Веселом Карпове», казалось, вот-вот начнут делать ставки, чем же все закончится: проймет ли ее реклама, уедет она или нет. Никто не знал — даже ее подруги не знали.
— Оставалась бы тут, училась с нами, — целыми днями ворчала Инна. — Что ей там делать-то? А нам здесь как без нее жить-то?
И правда, как жить-то, если никто не будет сверлить мозги?.. Вот на такие совещания Свиты время от времени я натыкался в коридорах. При этом Руслана с Аминой грустно вздыхали, а Марианка старательно молчала.
— Вы не понимаете, что ли? — заводилась капитанша. — Надо же что-то делать! Он же ее уговорит, она же все бросит и к нему…
— Да ничего делать не надо, — не выдерживая, перебивала одна голубоглазая демоница. — Что не знаешь, что ли, как все будет? Он сам все просрет. Как обычно. И чем меньше ему будут мешать, тем скорее просрет. А она пораскинет мозгами и поймет, что это здесь она королева, а в Лондоне еще одна девчонка из провинции. Такая же, как и все, — не без удовольствия добавила красотка.
— Ну ты и злая, Марианка! — выдохнула Инна.
Наша Венера закатила глаза.
— Да я вообще-то тебя успокаиваю!
Вот так девчонки успокаивались, заводились и пытались как-то пережить кучу листовок, раскиданных по городу.
— Ну что, — сказал я Дане, показывая уже двенадцатую по счету, — все еще хочешь учиться в Англии? Слышал, там может быть весьма скучно. А некоторые так и вовсе сходят с ума…
— После такой рекламы даже и не знаю, — со смешком отозвалась она.
Ну сначала посмотрим, уедет ли туда Катерина. Что выберет ее величество, сейчас не знал никто — даже тот, кто раскидал эти агитки. Возможно, не знала даже она сама.
Считая листовки, посмеиваясь и обнимаясь, мы наконец добрались до нужного дома и зашли в подъезд.
— Ты уверена? — спросил я, нажимая кнопку лифта.
— Да, — кивнула моя милашка.
— Точно хочешь это сделать? — уточнил я, когда двери кабинки закрылись за нами, словно отрезая путь назад.
— Да, — она заглянула мне в глаза, — я готова.
— Имей в виду, я не заставляю, — сказал я, когда мы подошли к нужной квартире, где проведем ближайший час, а то и дольше.
— Знаю, — перевела дыхание Дана, — это мое решение. Уже давно пора это сделать…
Восхищаясь ее решимостью, я нажал на звонок, и громкая трель разнеслась по ту сторону, перебивая игравшую в квартире «Брошенку» — странный, кстати, выбор для дня рождения, ну да ладно. Следом замок звонко щелкнул, и на пороге появилась именинница.
— О, — Алена с сарказмом уставилась на мою спутницу, — а ты мой подарок, да? А что ты умеешь?
— Вот твой подарок, — Дана всучила ей подарочный пакет.
— С днем рождения, — я вручил чертовке цветы.
«Давай без выходок,» — добавил глазами.
«Как получится,» — расплылась в лукавой лыбе эта хитрая попка.