Пкхааа!.. Я согнулся напополам. И это она еще любя, поверьте, я знаю.
— Сколько можно повторять! — моя дефолт-герл, от руки которой я, возможно, однажды паду, победно выхватила вейп и без прелюдий бросила его вниз на газон.
Так очередной мой вейп пал жертвой Катерины. Определенно, ей нравилось избавлять меня от всего, что приносит мне удовольствие. Однако потеря тут же оказалась отомщена. Не иначе как судьба решила, что должна мне это компенсировать. От резкого движения застежка на ее шее, удерживающая весь верх, щелкнула, и то, что под этим платьем не было лифчика, вышло ей боком. Лоскут ткани соскользнул, обнажив упругие голые шарики, которые сразу же покрылись табуном мурашек — то ли от вечерней прохлады, то ли от моего взгляда. Пожалуй, это был первый момент за целый вечер, когда у меня не нашлось претензий к ее платью.
Выдохнув отнюдь не королевское слово, К торопливо схватилась за ткань, спасая свои оголившиеся сиськи от моих глаз. Это было чистым удовольствием наблюдать, как одной рукой она удерживает ткань на груди, а другой пытается застегнуть ее на шее. Это была уже не просто Катерина — это была уже Катерина 18+. Нецензурная версия для взрослых. Так, Катерин, чей сегодня день рождения: твой или мой? За что мне такой подарок?
— Может, уже прекратишь ржать и поможешь? — повернулась она ко мне спиной.
Я, конечно, разбойник, но благородный — из тех, кто всегда поможет поправить бретельку похищенной даме.
Справившись с застежкой, я просто не смог отказать себе в удовольствии и провел пальцем по ее шее — по коже сразу побежали мурашки, раскрывая, какой подарок она на самом деле от меня хочет. Я провел пальцем чуть ниже вдоль позвоночника, и снова побежали мурашки. Однако вместо благодарности за то, что я угадал, зараза двинула меня локтем. От этого движения, кстати, платье чуть опять не слетело. Определенно, не в таком наряде благородным дамам надо общаться с бандитами. Или благородные дамы сами так напрашиваются?
— Все, достаточно, помог, — отступила она от меня, расправляя смятую ткань на сиськах.
— Мне б кто помог, — посетовал я. — Посмотри, что ты наделала… — и показал себе на пах.
— А при чем тут я? — хмыкнула эта безжалостная дама. — Кто ж виноват, что ты себя в штанах удержать не можешь!
И, вполне довольная собой, направилась к выходу с балкона.
— Платье поменяй! — бросил я в ее голую спину. — Похоже, ты его не контролируешь.
Она лишь дернула голым плечиком, всем видом показывая, что в вопросах контроля разбирается куда лучше меня.
— С этого момента мы просто соседи…
— А если я не хочу быть соседями?
— Можешь переехать, — заносчиво бросила К, — и не будем соседями…
— Серьезно? — перегородил я ей дорогу. — Думаешь, избавиться от меня так просто?
— А если хочешь по-сложному, то повзрослей, вырасти, научись вести себя по-умному, и тогда, может быть, вернемся к этому разговору и пересмотрим твой статус. Сосед.
Надо ли говорить, что с тех пор я не вырос, не повзрослел и не научился вести себя по-умному. У меня был свой план, как вернуться к этому разговору.
Она думала, что в вопросах контроля разбирается куда лучше меня. Вот только в ее жизни было то, что она не могла и не умела контролировать. Я.
Не став морозиться на холодном пустом балконе, я отправился вниз к ее гостям и ее празднику, который она тоже думала, что контролирует. Думать так ей оставалось недолго.
Время для моего главного подарка уже наступало…
Ep. 179. Садистка, маньячка, психопатка
Экран смартфона погас в руке. Я отдал последние указания и закончил вызов, глядя на наступающую темноту за окном. Блин, хотелось подымить, а было нечем — мой вейп поглотил газон. Иногда я думал, раз от любой вредной привычки есть какое-нибудь свое антисредство: пластыри от курения, кодирование от алкоголя, рехабы от наркоты — то почему нет ничего от такой вредной и опасной привычки, как Катерина? Да, почему нет пластыря от Катерины? Если бы он продавался, в Карпове мигом бы стал хитом. Я бы лично пол-аптеки скупил! Однако если бы такое чудесное средство существовало, зараза не допустила бы, чтобы оно здесь появилось…
Правда, местечко, где я сейчас стоял, погружало в самую пучину этой заразной зависимости. Куда ни посмотри, повсюду ее лицо — вся комната завешана ее снимками. Те из них, на которых меня либо не было, либо она между нами ставила других, мне не нравились. Но были и те, которые неизменно поднимали мне настроение. Например, этот. «Постанова в белом», как я его называю.
Как сейчас помню, как мы его делали. Значит, в центре сидит ее дед — весь в белом, как глава мафии. Старик вообще очень любил красивые жесты. С одной стороны от него стоит мелкая Катерина в белом платье, с другой мелкая Регина тоже в белом, за ней Тимка тоже в белом. И тут вбегаю я — весь в черном! Ну в смысле, я тоже был в белом, но я в лужу упал. К сразу показывает на меня пальчиком и начинает требовать: «иди переодевайся!» А дед говорит: «не, он бандит, для бандита хорошо, пусть так остается.» Старик всегда меня понимал! Дальше я подхожу к К, собираясь занять свое место. «Не подходи ко мне, а то замараешь!» — задирает она нос. В общем, как всегда сама виновата.
Нас фотают, и в этот момент я сгребаю ее в охапку, прижимаю к себе и пачкаю ее белое платье, делая таким же грязным, как и я сам. Она возмущенно открывает рот, дед хохочет, Реджи с Тимкой тоже хохочут и смотрят на нас. Это и осталось на снимке. Этот снимок дед и выбрал сюда — и из всех фоток в этой комнате Катерину этот снимок бесит больше всего. Но оставлен, потому что нравился ее деду. Кстати, это и мой любимый снимок тут.
Я всегда был силой, с которой она не могла справиться, я всегда приносил грязь на ее белое платье, xaoc в ее порядок, бунт в ее власть.
И ведь не сказать, что она об этом не знала.
— Ты в курсе, что я тебя сейчас прибью?
— Да я и не надеялся дожить до старости. Особенно с такой заразой, как ты! Лив фаст, дай янг… Все дела…
— Только попробуй! Оторву тебе голову и повешу здесь…
И ткнула прям вот на этот кусочек стены, куда я сейчас смотрел и который до сих пор, кстати, был опасно пустым, словно ждущим своего часа, точнее, моей головы.
Как бы К ни уверяла в обратном, на самом деле она любила переставать быть нормальным человеком. На самом деле она любила срываться, и только я давал ей такую возможность. И радовалась, когда я давал ей такую возможность, хотя при этом и злилась.
За спиной раздалось отчетливое «тук-тук-тук…» Пальцы постучали по дереву, требуя моего внимания. Я обернулся к нарисовавшейся на пороге имениннице, которая картинно облокотилась на дверной косяк — хоть сейчас фотографируй и вешай на стену. Мол, давай, смотри на меня, выражай свое восхищение! Последовав моему совету, она и правда сменила платье. Черное на белоснежное, отчего загоревшая за лето кожа (не надо было возить ее на пляж!) казалась молочно-шоколадной. Нужно ли говорить, что это мой любимый десерт? И теперь этот десерт аж выпрыгивал из обертки. Еще более открытая спина, еще более откровенный разрез на бедре, еще более обнаженные плечи и невесть откуда появившееся декольте (на чем там вообще ткань держится?). И опять, конечно же, без лифчика!
— Это платье мне нравится еще меньше, чем прошлое, — честно оценил ее выбор я.
— Спасибо, — самодовольно улыбнулась зараза, — я старалась.
— Зачем ты вечно светишь сиськами?
— Потому что тебя это с ума сводит…
И, еще более довольная собой, она развернулась и скрылась в темноте коридора. Я бросился за ней, чуть не задев стоявшую у выхода виолончель. Кстати, еще одно ее оружие — массового музыкального поражения. К счастью, этим оружием она пользовалась еще реже, чем своими сиськами. Только когда накалялась до предела.
— Нравится сводить меня с ума? — догнал я ее в коридоре.
— Нравится, — сверкнула К в меня ухмылкой, — в такие моменты видеть, что он у тебя все-таки есть… Кстати, молодец, — в своей фирменной манере надменной сучки добавила она, — что ничего сегодня не выкинул…
Ну вот зачем она постоянно кидала мне этот вызов?
— Мой подарок, я так понимаю, ты еще не распаковывала?
— Не думаю, — снисходительно бросила зараза, — что одна маленькая коробочка может хоть что-то изменить.
Эх, как же я любил ее удивлять, восхищать и бесить, чтобы удивлялась и восхищалась еще больше.
Вдвоем, как и полагается дефолт-паре, мы вернулись к остальным гостям. Именинница, абсолютно уверенная, что вечер пройдет как ей хочется, направилась к своим подружкам. Я же, абсолютно уверенный в обратном, подошел к ее отцу.
— Андрей Михайлович, а можно попросить у вас ключи от ворот?
Не спеша с ответом, хозяин дома пытливо оглядел меня.
— То есть подарок масштабнее, чем мы думали? Надеюсь, это больше не трусы, да, Мишель? Если что, их у нас теперь много…
— Конечно, нет, — заверил я его. — Я вырос из этих глупостей!
К тому же я не люблю повторяться. Предсказуемость — это не про меня.
Он с сомнением посмотрел на меня, ухмыльнулся и протянул ключи.
— Надеюсь, я об этом не пожалею, — сказал ее папа тоном, в котором читалось «надеюсь, ты меня удивишь».
— Андрей, ну вот что ты творишь? — подошла к нам моя маман, всегда любившая быть в гуще событий. — Ты же сам понимаешь, что ты открываешь ему дверь…
— Для Мишеля, — улыбнулся он, — наши двери всегда открыты!..
«Учись, мама, — улыбнулся я госпоже Королевой, — учись, каким родителем надо быть!»
Наконец праздник достиг своего апогея — вручения подарков виновнице торжества от самых дорогих ей людей.
— Так, — постучал ложкой по бокалу ее отец, — позвольте мне сказать пару слов…
И все тактично замолчали, чтобы оценить размер родительской щедрости. Предсказуемо имениннице, которой теперь уже можно, подарили машинку. Бывшую папину (а это ой-ой как недешево). Но будет ездить хорошо, ей однажды и новую подарят (а это ой-ой еще дороже). Собственно, так он и сказал, закругляясь.