Я невольно опустила взгляд. Из гладкого чёрного зеркала на меня уставилось какое-то мрачное чудовище с цветочным ожерельем на плечах и лепестками в волосах.
Ну и картинка — то ли с похорон, то ли экзотического курорта.
— Мысль хорошая, но есть проблема, — вздохнула я, стараясь не думать о плохом. Например, о том, что потенциал у творца долины явно побольше, чем у Итасэ. — Сначала его надо найти.
— Может, выследить? — вскинул брови Лао.
Его тоже осыпало цветками, кстати, только тёмными — интересно, почему?
— Вызвать на переговоры? — неуверенно предложил Соул.
— Выкурить! — радостно вклинилась Орса и саданула айра пятками по бокам. Тот крутанулся на месте, едва не оттоптав лапы Шекки; шипастый хвост с мерзким скрежетом проехался по стеклу и оставил длинную глубокую борозду. — Шарахнуть! Настучать по голове!
— Шарахнуть? — оживился Тейт. — Это я могу, надо было сразу сказать!
— В другое время я бы много рассказал тебе о дипломатии и творческом подходе, — выдохнул Итасэ и обессиленно склонился, упираясь в собственные колени, как бегун после марафона. И — глянул исподлобья: — Но я не в духе. Поэтому — да, Тейт-кан, будь любезен, сделай это. Как там говорится… Долбани?
— Слова не покорной пылинки под ногами у мира, но правителя, — рассмеялся Лао, обхватывая его за плечи и помогая выпрямиться. — Утомлённого правителя.
— Я ещё не согласился, — загадочно ответил Итасэ и поморщился.
Интересно. Ворчит и огрызается, но помощь принимает как должное. Похоже, этих двоих связывает нечто большее, чем просто дружба.
— О, согласишься, — пропел Лао и светло улыбнулся: — Мне нельзя отказать.
В его сознании промелькнул образ… такой одновременно знакомый по мифам — и совершенно чуждый: крылатый змей, обвивающий гору, и крошечный человек, указывающий ему на что-то внизу. Я почти ухватила смысл, почти выцепила самую соль из намёков и оговорок — но в последний момент рыжий дёрнул меня за прядь волос:
— Трикси, смотри на меня, не на них.
На долю мгновения мне почудились нотки глухой, неконтролируемой обиды, но почти тут же их затопило яростное, дрожащее марево предвкушения. Я рефлекторно обернулась — не столько на слова, сколько на чувства; Тейт же в полтора прыжка пересёк платформу и замер на краю.
И явилось пламя.
Сначала — отразилось в чёрном стекле дрожащим ореолом; потом — вспыхнуло на кончиках встопорщенных рыжих прядей, осыпалось на плечи, на спину и бёдра, испятнало трико. Живой лозой обвило протянутую руку, цветком распустилось на ладони… и упало в долину.
По камню разошлись круги, как от брошенной в озеро гальки. А ещё через мгновение — пламя встало жадной, трескучей, гудящей стеной до самого горизонта.
В лицо ударила волна тугого жара — не воздуха, не энергии, чего-то иного, реального и в то же время ускользающего, как мысль. Орса свалилась с застывшего айра, и Соул рефлекторно, не отводя от пламени взгляда, обнял её и накрыл своим шарфом. Лао подался вперёд, с восторгом открываясь чужой силе. А я… я просто смотрела.
Изнутри Тейт пылал ярче и страшней обезумевшего солнца, и это было непереносимо прекрасно.
Словно услышав меня, он обернулся через плечо, улыбнулся — и плавно опустил руку, вдавливая чудовищное пламя в скалы. Гул сделался ниже, пробирая до костей; далёкие стены ловушки выгнулись, готовые лопнуть в любую минуту под напором. На долю секунды всё застыло в хрупком равновесии — и через долину, наискосок, пробежала трещина.
Скалы хрупнули, как яичная скорлупа.
— Хватит, — странным высоким голосом попросил Соул. — Кажется, нас приглашают войти.
— Ну, ладно, — протянул Тейт несколько разочарованно, опуская ресницы, и резко сжал кулак. Пламя погасло. — Трикси, и как тебе?
Слов я не нашла. Но, наверное, лицо у меня было даже слишком выразительное, потому что Итасэ закашлялся, а потом заявил бескомпромиссным тоном:
— Нет, ты никуда его не потащишь. Во-первых, некуда, во-вторых, смотрит ребёнок, в-третьих, смотрю я.
— Да и мы не собирались, — проворчал Тейт, весьма польщённый.
Я покраснела, деревянной походкой прошествовала по чёрному стеклу и первой спрыгнула с помоста, по щиколотку утонув в мягком, тёплом ещё пепле. А в спину мне донеслось задумчивое бормотание Соула:
— Орса, конечно, чудесная, да… Но я смотрю на этих двоих и думаю: может, стоило завести детей более традиционным способом?
Щёки вспыхнули, никакой биокинез не помог.
Спокойно, Трикси. Если рассуждать логически и ожидать худшего не получается, то хотя бы действуй рационально.
Уже спускаясь по грубому туннелю, я в полной мере осознала, насколько мы рисковали. Там, наверху, даже в колоссальной "стеклянной банке", оставалась иллюзия свободы. Здесь же, в замкнутом пространстве, серый камень с зелёными прожилками давил физически ощутимо, словно нам приходилось нести его на собственных плечах. Но ещё сильнее тяготило постоянное ожидание атаки. Памятуя о мастерски вживлённых ментальных программах, я держала неширокий, но чрезвычайно плотный купол — это примерно как сжать кулаки так, чтоб ногти в ладонь впились, и не расслаблять. Несколько минут потерпеть несложно, а если придётся дольше?
— Ты не одна, — произнёс вдруг Тейт мне в затылок, и я вздрогнула от неожиданности.
Рыжий шёл последним, замыкая цепочку — удачное решение, с его-то феноменальным чутьём. Хотя бы за собственную спину можно было не опасаться.
— В каком смысле?
— В прямом, — хмыкнул он. — Трикси, я, конечно, самый сильный и крутой, но вообще-то не самый опасный в нашей компании.
— Да, разумеется, напустим Орсу на монстра, который соорудил эту шрахову ловушку, и все проблемы решатся.
Кто-то хихикнул — явно не Тейт. Я быстро оглядела остальных, но так и не смогла понять, кто нас подслушивал. Даже мысли у магов были на удивление спокойны.
— Орсу? А что, мысль, — коварно протянул рыжий. — Детей часто недооценивают. А на слабых детей — вообще внимания не обращают. Представляешь, что можно натворить, когда на тебя не смотрят, мм?
Наверно, я была слишком напряжена, чтобы оценить шутку, потому что вместо улыбки выдала жалобную сентенцию:
— Но мы все так устали! Если одна попытка выбраться из ловушки выпила столько сил, — я невольно скосила взгляд на Итасэ, который держал спину подозрительно ровно, — то сколько их понадобится для хозяина долины?
— Ну, мы ж не драться идём, а разговаривать, — неискренне заметил Тейт. — И ловушку он делал не в один приём, а, может, несколько лет. И вообще, кто сказал, что мы устали?
Я хотела было возразить, но тут мне в лоб толкнулся серый клочок тумана, оставляя ощущение сдержанной насмешки. Пришлось заткнуться. Тем более что бесконечный спуск наконец-то закончился, и мы оказались…
…под открытым небом? После часового бодрого марша вниз?
Налетел солёный океанский ветер, парусами раздувая шарфы и пересчитывая мириады нежных разноцветных травинок под ногами. Чуть дальше фантасмагорический луг тонул в песке, сверкающем, как алмазная пыль. На бесконечный пустынный пляж накатывали чёрно-синие волны с пенными шапками; низко-низко над водой носились длинноклювые птицы, перекликаясь тонкими голосами. У самой линии прибоя оборонительными башнями высились огромные деревья — с тёмной бугристой корой, почти без веток, с длинными тонкими метёлочками вместо листьев.
Пахло свежестью — пронзительной, острой, так, что лёгкие леденели.
— Красивая работа, достойная настоящего мастера, — негромко произнёс Итасэ.
От дерева отделился силуэт, незаполненный контур. Я невольно сглотнула и отступила на полшага — лишь бы очутиться подальше от этого жутковатого бага реальности.
— Кхе, хе… Я давно уже не мастер, — прошелестел контур и приблизился ещё немного, наливаясь объёмом, цветом, жизнью…
Мне стало дурно.
У долины был не хозяин — хозяйка. Женщина, изуродованная временем, как выветренный до дыр столб известняка. Её кожа сморщилась, огрубела и потемнела, волосы выцвели, глаза глубоко запали и побелели; узлы суставов были вдвое шире самих пальцев, длинные ногти скрючились и растрескались. Наверное, когда-то она могла похвастаться примечательным даже для Лагона ростом, но теперь согнулась едва ли не вдвое.
Концентрированного купола хватило, чтобы понять: это настоящая плоть, не пугающий образ для чужаков и не маска скучающего мага со своеобразным чувством юмора. Преодолевая инстинкт самосохранения, я потянулась глубже, осторожно касаясь сознания — и почти сразу отпрянула.
Хозяйка долины пугала не потому, что её облик соответствовал возрасту — не одна и не две сотни лет, старше Ригуми Шаа и Аринги вместе взятых. А потому, что старость была неестественной, как результат неизлечимой болезни, особенно жуткой потому, что она искорёжила только тело, оставив разум кристально ясным.
— Тем не менее, вы не из свободных, — продолжил Итасэ.
Он выступил вперёд, легко и непринуждённо принимая роль лидера. Лао безмолвно стоял за его плечом — светлый и радостный дух-хранитель.
— С чего ты так решил? — сощурилась старуха, проутюживая нас взглядом по очереди. Когда подошла моя пора, я рефлекторно улыбнулась и, не глядя, нащупала руку Тейта.
— Ваше искусство, — повёл рукой Итасэ. — Песня разума и материя, воплощённая из пустоты. Соединённые вместе, они способны обмануть даже чувства мага. В таком лабиринте можно блуждать годами, не осознавая течения времени, и наконец забыть самого себя… Я знаю того, кто изобрёл это страшное искусство; мой мастер был его учеником.
Старуха расхохоталась, цепляясь за собственные широкие рукава.
— А ещё прежде его учеником была я. Что, это чудовище до сих пор держит власть? Такие, как он, просто её не отдают… — она закашлялась, потом шагнула ближе и посмотрела на Итасэ в упор. — И куда ты идёшь? Туда, куда он послал? Идёшь послушно, как айр… Посмотри на меня — хороша, а? Я ему тоже верила…
К чести Итасэ, он даже не вздрогнул, когда изуродованные ладони обхватили его лицо, заставляя повернуться.