Заинтригованный, я подхватил кусок пожирнее и посочнее из своего первого блюда и закинул в рот. Жевнул, еще жевнул — и только потом понял, какую ошибку совершил.
Муааааа!.. Казалось, по языку прошлись острой теркой. Зачем я выбрал такой большой кусок? Блин, еще и щиплет до сих пор! Ни фига себе «детский завтрак», если это детский, жутко даже представить, какой же будет взрослый!.. Катерин, ну почему ты не можешь делать нормальные подарки?
Не без удовольствия посмотрев, как я насладился вкусом, она неторопливо отправила в рот свой кусочек курочки — предусмотрительно гораздо меньше моего. И спокойно, неспешно прожевала, так что мне не удалось полюбоваться ее перекошенной моськой.
— Ничего себе у тебя выдержка, — похвалил я. — И часто таким питаешься?
— Я люблю острое, — постукивая палочками, отозвалась зараза. — Странно, что ты забыл… Ну что, второе блюдо или уже сдашься?
О нет, теперь не сдамся, пока тебя не перекосит!
— Леди вперед, — галантно позволил я ей сделать первый ход, чтобы оценить степень остроты по ее реакции.
Которой, кстати, опять не было. Она спокойно подхватила небольшой кусочек свинины из второго блюда, спокойно прожевала и чуть насмешливо перевела взгляд на меня, ожидая моей дегустации. Ну, видимо, это было не настолько остро. Однако, памятуя о прошлой ошибке, я выбрал самый маленький кусочек из своей тарелки и закинул в рот.
Бл… ин! Этот маленький кусочек оказался хлеще того большего! На мой язык будто пустили кучу микроскопических гномов, которые своими микроскопическими кирками стали продалбливать в нем пещеры. Я подхватил стакан воды, заботливо поданной нам вместе с этой вкусняшкой, и жадно отхлебнул.
— Нравится? — с каким-то садистским удовлетворением поинтересовалась Катерина.
Да вообще-то по мне видно, насколько мне сейчас нравится! Кстати, а ты-то чего такая невозмутимая? Мы вроде одно блюдо едим, или кто-то себе подсуживает? Ай-ай-ай, ваше величество, как нехорошо обманывать доверчивых подданных! Планируя разоблачить эту коварную аферу, я подхватил кусок из ее блюдца и отправил в рот, твердо уверенный, что сейчас тоже буду спокойно жевать.
Да бл… иииин! Второй отряд гномов напал на мой язык, и они теперь долбили с удвоенной силой! У нее было точно так же остро! Вот же ты, блин, маньячка! Могла бы сразу сказать, а не любоваться тем, как меня перекашивает дважды!
— Смотрю, понравилось, — иронизировала зараза. — Добавки захотел…
— Развлекаешься моей болью? — выдохнул я, смывая гномов водой куда-то в желудок.
— Но ты же сам хотел подарок повзрослее, — веселилась она. — Сдавайся уже.
— Только после тебя! — я потянулся к третьему блюду.
Креатив местных поваров реально поражал — они словно собрали в одном сете все способы запытать языки своих гостей. На этот раз я будто хлебнул соус табаско прямо из бутылки.
— Вкусно? — продолжала веселиться одна любительница острого.
— Тебе стоит тоже попробовать, — едва ворочая языком, похвалил я эту вкусняшку.
Подцепив кусочек маринованной капусты, Катерина осторожно поднесла ее ко рту, пару раз куснула, закрыла глаза — явно не от блаженства, — и я с удовольствием отметил, как она слегка поморщилась.
— Вкусно? — теперь участливо спросил я и еще участливее напомнил: — Твой ход следующий…
Сделав пару глотков воды, она подхватила палочками кусочек жареной говядины и быстро, без колебаний отправила в рот. И по ее на миг, на секунду, на долю мгновения перекосившемуся лицу я понял, что это блюдо еще острее предыдущего.
— Вкуснее не придумаешь, — зараза вновь потянулась за водой. — Тебе, правда, пробовать не советую. Это явно не для всех…
Сильно сомневаясь, что есть хоть что-то, что может выдержать она, но не смогу я, я подцепил кусок говядины и по ее примеру максимально быстро загрузил в рот.
Твою ж мать!.. Это говядина вообще или раскаленный карбид? Казалось, этот кусок сейчас прожжет мне щеку. А что осталось от языка, я уже даже не представлял. Зато чувствовал, как мои рецепторы начали отмирать… Какой садист-извращенец вообще пользуется такими специями!
— Твой ход, — осклабилась моя далеко не самая добрая подруга детства. — Пятое блюдо…
Я с сомнением посмотрел на блюдце с ярко-красным густым соусом, как лава вулкана, где плавали кусочки маринованных овощей. С разбегу прыгать в это жерло? А оно мне точно надо?
— Ну давай, — подбодрила меня Катерина убить все мои рецепторы. — Или неужели и второй раз откажешься от подарка?..
Утешало лишь одно: все то невыносимо острое, что съем я, достанется в равной степени и ей. Подхватив кусочек морковки из этой расплавленной жижи, я аккуратно положил его на свой многострадальный язык. И правда, чего плохо может быть в морковке? Морковка — это же так полезно…
Звери! Маньяки! Садисты!.. По ощущениям, мне будто прямо в рот брызнули газовым баллончиком, а следом и из глаз брызнули слезы. Тот, кто говорит, что парни не плачут, никогда не пробовал эту морковку. И пока я страдал, одна хладнокровная зараза смотрела на меня с неподдельным любопытством, словно проверяя, насколько я могу выдержать ее подарочек.
— Ты явно получаешь удовольствие от моих страданий, — выдавил я, пытаясь прополоскать внутренности водой. — Кстати, очень вкусная морковка. Рекомендую! — кровожадно добавил я.
Теперь моя очередь наслаждаться твоими слезами!.. Однако, лишив меня такого сладкого зрелища, эта любительница острого быстро заглотила морковку, зажмурилась и с силой треснула ладонью по столу.
— Можем сойтись и на ничьей, — компромиссно предложил я, видя, что она все еще жмурится и не может открыть глаза. — Пять блюд, по-моему, отличное достижение…
— Что за привычка, — ее величество наконец разлепило заметно поблескивающие очи, — останавливаться на полпути?
— Ну тогда твой ход, — стал я еще кровожаднее, показывая ей на шестое блюдо.
Ммм… Снова курочка — да так густо засыпанная специями, что была уже вся оранжевая. От одного взгляда на нее глаза слезились сами. Катерина, натянув покер-фейс, подхватила палочками кусочек и потрясла им передо мной в воздухе.
— Смотри и завидуй! — сообщила она и быстро отправила этот сомнительный объект зависти в рот.
Можно сказать, я добился того, ради чего сел за этот стол и терпел эти муки. Ее перекосило, она вновь зажмурилась, и две одинокие слезинки, не сумев сдержаться, побежали по ее щекам. Обычно заносчивые глаза на этот раз были закрыты гораздо крепче и дольше — и все это время я реально наслаждался отнюдь не королевским выражением этого королевского лица. Омрачало мою радость лишь одно: мне же сейчас придется пробовать то же самое…
— Можешь сдаться, — милостиво выдала моя отмучившаяся мучительница, наконец сумев открыть глаза. — И я приму твое поражение…
Ну нет, Катерин, я продолжу есть только для того, чтобы еще раз посмотреть, как у тебя брызнут слезы! К тому же как это коварно с твоей стороны: уговаривать сдаться, когда до победы осталось всего чуть-чуть…
Однако эта оранжевая курочка явно еще долго будет являться мне в кошмарах. По сравнению с ней, «детским завтраком» были все предыдущие пять блюд. И если ее величество стучало по столу ладонью, то я чуть не стал прикладываться к нему башкой, помогая еде поскорее уйти в желудок. Самое примечательное, что это еще даже не самое острое блюдо. Самое острое осталось напоследок. Я завис над тарелкой черно-бурого нечто, один вид которого устрашал. А это еда вообще? Выглядело и пахло как отличное средство для самовыпила…
— Знаешь, — изрекла зараза, с маньяческим удовольствием наблюдая за моими сомнениями, — кое-кто, кто однажды сидел на этом месте до тебя, на этом месте уже сдался… И ты тоже можешь сдаться. Я же не заставляю…
Однако мысль о том, что кое-кто сдался, придала мне сил превзойти подвиг этого кое-кого. По крайней мере, в поедании этих садистски острых вкусняшек. Теперь отлично понимая, почему на стенде люди назывались героями, и жалея, что не успел составить завещание, я подцепил кусок черно-бурой массы, которая, к счастью, ощущалась мягче угля. Казалось, палочки задымились еще до того, как я донес сей деликатес до рта. Однако взгляд Катерины в этот момент надо было видеть: ей словно было дико интересно, выдержу я это взрослое испытание до конца или нет. Этого хотела? На, держи! Я отважно запихал эту черную хрень в рот. И почти сразу сдох…
Не, реально, я думал, что сейчас прямо здесь кончусь. Во всяком случае все мои рецепторы умерли, и теперь было без разницы, что есть дальше: скорпионов, каракуртов, раскаленное железо. Я был готов ко всему — черт возьми, да о мой желудок уже можно гасить серную кислоту! Утешало одно…
— Теперь твоя очередь! — как огнедышащий дракон, выдохнул я в сторону той, кто так хвалилась любовью к острому.
Ну давай, Катерина, с удовольствием посмотрю, как это выдержишь ты!
— Я же не сумасшедшая, чтобы есть это, — поистине коварно улыбнулась она. — Считай, что ты выиграл, — и отложила палочки.
Эээ… Чего⁈ А так что можно было?..
— И что мне за победу? — с трудом ворочая языком, спросил я.
— Ничего, — продолжала улыбаться зараза, — ты же не поставил условия…
Да ладно! Неужели я страдал зря? Где моя сатисфакция!..
— Улыбочку, наш новый герой!.. — в этот момент подскочил ко мне с полароидом официант.
И пока мои выкатившиеся от остроты и несправедливости глаза еще не успели сползти со лба, а перекошенное лицо — вернуться в норму, сделал снимок на память. Ну вот, теперь и меня вписали в местную летопись героев. Черный квадратик выскочил из фотоаппарата, и, помахивая им, паренек понес пришпиливать его к доске почета. То есть вот это все, что я получил за свои сожженные внутренности?
— Я должен на это хотя бы посмотреть!
— Уверен? — усмехнулась Катерина. — Ты там не в лучшей форме…
— Я там герой! — возразил я, попытался подняться из-за стола и сразу же плюхнулся обратно, чувствуя, что мои прожженные едой кишки еще рано куда-то переносить.