— Ромка, ты чего творишь? — шлепнули меня по рукам.
Твою ж мать! Мы что, реально откатились на два года назад? Где она вообще была все эти дни? Ей что, там стерли память?
— Полин, — не выдержал я, атакуя ее уже словами, — ты что, и правда будешь делать вид, что ничего не было?
— А что было, Ромк? — ее улыбка даже не дрогнула. — Новогодние каникулы? Ну так они затянулись. А сейчас мне пора готовить, а тебе учиться. Пусть каждый займется своим делом… Оладушки, кстати, хочешь? — и, оставив охреневшего меня в центре гостиной, этот непостижимый логикой мозг удалился на кухню.
Что это вообще было, а?.. Так, алкогольную амнезию мы уже проходили. Это что, постотпускная?..
— Серьезно? — изумилась Марианка, которой я посетовал на произвол одной обнаглевшей управляющей. — То есть она решила делать вид, что ничего не было? Вот вообще ничего?..
Да, решила делать вид. А когда я предпринял еще пару попыток ее обнять, каждый раз неминуемо получал по рукам и слышал «что ты творишь, Ромк?» — такое искренне-возмущенное, как будто я и правда до этого никогда не мацал ее задницу, не стучался в ее киску и даже просто ее не целовал.
— Не волнуйся, — успокоила меня наша богиня любви, — сейчас сестренка все решит. Поговорит с ней, все растолкует, и все будет как раньше…
С этими словами она и направилась в комнату Полины, закрытую сегодня крепко-накрепко, как какой-нибудь Форт-Нокс. Давай, Марианка, рассчитываю на тебя!
Однако уже через несколько минут эта самоуверенная сестренка, которая на проверку не так уж хорошо разбиралась в девушках, с которыми дружила, вернулась в гостиную и плюхнулась рядом со мной на диван.
— Прикинь, — немного обалдевши протянули рядом, — она и мне тоже сказала, что ничего не было… Вообще ничего!.. И вообще я все не так поняла… Ага, я все не так поняла, когда мы тут втроем трахались…
В общем, моя хаус-леди вернулась к базовым настройкам, откатив все мои достижения назад и для меня, и для Марианки, и для самой себя. Обычно отношения Полины длились полгода. Со мной она поставила рекорд, порвав всего за пару месяцев.
— Меня всего пару дней не было, — ворчала моя управляющая, звонко гремя посудой, — а уже все поперекладывали не пойми куда!..
И начала возвращать все, что выложила Дана наверх, на свои коронные нижние полки, вновь наводя в моем доме свои порядки, в которых я и она больше не были вместе. Я же с раздражением наблюдал, как она прогибалась, наклонялась, отлячивала задницу под мои взгляды, усердно делая вид, что она все та же управляющая, которая мутит исключительно со взрослыми мужиками, а я все тот же школьник, который достоин только того, чтобы пускать слюни на нее аппетитную пятую точку.
Да блин! Мы с тобой уже столько трахались, я уже скоро школьником не буду, и тут тебя накрыло. «Ничего не было…» Натянула покер-фейс, отменила, стерла, словно нас реально никогда и не было. Неужели ты сама не скучаешь, не хочешь в мои объятия, не ждешь моих поцелуев?.. Я же вижу, как ты крутишь задницей в мою сторону, пытаясь собрать как можно больше моих взглядов! То есть теперь так, Полин? Теперь тебе достаточно только взглядов?
— Блинчики или оладушки, Ромк? — как ни в чем не бывало проворковала она, все еще стоя ко мне раком, будто издеваясь надо мной своей вновь обретенной недоступностью.
Думаешь, я теряю больше тебя? Думаешь, ты ничего не потеряла?.. Ну держись, Полин! Крути своим упертым задом сколько угодно — я в твою сторону больше даже не посмотрю! Не было — так и не было. Сиди теперь за своей закрытой дверью, слушай, как я трахаю других, да стучи по батарее, чтобы прекратил — потому что тебе такое больше не светит! Сама «все вспомнишь», сама прибежишь ко мне и сама еще начнешь молить, чтобы снова было!..
Эх, конечно, сказать оказалось проще, чем сделать. Уже скоро я сорвался — и снова стал невольно пялиться на ее роскошную задницу, которая в такие моменты триумфально покачивалась. Ловил себя на этом и отводил глаза. Но эти чертовы булки то и дело маячили перед мной, словно сами заставляя на себя смотреть. И я смотрел на них и злился. Злился, но все равно смотрел.
Словно всего этого было мало, пока мне отказывали в одном месте, меня усердно пытались свести кое с кем в другом. Одна незадачливая сваха атаковала меня все активнее. Мама-то всегда знает, как устроить мою жизнь за меня.
— Признаться, я не ожидала от тебя такого… — с горестным вздохом начала она при следующем нашем видеоразговоре.
— О чем речь? — не понял я, мысленно перебирая все свои грехи.
— О том, — продолжила взывать к моей совести родительница, найдя среди всех грехов самый, по ее мнению, страшный, — что ты решил не помогать Катерине!.. И, главное, от кого я об этом узнаю? Не от тебя даже, а от самой Катерины…
От самой Катерины — надо же, какая честь!..
— Упускать такой шанс, такую возможность… — сетовала матушка на мою грубейшую недальновидность. — Ты же понимаешь, что так не расположишь к себе Катерину…
— Мам, — попытался уже я воззвать к ее совести, — хватит уже сводить меня с Катериной!
— Да кто же вас сводит! — мгновенно переобулась эта доморощенная сваха. — Речь-то всего-навсего о помощи! Старой подруге… Имей в виду, такая девушка, как Катерина, долго одна не будет…
— Ну началось… — выдохнул я в трубку, слыша, как кого-то уже понесло по любимым рельсам.
— Мы вообще с детства с ее мамой считали вас идеальной парой, пока не появился этот… фокусник! И мамаша его хабалка! А там уж извини, сынок, ты и сам виноват… Подрезали у тебя то, что по праву могло быть твоим, а ты даже не чешешься!.. И вот сейчас, когда появилась прекрасная возможность…
— Ма-ам, — перебивая этот поток, предупредил я ее, — по-моему, тебя заносит…
Давай выруливай, пока не поздно.
— Да я ж не в критику, — тут же врубила заднюю родительница, — я ж помогаю! Тебе!.. Чтоб не туп… в смысле, не терял времени, — поправилась она под моим взглядом. — Так что слушай материнский совет: иди к Катерине, она одна, может, она тебя еще примет… Второго такого шанса, — проникновенно добавила эта сваха, — может уже и не быть…
А вот интересно, это ты тоже узнала от самой Катерины? И часто она тебе стучит на меня?.. Пожалуй, и правда — схожу-ка я к этой общительной заразе. Только не для того, чтобы она меня куда-то там приняла — много чести, — а чтобы положить конец этому нелепому сватовству раз и навсегда!
Пересекаться с Катериной у нее дома, где могла быть еще одна сватающая нас мать, мне откровенно не хотелось. Благо, мне повезло, и зараза обнаружилась в мэрии в специально отведенном кабинете для инициативной молодежи, куда меня без проблем пустили, решив, видимо, что я волонтер. И это неудивительно: других-то волонтеров тут почему-то не наблюдалось. Что, всех уже распугала?.. В любом случае сейчас ее величество в гордом одиночестве восседало за столом и с нечитаемым фейсом перебирало какую-то гору бумаг, за которой ее сразу было и не заметить.
Я вошел в кабинет, и, оторвавшись, Катерина вопросительно подняла глаза на меня.
— И чего пришел? — вместо приветствия выдала она. — Ты же отказался…
Ага, после того, как ты меня послала.
— Скажи моей маме, — перешел я сразу к делу, — раз тебе так нравится с ней общаться, что тебе моя помощь на фиг не сдалась! И пусть она уже от меня отстанет!
Зараза смерила меня самым несносным из всех своих взглядов.
— Лучше ты скажи своей маме, — отчеканила она, — раз уж это твоя мама, чтобы прекратила тебя мне сватать. Надоело уже слышать, какой ты замечательный! Я уж и без нее могу разобраться какой!
— Да уж замечательнее тебя! — парировал я, раз уж мы с ходу перешли на повышенные тона, и теперь два наших голоса, стукаясь друг о друга, летали по пустому кабинету.
— О, да я даже в этом не сомневаюсь! — изрекло это несносное величество. — Если у тебя все, свободен!
И царственно махнула на дверь, заканчивая аудиенцию. А ты ничего не путаешь? Уж я-то точно ни один из твоих подданных! Чувствуя, что кому-то надо преподать урок, я резко выдвинул стул и сел за свободный стол напротив нее.
— А я не твой подчиненный, чтоб тебя слушаться, — продолжил я досаждать ей своим неугодным обществом.
— И сколько будешь тут сидеть? — сухо уточнила она.
— Да сколько захочу, столько и буду! Попробуй меня отсюда выставить, — я еще удобнее устроился на стуле.
— Да как хочешь! Сиди, если заняться нечем, — парировала зараза и уткнулась в груду своих бумаг, почти скрывавших ее саму. — Хотя, если настолько нечем, мог бы и прийти волонтером…
— Смотрю, тут и без меня полно желающих, — я с сарказмом обвел глазами пустой кабинет.
— Если бы не проигнорировал собрание, — проворчали из-за бумаг, — знал бы, что рабочее время уже закончилось…
— А ты тогда что здесь делаешь?
— Руководитель, — заносчиво выдала она, — должен отвечать за всех и делать больше остальных.
— И ночевать на работе, судя по размерам твоей стопки, — хмыкнул я.
— Если тебя это так волнует, — поморщилась Катерина (видимо, тут я попал в точку), — вместо того чтобы просто сидеть, забрал бы половину моих бумаг, и я бы закончила гораздо быстрее…
О, какое щедрое предложение…
— А как же «никто этого и не ждет?» — процитировал я ей ее же собственное сообщение.
— Я просто человек, — пожала она плечами, — который может сердиться и обижаться. И было бы здорово, если бы ты мог быть адекватнее, чем… — она на миг осеклась, — некоторые.
Вообще-то, я адекватнее, чем… некоторые. И было бы здорово, если бы ты уже начала это признавать.
— И с чем тебе тут нужна помощь? — как бы между делом поинтересовался я, прощупывая, насколько ей это реально нужно.
— Спасибо, — неожиданно издала собеседница несвойственное ей слово, а следом на ее губах появилось что-то вроде улыбки. — Что все еще могу на тебя рассчитывать… — и реально спихнула мне половину своих бумаг.