— Что-то не так? — спросила зараза, пытливо изучая мое лицо.
— Все прекрасно, — ответил я. — Радуюсь. Сюрпризу.
Она хотела что-то добавить, но тут у нее затрезвонил смартфон. Мы оба машинально опустили глаза на ее экран, где, к счастью, высветилось не «М» — слишком много «М» для одного дня — а «Дядя».
— Подожди тут, я скоро вернусь, — сказала мне хозяйка комнаты и вместе со своим гаджетом быстро удалилась в коридор.
Еще раз осмотрев мой стеклянно-бумажный сюрприз и две заковыристые закорючки на нем, я временно отложил его на стол. Как там говорят: дареному коню в зубы не смотрят? Особенно, когда на нем отметились аж сами мэр и губернатор… Не зная, чем заняться, я снова осмотрелся. Взгляд упал на лежащее тут же массивное кольцо, которое лучше бы сейчас сверкало на пальце. А рядом с ним внезапно обнаружились два буклета: сверху — местного тату салона, который рекламировал быстрое и безболезненное снятие татуировок, а снизу — тоже местной языковой школы, которая предлагала полугодовой курс аж ни много ни мало в самом Лондоне — город не пойми чьей мечты, блин. И судя по тому, что эти два буклета лежали рядом, Катерина все не могла определиться, к чьим же услугам ей стоит прибегнуть.
В который уже раз за этот визит меня укололо неприятное чувство, что я оказался не в том месте и не в то время. Это был не дом, а какой-то музей ужасов злого бывшего, где за каждым поворотом выскакивало что-то, что напоминало о мудаке. Словно всего этого было мало, еще и ее проснувшаяся кошка уставилась на меня с каким-то странным презрением, будто говоря: «что ты здесь забыл? на что ты тут рассчитываешь? думаешь, это место для тебя?» И откуда только научилась такому взгляду? У своей хозяйки, что ли? В принципе неудивительно.
Вообще, я люблю животных. Но тут мне захотелось проверить один мем: что если на кота навести указательный палец, мол, хочешь пристыдить, то он возмущенно вздыбится в ответ. Котов у меня поблизости не было, а мем проверить хотелось. Благо, подвернулась кошка, которую не помешало бы немного пристыдить.
— Смотри сюда, чернозадая, — повернулся я к ней и выставил в ее сторону карающий указательный палец.
Шшш!.. Мигом зашипела паршивка, вздыбилась, как и было обещано, а затем — в меме, кстати, этого не показывали — выпустив когти, прыгнула в мою сторону, явно не для того чтобы ее погладили. Уворачиваясь от этой шипящей заразы, я случайно споткнулся о стоявшую в углу коробку. Что-то зловеще звякнуло, крышка слетела на пол. Честно, я и не думал лезть внутрь — просто потянулся вернуть крышку на место. Так бы и было, если бы… не чертов отбитый Биг-Бен. Взгляд сам упал на кусок статуэтки, торчащей сверху — сломанной, но почему-то все еще не выброшенной. Тут же лежала и прочая мелочевка: сувенирчики, открытки, плакатики — все, что было снято со стен и полок, все, что копилось в этой комнате годами. Особенно мне запомнилась красивая фарфоровая куколка, чем-то похожая на Катерину, завернутая в несколько слоев полотенца, видимо, чтобы ненароком не разбилась. А на самом дне среди парочки засохших бутонов белых роз валялся бумажный комок, который словно смяли, чтобы выбросить, но в последний момент передумали и отправили в эту коробку. Сам не зная зачем, я его развернул.
«Факт 300: Я помню, что я тебя люблю, а ты?»
Из коридора раздался звук шагов, и я торопливо поскидывал все обратно, поправил крышку и с максимально невинным видом отошел. С погасшим смартфоном в руке в комнату вернулась Катерина.
— Что с кошкой? — спросила она, глядя на свою все еще бесящуюся заразу.
— Не знаю, — пожал я плечами. — Проснулась уже такой. А это, кстати, что? — и как бы невзначай кивнул на коробку.
По ее лицу на миг скользнула тень.
— Всякий хлам, — сказала Катерина.
Ну хорошо хоть, сама понимаешь, что это хлам.
— Кстати, — добавил я, кивая на лежащую на столе брошюру, — когда надумаешь сводить татуировку, могу составить тебе компанию. Вдвоем всегда веселее…
А что, я обожаю составлять компанию девушкам, особенно когда они принимают правильные решения.
— Буду иметь в виду, — отозвалась она и улыбнулась.
Блин, а ей реально шло улыбаться — в эти короткие мгновения она казалась менее заносчивой и менее несносной и больше чем когда-либо напоминала мою подругу детства.
Решив, что сей благой порыв надо поощрить, я потянулся к ней. В конце концов, ничто так не помогает забыть одного парня, как другой парень, куда более заботливый и внимательный. А судя по ее пустой комнате и коробке на полу, все указывало на то, что она хотела забыть. Все знаки сходились в одном месте — где-то в районе ее губ. Однако, когда я оказался к ним слишком близко, Катерина резко отодвинулась, а следом ее кошка, пронзительно зашипев, запрыгнув для большего удобства на стол, скакнула оттуда на меня и с мстительным «шшш!» цепанула когтями по моей руке — видать, решив, что в этой комнате я и так позволил себе уже слишком много. А ведь эта бы паршивка тоже неплохо смотрелась в коробке со всяким хламом.
— Ай! — болезненно выдохнул я, когда из параллельных царапин на коже брызнула кровь, что однако не вызвало у хозяйки этой вредительницы какой-то большой жалости.
— Ты что делаешь? — спросила Катерина, еще на шаг отступив от меня.
— Ничего, — отозвался я, зажимая рукой кровоточащие раны.
— Я разве разрешала?
— А на это нужно просить разрешение? — поморщился я, и так уже наказанный ее монстро-кошкой.
— Мне не нравится, когда люди проявляют инициативу.
— Ну да, — не удержался я, — после слишком инициативных людей остаются пустая комната, грязные стены и куча хлама…
Сейчас еще закапаю тебе кровью пол — и будет отличным дополнением к красному пятну на стене!
— Думаю, тебе пора, Роман, — выдала зараза, подхватывая свою дикую кошку на руки и начиная гладить, явно поощряя не меня, а этого монстра.
Вообще, дурной признак так ладить с кошками. Сначала одна, а потом оглянуться не успеешь — и их уже много. Тебе же не впервой распугивать парней. Дождешься — все разбегутся… Только кошки и останутся.
— Ну тогда пока, — я подхватил свой суперценный сюрприз и повернулся к двери. — Хлам твой, кстати, могу выбросить. Если надо…
Причем еще и выброшу этот хлам с удовольствием.
— Не надо. Я сама разберусь, что с ним делать. Всего доброго, Роман, — зафиналила она эту встречу.
Что ж, видимо, по ее мнению, здесь я получил все, чего заслуживал. И кто же виноват, что я не получил больше?..
— А знаешь, — уже в самых дверях я снова повернулся к ней, — прости меня…
— За что? — на миг удивилась Катерина.
— За то, что я, наверное, сам надумал себе больше, чем есть на самом деле…
— И ты меня прости, — после паузы неожиданно изрекла она. — Наверное, из-за того, что я однажды сделала, ты и надумал себе больше, чем есть на самом деле.
— Когда-то я был на тебя обижен, — принимая ее извинения, задумчиво кивнул я, — но больше нет…
Просто когда-то я думал, что у тебя нет сердца, теперь же, посмотрев на весь твой хлам, вижу, что оно все-таки есть — просто занято не тем. Однако, убрав весь этот хлам в коробку, ты уже на правильном пути.
— И все равно я думаю, — сказал я напоследок, — что подошел бы тебе гораздо больше, чем он. Мои подарки тебе бы не пришлось выбрасывать…
Она впилась в меня цепким взглядом, словно ожидая, что я оборвусь, отвернусь, стушуюсь — но я не отводил глаз, потому что еще не закончил.
— Жаль только, что у нас не было даже шанса это проверить… — и с этим развернулся и вышел из ее комнаты, все еще чувствуя внимательный взгляд на своей спине.
Возможно, это было слишком резко. Возможно, мне стоило быть более корректным, как меня всю жизнь учили. Однако то, как остальные здесь не щадили мои чувства, распаляло и меня не щадить чужие. Так что я был даже рад, что наконец все это ей сказал — даже если, говоря словами матушки, потерял последнюю возможность вернуть то, что было по праву моим.
Разумеется, отпустить меня просто так этот странный дом не мог. У подножия лестницы меня встретила Лизавета.
— А я предупреждала, — довольно выдала она, глядя на все еще сочащуюся кровь из моих царапин, — не садись туда, где уже занято…
Хотелось послать эту горе-советчицу куда-нибудь подальше со всеми ее горе-советами. Однако тут меня опередили.
— Что ты несешь! — раздался за моей спиной голос заразы.
И ее кузина мигом испарилась, как дворовая нечисть испаряется при первых лучах рассвета. Что ж, мне тоже пора…
— Ром, подожди… — вдруг окликнули меня.
И я, не отдавая себе отчета, просто по инерции, по глупой детской привычке оборачиваться, когда она меня зовет «Ром», остановился и обернулся.
— Не обижайся, — спустилась Катерина ко мне и оторвала бумажную полоску от пластыря.
Я машинально протянул руку, и она аккуратно заклеила мои ранки, в этот миг больше чем когда-либо напоминая мою старую подругу.
— Сейчас, — добавила она, отпуская мою руку, — я не ищу ничего нового. Да и вообще настроения нет ни на что. Не знаю, когда это изменится…
Зато я знал — отлично знал, когда это изменится. Когда хлам свой выбросишь, тату сведешь и кошку бешеную отдашь ее бывшему хозяину. Сама удивишься, как быстро все изменится!
— Как изменится, — по-дружески улыбнулся ей я, — дай знать. Я так-то всегда готов помочь.
— Я знаю, — улыбнулась она в ответ, — и ценю…
Попрощавшись с ней, я покинул этот дом, довольный тем, что пришел, и тем, что получил. Рука, заботливо заклеенная ею, уже не болела. А хлам, который я видел в ее комнате, теперь казался просто мусором.
В конце концов, сердца как камеры хранения — иногда они могут быть заняты, но ничего не мешает выкинуть старый хлам. И занять его новым.
Ep. 170. Выпускной
Выпускной — это время шикануть. В конце концов, только один раз заканчиваешь школу. Так что я шиканул и, прикинув, что в такси вся компания сопровождающих меня девушек не уместится, снял лимузин. Девчонки были в восторге.