Астра моргает глазами, показывая, не справится с потоком бушующих эмоций, льющихся через край, так влияющих на неё, что не могу уяснить, как с ней возможно, когда знаю, она – эталон сдержанности, но не держит себя в узде. Не справилась с давлением и слёзы потекли из глаз, которые радуются: не надо сдерживать поток, а принять, как должное знание и неразрывно связанное с характером, так круто изменившийся. Понимаю, после слёз последуют чистые, как снег, слова, которые ждали понятного сердцу момента, когда дает волю чувствам.
Слова орошены водой из ревущего сердца, которое не сдерживает груз переполнявших эмоций, которые заполнили речевой аппарат:
– Мама, помню, как нас растила, не забыть, не достать изнутри память. Когда не спала, мы мирно спали под сенью тепла, отгонявшего кошмары. С тобой не было жестокого мира. Уткнулись носами в твое плечо. Заботливо укрывала покрывалом, если оно выбилось. Замерзли бы, не будь тебя рядом, как сокровенной части, подарившей жизнь, куда вернуться после долгого пути, ибо у человека всегда есть дом родной, покинутый в прошлом, но твердо несешь в сердце. Создали уют вместе с папой, как воспоминание из жизни, которая поделена на четверых, как родились.
Сестра высказывает волны слезливых слов и нежных секретов рождения:
– Как приятно просыпаться, зная, ты рядом, протяни ладонь, вмиг потонет в твоем сердце. Оно больше тревог, от которых спасла и можешь спасти, но малыши выросли и надо понять, как трудно отпустить. В сердце носила меня, также брата, когда зрели в матке. Жизнь видится, как зарождение звезды, которая не появилась бы, если не ты, что заботой, радостью, наблюдением выстроила дорогу в мир. Благодаря тебе позволило стать тем, кем являемся…
Мада заволновалась, пристально наблюдая за дочерью, от которой не часто слышала слова. Осуждение раскрыло благодарность, что произошло рождение ребенка. Мада, видя взросление чада, от колыбели до двадцатилетнего возраста понимала, быстро выросли. Совсем недавно ходили под стол, падали, держась за предметы, чтобы не упасть. Шагать, видеть жизнь, какой предстает, то есть голые эмоции.
Открытость души породили схожие чувства. Мама хлопает глазами, не то от изумления, не то от счастья, что добрые слова возвращаются к ней, но в большем размере, которого, не ожидала, а наблюдала, терпела недавно бывший подростковый возраст. Не могла понять, как добро возвращается сторицей, а потому не верила…
Материнское сердце много претерпевает, ведь наделено проявлением любви, которое мужчины понять не в состоянии. Покрылись щеки румянцем, губы трепещут, как лепестки роз. Теребит сорочку, которая разорвется, но ткань плотная, сшита добротно, нечета вещам, в которых нет трудолюбия, делающая вещи крепче, чем нервы. Они не выдерживают, мама смотрит на стол, то на мужа, то на Адама, либо на Астру. Больше на дочь, которая вызвала шквал эмоций, грозящих затопить сердце слезами, чего не стоит бояться, следуя утаиванием эмоций через молчание, которое зарядило сквозящей грустью. Мада пребывала в растерянности, поглотилась тишиной, потом бунтом, теперь словами, которые пробурили дыру в эмоциях…
Глаза на мокром месте. Не остановить поток грусти, щемящей в сердце, когда смотрит глазами. Астра, видя эффект, порожденный словами, сказала:
– Благодарна, что родила меня, дала жизнь, которую не думая, взяла, радуясь в сердце, которое благоговейно сжимается, как повезло с родителями. Приятно, боль не испытываю. Не знаю, чем высказать радость. Как описать чувства, переполняющие грудь. Люблю тебя, мама, хочу обнять, прижаться к груди, ощущая младенцем, как единое целое. Если отпустишь, то будем вместе, никак не разорвать нитку, которая не пуповина, ведь её не отрежешь.
Для Мады было последней каплей, которую она не стерпела, открыв объятья чувствам, которые не вместились за глазами, не сдержавшие слёзы. Они полились, ничто не имеет силу остановить, ибо Астра хотела открытости, соединяющей сердца единой нитью, которую ничем не разорвать. Крепче нити Клото, только Атропос разрежет. Но также будет тронута словами. Даже папа, скупой на эмоции, позволил эмоции. Моя очередь не заставила себя ждать. Мада поднялась со стула, рухнула обратно.
Астра к ней подбежала, взволнованно смотря и понимая, её вина, что довела маму до состояния, которое грозит здоровью. Моя сестра беспокойно смотрела, отслеживая степень риска. У мамы сердце слабое.
Сестра тут же спросила:
– Как себя чувствуешь? Не болит ли сердце?
Мада отвела взгляд, и сказала:
– Поскользнулась, упав на стул, но благо, обошлось.
Астра вместо слов обняла маму, прижалась к ней, выражая теплоту. Потому я и папа поднялись со своих мест и подошли к ним.
Папа воскликнул:
– Как сложилось удачно!
– Надо осторожнее со стульями и столами, а то от них одна беда, – мои замечания. – Вчера тоже чуть не упал.
– Когда произошло? – спросила мама, переместив центр внимания на меня.
– Не переживай, это незначительно. Не стоит думать, – смущенно ответил. – Как себя чувствуешь?
Мама польщена обилием внимания и расцвела: похожа на цветок, ибо стала центром семьи. Мама оценила это. Carpe diem, ловить миг, иначе не точно запечатлеть страницу в жизни.
Мада обнимает Астру, мне захотелось присоединиться, дабы стать частью семьи. За мной робко последовал Аве, который никогда не был сторонником чувств, а, главное, редко позволял себе слабости. Может, это есть сильная сторона личности, когда ты можешь быть слабым, когда требует случай. Надо понимать по-разному, учитывая точку зрения, исходящие от людей, которые проживают мысль по-своему.
Удивительно жить мигом, который нельзя уловить, но можно продлить, если думать из единения чувств, приближения к универсуму познаний, скрывающихся в груди и в сердцах, что хотят понять себя единым организмом. Его корни исходят из разлуки, когда не отодвинуть, но готов принять, волей согласен с мнением родителей, которые хотят его, на секунду смеха, минуту объятий, часа разговоров и дня, поспешно уходящих, как солнце растает. Тогда тьма обнимет сердце. Поймешь, что мы не властны над временем. Чем оно быстрее, тем эфемерное понятие, которым его наделили, желая его определить, не пребывая в незнании. Так мы вечно находились в мгновении, когда рядом, никуда не уйдут. Станут вечностью, ибо понимаем момент, когда его прервать, либо начать, если захотим. Счастье в сердцах…
Родные уходят из сердца, оставляя в опустошении, когда мир против, чтобы отправились в путь. От меня не зависит, должен покинуть пределы дома, чтобы обрести грани развития в душе. Знание о себе, как потерянное в потемках сознания, увиденного в космосе. Достигнуть, как часть понятия в пути, начавшегося из меня. Внутренняя готовность дает право судить, готов ли человек всего лишиться, чтобы пойти туда, где простирается горизонт знаний. Знать, чем жертвуешь, ради чего жертва, которая оправдает, либо лишит объятий с родными, не желающими расставаться никогда.
Мада говорит голосом, усталым от эмоций, переживаний и молчания, в коем чувствовалась черта, которая присуща ревущим людям, то есть жалобность:
– Вы готовы? Или следует повременить, не торопить события, которые созреют, чтобы выросло плодородное дерево, дало вкусные яблоки, готовые отдать аромат. Ведь вы темны в знаниях, не готовых для пути, который прервется, не начавшись, если рано приступить, без подготовки.
Мада продолжила уверенным голосом, в котором были нотки грусти:
– Без подготовки нельзя приступать к началу, которое равнозначно провалу, если не знать, когда отступить. Подходить к решению проблемы, которая камень преткновения. Советую, взять паузу. Мы с папой обучим, дадим багаж знаний, помогающий преодолеть препятствия, мешающиеся на пути. Ведь есть максимализм. Он сгубит вас, если пылко относиться к делу, что следует за ним, также в пути, ибо ссоры возможны в открытом космосе.
Астра не запаздывает с ответом, зная, поймут превратно, если слёзы перевесят мысли, и начнет сдавать позиции, которую сложно добились:
– Мама, не беспокойся, когда мы вместе, никогда не разделим пути с братом, ведь сравнительно больше опыта, чем у Адама. Всегда буду с ним, направлю на верный вектор путь, который предстоит пройти совместно, не отвлекаясь и держа ответ перед тобой, что разделились, начав в одиночку идти, не вместе, ибо не достичь концовки пути, пока обозначенной бесконечностью. Значит, приближаться к нему, ибо долгое время стоим на месте, и ничего не делаем, чтобы мыслимое стало реальностью, а не его отражением, как было. Проведенное время с вами не было напрасным, принимаю и рада тому, сколько с вами нахожусь, и ещё готова находиться, но надо нам дальше идти, чтобы увидеть реальность мечтаний, пребывающих сейчас в зародыше яви.
Мада ответила потускневшим голосом, ощущая решительность дочери, понимая, что не отступит, а помножит старания, если их будет не хватать:
– Понимаю, тебя не переспорить, ибо есть стремление к космосу. Хоть старались с отцом выкорчевать начинания, но нет прока, так как ростки знаний вырастают. Как рубить головы гидры, не прижигая, используя голую силу, которая не приносила успеха, а делала хуже, если была применена без более интересных идей. Но не нашлись, ваша цель сильна и упорядочена, так как жизни не хватит, чтобы понять. Мы были юными, покинув родную планету, отправившись в путь. Но об этом лучше сказать завтра, а, то поздно, разговор и так вылился за грани своего спокойного и чуткого понимания.
Астра выразила протест:
– Не займет много времени, давай сегодня.
Он быстро прерван голосом мамы, не захотевшей увеличивать:
– Долго, поверь на слово, многое обдумать, привести мысли в порядок. Ложиться спать. Дать отдых голове, чтобы была свежа. Спокойной ночи.
Вижу, как с сестрой грустно произнесли в один голос:
– Спокойной ночи, мама и папа.
Конечно, ещё хочется узнать, но всему свое время, ибо нам ожидать, когда встанет на места, станет понятным. Пересечь рубеж дня, перейдя в сон, после которого мысли построятся в порядок. Не бояться, истина придет позже, точное время узнается, какие позиции в разуме займут знания, желающие открыть себя в пространстве возможностей, а не промедлении, которое забирает возможности для взлёта в космос. Он ждёт нас, но надо подождать.