сетью из синеватых молний.
Горло у меня перехватило.
Что-то мне подсказывает, если мы попытаемся пролететь между двумя этими "столбами" — от нас даже пепла не останется.
Шекки в нерешительности замер, потом рухнул вниз, заложил петлю — и вышел на прежнюю высоту. Сердце подпрыгнуло да так и осталось где-то в горле. Я рефлекторно стиснула кулаки:
— Ты же… ты же не потерял их?
Айр издал змеиный, шипящий звук — и снова зашёл на широкую дугу.
А ведь Тейт что-то такое говорил, когда мы спасались от Аринги… Или не это был Маронг? Гроза реагирует на магию и стирает все следы. Так что если Шекки ориентировался на чутьё…
Так, отставить панику.
— Шекки, — произнесла я, усилив купол. Химера встрепенулась. — Ты помнишь вчерашнее направление? Куда шёл Тейт вчера? Попробуй добраться туда, где ты его чувствовал в последний раз. Так быстро, как можешь.
Я говорила без задней мысли, но от этой просьбы у Шекки точно крышу сорвало.
Прозрачные перья-чешуйки встопорщились так, что приподняли седло, а затем засияли нестерпимо ярко — сильнее солнце, но при этом холодно, мерцающе, как электросварка. Передние крылья резко вывернулись, накрывая меня и вжимая в спину айра. Я ещё успела испугаться, что вот сейчас мы рухнем, но это была последняя разумная мысль. А потом свет из-под чешуек рванулся назад, Шекки швырнуло вперёд — и в голове у меня осталось одно сплошное "а-а-а-а!".
Крылья сомкнулись над моей головой. Если б не они, меня бы содрало из седла в первые же секунды. Или, если б я удержалась чудом, то встречный поток воздуха растерзал бы меня в клочья. Или я бы просто сгорела?
Не знаю. Не хочу знать.
Теперь я верила, что Шекки создал мастер Оро-Ич. Придумать нечто настолько невероятное — и безумное — способен только он.
…Разум псионика-менталиста, эмпата или телепата — удивительная штука. В ситуациях, когда обычный человек давно бы потерял сознание или свихнулся, у нас включаются защитные механизмы. Вот и сейчас, через несколько минут кошмара я приспособилась. Эмоции выключились начисто, физические ощущения притупились, как под наркозом. Скорость по-прежнему чувствовалась, но не пугала; купол раскинулся на невероятную площадь, причём куда более концентрированный, чем прежде — похоже, стресс сорвал все ограничители со способностей. Я воспринимала куда больше, чем могла раньше… но ничего не осмысливала.
Впечатления утекали через меня, как вода через решето. Ничего, того, что осталось, хватит потом, чтобы проанализировать — и сделать выводы и подумать…
О том, что я выудила из сознания Шекки — образ смуглого, желтоглазого мужчины, с облаком белых волос, топорщащихся, как пух одуванчика; мужчины, так похожего на мастера Оро-Ича — за исключением синей чешуи и щупалец.
О том, что я ощутила далеко в горах — разум существа, настолько непостижимого и прекрасного, что дыхание перехватывало, и рядом с ним другой — человеческий, похожий на нераспустившийся бутон самого благоуханного и красивого цветка, способного принести гармонию и покой даже в этот искалеченный мир.
О холодном, словно межзвёздное пространство, мужчине, который преследовал меня, пряча в ладони чистое, ясное, сияющее сознание ребёнка.
О подземных городах, наполненных страхом множества людей.
О напряжённом ожидании, пронизывающем эти города.
О том, кто страстно хотел, чтобы его догнали…
"Не позволяй его убить. Никогда".
Не знаю, почему вспомнились вдруг слова, сказанные слепым мальчишкой, чьими устами говорил мир. Но именно это и стало триггером, который выбросил меня из транса. И вовремя — полёт замедлился. Шекки спланировал на площадку, покрытую сизоватой травой, и распластался, вытягивая крылья. Перья-чешуйки теперь выглядели тёмными, помутневшими; ярко-рыжий оттенок превратился в тусклый коричневый. Я скатилась по крылу и огляделась.
Вокруг высились скалы — слегка пористые, тёмные. Они напоминали какую-то вулканическую породу, и мягкие наплывы вниз по склону только укрепляли меня в этой мысли. Сама площадка оказалась небольшой. С трёх сторон её защищали каменные выступы, а на самом краю, у обрыва, росло огромное дерево — чёрные, словно обгорелые листья, крона в виде почти плоского купола, красноватый ствол…
"Инлао, — вспомнила я синие цветы, источающие слабый запах вымоченных в ликёре экзотических фруктов. — Распускается в холодный сезон, так говорил мастер Ригуми".
Синие лепестки давно осыпались, высохли или сгнили. Под куполом кроны болтались гроздья чёрных, сморщенных стручков. А на изогнутом корне, нависающем над обрывом, лежал венок — алые восковые чашечки цветов, мелкие оранжевые звёздочки в промежутках.
Этому плетению научила Тейта я. Он побывал здесь. Провёл ночь, наполовину в дурных снах, наполовину в полузабытьи, над пропастью.
Наблюдал за тем, как поднимается солнце над горизонтом.
Думал обо мне.
Я яростно растёрла глаза рукавом; грязная ткань царапала веки, но так было даже лучше. Лицо теперь горело, но зато исчезла пелена, застилающая взгляд. Стащив со спины Шекки сумку, я вытянула флягу с водой и мешочки с припасами. Голод, который уснул почти на сутки, наконец-то проявился — и хорошо, мне понадобятся физические силы, чтобы использовать телепатию.
— Хочешь? — протянула я химере кусок вяленого мяса.
Шекки скосил на меня прозрачный глаз — и снова зажмурился, недвижимый. За четверть часа перья у него немного посветлели и стали ярче… он что, от солнца подзаряжается? Вот и славно, не придётся думать о его пропитании.
Машинально, не размышляя, я перебралась на корень и положила венок на колени. Огромные горы-столбы, окутанные паутиной молний, отсюда казались маленькими; их едва можно было разглядеть вдали, за причудливыми скальными хребтами.
Далеко же ты убежал, рыжий…
Инстинктивно сжав кулак, я вздрогнула: руку прошила боль. Пальцы, касавшиеся алых восковых лепестков, пошли мелкими волдырями. Значит, ядовитые цветы… Как это похоже на Тейта.
Выбросить венок я так и не смогла, хотя и удержалась от того, чтобы снова притрагиваться к нему. Так и просидела почти два часа, глядя то на долину, то на него, пока Шекки не зашевелился и не подошёл ко мне.
— Уже можешь лететь? — Мощный клюв стукнул по плечу. — А можешь отсюда почувствовать Тейта?
Шекки издал клекочущий звук и загрёб мощной лапой землю вперемешку с каменной крошкой. Всё-таки потерял направление? Или слишком ослаб после безумного полёта?
Я глубоко вздохнула и прижалась лбом к его боку.
— Попробуй. Ты единственный, кто способен найти Тейта. Хотя бы возьми правильное направление. Можешь?
На мысленный образ, связанный с "направлением", Шекки отреагировал недвусмысленно — подцепил меня клювом, зашвырнул себе на спину, в седло, и спрыгнул со скалы. Сумка с большой флягой и частью провизии так и осталась лежать под инлао — я и пискнуть не успела, а когда пришла в себя и продышалась, то мы были уже далеко.
Сегодня Шекки летел медленнее, ниже спускался к долинам. Сначала я нервничала, особенно когда пару раз заметила всего в полукилометре внизу каменные чаши, заполненные чем-то подозрительно синим. Но потом расслабилась — опасные места Шекки огибал по дуге, немного отклоняясь от маршрута. Я раскинула купол на четыре километра — так, чтобы и территорию побольше охватить, и суметь, если понадобится, почти мгновенно сконцентрировать силы в любой точке для атаки. Ресурсов на поддержание этого состояния полутранса уходило порядочно. Потому некоторое время я не обращала внимания на пейзажи, а когда наконец решила оглядеться, то заметила кое-что странное.
Далеко впереди по склону горы ползло облако. Удивительно разумно ползло — к одной из расщелин, испещрённых опасно синими пятнами, оно подобралось весьма близко, но вскоре отступило. А Шекки почти через час повторил его маршрут, немного покружив над скалами…
В общем-то, ничего необычного для Лагона — в местных горах тучки и не такие фокусы откалывают. Но Тейт-то путешествовал не один, а с командой какой-то дамочки, как её… Саара Ан Локен, кажется, старший подмастерье некой Фарангет, так сказал Итасэ. А эта Фарангет, если не ошибаюсь, мастер из ложи низвергающих небо.
Я, конечно, могу заблуждаться, но вроде бы облака и прочие атмосферные явления — по их части?
Любопытно.
— Эй, друг, — тронула я шею айра. — Попробуй-ка догнать вон то облако.
Шекки ненадолго завис на месте, точно примериваясь — и устремился в указанном направлении. Долины и скалы замелькали внизу с утроенной скоростью. Облако начало быстро приближаться. И не удивительно — раньше нам приходилось время от времени спускаться, искать след, возвращаться назад, кружить над долинами, а теперь мы летели по прямой. Лишь однажды пришлось отклониться от курса, огибая зловещую багровую гору, до самой вершины покрытую странными деревьями — толстые стволы, воздушные корни, чёрно-зелёные, стеклянно блестящие листья…
"Хокорны, что ли?" — подумала я, и тут вершина горы раскололась. На склон выплеснулась светящаяся ало-золотистая масса; Шекки зашипел и резко ушёл влево, огибая опасную скалу с наветренной стороны.
Я оглянулась; там, где протянулся язык лавы, деревья покрылись сияющими цветами.
Наконец мы вынырнули из-за горы. Шекки закружился, выискивая облако, а затем я чётко ощутила вдали знакомый разум. За пределами всех возможностей купола, но…
Это точно Тейт.
— Туда! — рявкнула я, впиваясь пальцами в перья.
Шекки полетел, как выпущенная стрела. Когда облако попало в зону действия купола, я почувствовала сразу с десяток чужих сознаний. Некоторые из них излучали откровенную враждебность и подозрительность. Те люди ощущали, что их кто-то преследует, но не могли разглядеть Шекки, чьи перья-чешуйки вновь сделались прозрачными — и я вместе с ним.
— Вниз!
Но химерическая птица больше и не нуждалась ни в командах, ни в подсказках.
Наверное, Тейт тоже что-то ощутил, потому что в последний момент он рванул из-под прикрытия облака по долине, к скалам. Я зацепила синеватую дымку по касательной — тут же вымокла насквозь и продрогла. Мы с Шекки рухнули в лес, обламывая сухие ветки, я скатилась с крыла химеры — и рванулась через чащу, не разбирая дороги.