Мое тело, оставшееся без одежды, оказалось на кушетке как шахматное поле в ожидании фигур, которые красотка стала тут же уверенно занимать.
— Это электрод, — поясняла она, наклеивая липкий тканевый квадратик мне между ног. — По нему идет ток… Знаешь, что такое ток?
Ну вообще-то, я знал, что такое ток.
— А это не опасно?
Проверять, что такое ток на яйцах.
— Не переживай, — хихикнула моя медсестричка, закрепляя еще парочку электродов на моих бедрах. — Это не больно, это приятно… — а последний квадратик налепила себе на ладонь. — Ну, поехали, — с улыбкой напутствовала она и щелкнула тумблером.
Миг — и я даже немного содрогнулся от непривычных ощущений, дразнящих, покалывающих вибраций — и правда, довольно приятных, будто меня ласкал не ток через странные липучки, а острые девичьи ноготки и кончики игривых язычков.
— Видишь, — сказала Оксана, — я же говорила, это приятно… — и положила свою руку с такой же липучкой мне на живот.
В этот момент я натурально почувствовал себя проводом, ловя разряды, которые текли из ее пальцев и разлетались по моему телу, усиливая дразнящие покалывания. Чем ближе к паху смещалась ее рука, тем сильнее в нем резонировали эти импульсы, и тем острее становились ощущения.
— Хорошо? — промурлыкала Окси, плавно спускаясь пальчиками к самому нежному, но при этом самому твердому месту.
— Хорошо, — отозвался я, кайфуя от кусачих электродов и ее ласковых прикосновений.
— А так будет еще лучше, — пообещала она и сгребла мой стояк ладошкой.
— Ааа!.. — зажмурился я от пронзающих волн, чувствуя себя громоотводом, в который раз за разом попадала молния.
Блин, какое же острое, прошивающее удовольствие! Сладкое и терпкое одновременно — нервы вибрировали так, будто я уже кончал, хотя еще только приближался. А затем моя медсестричка отпустила меня, заставляя желать еще.
— Нравится? — улыбнулась она.
— Нравится… — разнеженно отозвался я, ожидая новый разряд удовольствия.
— Ну раз нравится, — нависая надо мной так, что я видел в вырезе халатика ее вставшие соски, проворковала красотка, — тогда объясни мне, почему Полиночка называет меня шлюхой, которая развращает школьников?
— А? — растерялся я от такой внезапной смены темы.
— Ответ неправильный, — странно безжалостным тоном заявила Окси.
И, не давая ничего обдумать, одной рукой снова схватилась за мое достоинство, а другой — резко крутанула ручку на приборе.
— Аааа! — заблажил я, чувствуя, как будто куча маленьких острых игл вошли под кожу прямо в районе паха.
Всего за миг этот «прибор для удовольствия» превратился в электрический стул — пардон, электрическую кушетку, на которой хладнокровно поджаривали мой прибор. А моя добрая медсестричка внезапно стала злым экзекутором — да что там, настоящим врачом-убийцей! Эй, я не такую ролевуху хотел!
— Что, хотел мной похвастаться? — ухмыльнулся этот оборотень в белом халате.
Вопрос, судя по всему был риторическим, потому что мой ответ этой садистке не требовался — ей хватало моих стонов, пока она безжалостно увеличивала мощность.
— Похоже, — выдала моя истязательница, довольно наблюдая за моими сладкими мучениями, — кто-то хочет пожестче… — и еще крутанула рычажок.
Пах мгновенно прошило еще более острое, еще более мучительное удовольствие. Мощные волны, казалось, выворачивали мое достоинство наизнанку, пробираясь куда-то вглубь, к хранилищу белка — видимо, чтобы потом одним разрядом опустошить этот сейф на весь кабинет. Блин, если она так продолжит, я ж реально кончу! И что, потом говорить, что меня трахнула железяка? Или что меня запытали до оргазма?
— Ау! — вскрикнул я. — Ты что, меня до смерти запытать хочешь?
Моя мучительница коварно прищурилась, поигрывая пальчиками по рычагу прибора, готовая в любой момент докинуть дополнительные ватты.
— Ну почему, дружочек, — промурлыкала она, — план такой: раз уж ты поссорил меня с подругой, то ты же меня с ней и помиришь. Через свои страдания…
Я зажмурился от очередного пронизывающего заряда, чувствуя, как от этих «страданий» вот-вот залью и весь кабинет, и ее белый халат, сделав его еще более белым. Вряд ли это помирит ее с подругой!..
— Сначала я тебя немножко попытаю, — продолжала делиться злодейским планом моя сладкая истязательница, — пока ты не обкончаешься… А потом расскажу об этом Полинке. Раз ты мной хвастался, то и я тобой похвастаюсь… Полинка послушает, как ты немножко помучился, поржет над тобой и простит меня. Ничего личного, — ладошка с липучкой еще крепче сжала мой стояк. — Парни парнями, а девичья дружба навсегда… Правда, я гений?
Мда. Смотрю, есть пытки и похуже электродов. Ну почему? Почему чем больше у девчонки сиськи, тем хуже у нее с мозгами? Что за насмешка природы такая? Чтобы типа не привыкал ко всему и сразу?
— Гениальный план, — сквозь покалывания хмыкнул я. — Вот только огорчу: он не сработает.
— И почему же не сработает? — моя садистка чуть сбавила мощность, давая мне слово.
— Да потому что Полина, — начал я просвещать этот недалекий мозг, которому тем не менее доверили такой опасный прибор, — в принципе не хочет, чтобы трогали ее… — я на миг завис, подбирая лучшее слово, — … подопечного. И ей без разницы, чем его трогают: электродами, руками, киской. А ты только этим сейчас и занимаешься…
Решив быть еще более убедительным, к языку я подключил и руки.
— Хочешь по-быстрому помириться с Полиной, — дал я ей секрет успеха, попутно укладывая ладонь на зрелую задницу в белом халатике, — придется прекратить меня трогать совсем и, главное, пообещать Полине больше никогда меня не трогать. Но, — добавил я, мацая ее сочные полушария, — если ты пообещаешь ей, что никогда больше не будешь меня трогать, то имей в виду, что тогда и я тебя не буду трогать. Вообще никогда…
С этими словами я ловко занырнул заслушавшейся медсестре-убийце под халатик, наглаживая по трусикам уже потекшую от моих страданий киску.
— Вообще больше никогда не буду трогать… — продолжил я, наблюдая, как красотка томно прикусывает губки. — Ни разу… даже пальцем, — добавил, пока мой палец скользил по ее влаге, — к тебе не прикоснусь… Готова к такому?
— Ааа… — слегка простонала Окси, подаваясь бедрами мне навстречу и уже забыв про свои пыточные рычажки. — А сам-то выдержишь? Как обойдешься без этого роскошного зрелого тела?
И выразительно покачала сиськами, отчего они, спелые и голые, выпали из халатика аккурат навстречу моим губам.
— За меня не переживай, — обнадежил я, перехватывая свободной рукой эти аппетитные прелести, — у меня много девушек. И помладше, и даже постарше есть… зрелые тела… Найду, чем заменить…
— Правда? — моя экзекуторша на миг опешила, видимо, думая, что в этой возрастной категории она вне конкуренции.
— А то, — усмехнулся я, ловко тиская одной рукой ее задницу, а другой сиськи, — на этого школьника большой спрос! Так что не принимай слова Полины на свой счет. Она узнала не только про тебя, но и про других. А сорвалась на тебе. Им-то трогать меня она не запретит, а ты уж сама решай, отказывать себе в удовольствии или не отказывать…
Пока я говорил, мои ладони мяли ее шикарные зрелые округлости со всех сторон, заставляя их обладательницу вибрировать и содрогаться. Пускай на ее стороне и было электричество, зато на моей — животный магнетизм.
— Пока что только Полина в дураках, — подытожил я. — И мой тебе совет: не составляй ей компанию, — и ущипнул красотку за попу, которая явно не хотела остаться без моего внимания.
Окси аж подпрыгнула от этого прикосновения, будто это на моих пальцах были разряды.
— Какой ты, однако!.. — с придыханием выдала она.
— И какой? — я перехватил ее блестящий томный взгляд.
Моя секси медсестричка уже вовсю текла в моих руках, извиваясь от моих поглаживаний куда больше, чем я от покалывания ее электродов. Эх вы, наивные красотки постарше! Это не вы развращаете школьника, а школьник, играючи, в перерывах между уроками и домашними заданиями, развращает вас, таких зрелых и опытных.
— Какой? — блаженно жмурясь, протянула Оксана. — Гадкий, непослушный, дерзкий мальчишка… — сверкающие глаза жарко впились в меня. — И как Полинка только крепится-то до сих пор?..
Не дожидаясь ответа, она бойко полезла к моему паху, в отличие от подруги, решив себя не сдерживать — дополняя одну сладкую пытку другой, еще более сладкой.
— Гадкие мальчики на вкус самые сладкие… — между сочными чмоками приговаривала моя мучительница, устроившаяся у меня между ног рядом с электродами. — Так что ты уж не стесняйся…
Да я даже и не собирался стесняться, притягивая ее блондинистую макушку все ближе к себе, кайфуя одновременно и от ласковых прикосновений ее язычка, и от остро покалывающих разрядов.
— А знаешь, что самое обидное в этой ситуации? — ненадолго прервала эту пытку красотка.
— И что же? — спросил я, возвращая ее голову обратно. Что ты делаешь паузы? Или болтаешь во время экзекуции?
— Что теперь, когда Полинка знает, она и Тамаре расскажет, — между чмоками пояснили снизу. — А это значит, что теперь тобой придется делиться… А я хотела еще немножечко насладиться тобой в одиночку. Счет идет на секунды…
Ну раз так — я притянул ее макушку еще ближе к паху, чтобы уже наслаждалась в одиночку в полной мере и не теряла столь драгоценные секунды.
— Слышь, Окси, — вдруг раздалось за дверью, а следом шустро провернулась ручка, — Полинка мне тут одну новость нашептала, — показалась на пороге одна бизнес-леди, — что ты ее Ромку…
И замерла, увидев, что тут делают с Ромкой. Что, Тамара Георгиевна, тоже пришли посмотреть, как развращают школьника?
— Здрасьте, — сказал я, а вот Окси ничего сказать не могла, потому что ее рот был занят.
Картина, представшая взору нашей внезапной зрительницы, конечно, выходила живописной: я на кушетке, Оксана с выпавшими голыми сиськами надо мной, насасывая мой мужской аппарат, достаточно весомый, чтобы впечатлиться, пока ее аппарат, тоже немаленький, питал мое тело электричеством. Появление зрителя никак не смутило мою медсестричку, наоборот, только завело — и сила, и мощность засоса ощутимо увеличились — с таким рвением, пожалуй, сосут только медицинские банки. Да и ее деловая подружка тоже ничуть не смутилась — просто прикрыла дверь за спиной и, оставшись у порога, во все глаза наблюдала за нами. Горячий взгляд случайной зрительницы ласкал мое достоинство не меньше нежных губок похотливой медсестрички. И все это — под пряные, сводящие с ума разряды, пронизывающие промежность. Я мог отсчитывать секунды до собственной разрядки.