— Поэтому обивка её подушек для сидения зарастает сама, если их покормить, — добавила Лиора с кривой усмешкой. — И поэтому Наоки так близко к сердцу принимает аварии своих механизмов. Ведь для неё это не просто изобретения, а её обожаемые маленькие милашки.
Я бы, наверное, прониклась симпатией к прелестным изобретениям Наоки, если б в тот самый момент мы не пролетели мимо гостеприимно распахнутой челюсти, примерно метров пятнадцать в диаметре. Она судорожно дёргалась, пытаясь захлопнуться, но заклинившие поршни не позволяли; острые жёлтые зубы — несколько тысяч, кажется — беспрестанно шевелились, точно вращались на невидимых шарнирах.
"Интересно, а для чего служил этот механизм?" — пронеслось у меня в голове.
И почти одновременно издали донёсся надрывный, хриплый, заливистый плач:
— Мои сладкие кро-о-о-ошки!
Со сводов рухнуло что-то огромное, рассыпаясь на мелкие фрагменты с сухим костяным треском. Я рефлекторно вскинула руки и закрылась зеленоватым полукуполом, но первая же попавшая на него деталь вонзилась — и принялась вкручиваться с визгом, как нервный самостоятельный штопор. Маронг бросил нашу платформу влево, уходя из-под шелестящего потока, и выстроил поверх моей иллюзии ещё один слой — из условной "жидкости" с очень быстрым течением.
Орущий штопор выбросило в стену. Секунду он размышлял — а потом снова принялся ввинчиваться, теперь уже камень.
— Надеюсь, они далеко от лаборатории не убегут, — задумчиво произнесла Лиора, и по её тону было ясно, что она мало в это верит. — Но теперь хотя бы ясно, почему все так обеспокоены.
От острого приступа сарказма у меня даже дыхание перехватило.
— Обеспокоены? — Я немного свернула купол, чтобы отгородиться от ментальной какофонии. — Мне всегда казалось, что это называется истерикой, а не беспокойством.
Ответить Лиора не успела — мы вылетели на полной скорости в пещеру с полупрозрачным потолком. Кажется, именно здесь когда-то и располагались мастерские Наоки. По крайней мере, её саму я узнала сразу.
Она рыдала взахлёб, обессиленно опустившись на колени — двухметровая женщина с потрясающей фигурой, облачённая в алое с макушки до пят. Рыжевато-золотистые волосы торчали вокруг головы, словно иглы у дикобраза. И, хотя в пещере хватало народу, человек пятьдесят, по крайней мере, вокруг Наоки образовался солидный пустой круг — условно пустой, потому что в его пределах щёлкали зубами трёхногие табуретки, увенчанные линзами и коробками, бегали крохотные разноцветные диски с десятками тоненьких ножек, летали глаза с крылышками и нервно подпрыгивали подушки для сидения, отделанные под кожу — похоже, те самые, разрекламированные Лиорой…
…нет, один человек не струсил. Он стоял рядом с мастером, бережно обнимая её за плечи, поглаживая по волосам и нашёптывая что-то успокоительное — весь в чёрном, за исключением красного шарфа на плечах.
— Тейт?! — недоверчиво выдохнула я — и потянулась к нему всем куполом.
Это действительно оказался именно Тейт — рыжий, бессовестный, внутренне дрожащий от азарта.
— Привет, Трикси, — беспечно откликнулся он и махнул рукой. — Тут Наоки немного расстроили, пришлось заглянуть к ней. Ну, я всё равно хотел вас когда-нибудь познакомить.
Перед моим мысленным взором вспыхнуло проклятое число восемнадцать, и лишь колоссальным напряжением я заставила его померкнуть. Было бы крайне глупо считать, что жизнь Тейта началась исключительно после моего появления. Но сейчас он со мной, а я с ним, и это единственное, что важно.
Может, кроме пары тысяч плотоядных механизмов, сбежавших из лаборатории безумной изобретательницы.
— Рыженький, миленький, — пресловутая изобретательница отвлеклась от рыданий и повернула голову, разглядывая меня через плечо Тейта. Глаза у неё оказались зелёные, кошачьи — совершенно круглые с узкими зрачками. — А это кто?
Он не промедлил ни полсекунды.
— Трикси Бланш, моё сердце, — улыбнулся рыжий и дёрнул Наоки за ухо. — Она хорошая, очень, тебе понравится.
— Да-а? — заинтересованно протянула мастер. — Ну, тогда садитесь. Нет, миленький, не уходи… А вы — кыш, — небрежно махнула она рукой в сторону толпы, и маги прыснули в стороны, растворяясь в тёмном лабиринте, как сахар — в горячей воде.
И тут я заметила несоответствие: глаза у Наоки были заплаканными, внешний слой сознания — нечто среднее между депрессивным состоянием и истерическим, но из глубины шло ощущение такой целостной, уравновешенной силы, что дух захватывало.
— Приветствую, мастер, — Лиора первой опомнилась и выполнила приказ. Правда, села она не на услужливо подбежавшую подушку, а прямо на камни. — Прошу прощения за вторжение без приглашения, однако я была сильно обеспокоена, когда поняла, что шум исходит из ваших лабораторий. Что здесь произошло?
"Шрах, как врёт!" — пронеслось у меня в голове восхищённое.
Наоки заморгала часто-часто, и на кончиках ресниц у неё повисли жемчужины слёз. Честное слово, на мгновение я испугалась, что она снова разрыдается, но мастер только застыла в задумчивости. Тейт на пробу осторожно отвёл её руку в сторону, убедился, что реакции не последовало, и подскочил ко мне, на ходу отлавливая подушку.
— Не стой — ноги отстоишь, — весело шепнул он — и сам плюхнулся на живое кожаное сиденье.
Я опасливо покосилась на незаметно подобравшуюся ко мне подушку.
— А она не укусит, если сесть на неё… в слишком тонких штанах?
— Нет, если не сядешь на то место, в которое её кормят, — прыснул рыжий и ткнул мне пальцем под коленку. Ноги подогнулись, и я сама не поняла, как оседлала злополучную подушку. — Да не бойся ты, она фрукты жрёт. А ты, конечно, сладкая, но всё-таки не фрукт.
Наоки издала странный звук, подозрительно похожий на смешок.
— Действительно, хорошая… Рассказывать особенно и нечего, — вздохнула она, и глаза у неё печально потемнели. — Пришли две такие милые девочки, сказали, что хотят посмотреть на моих замечательных малышек. Я обрадовалась — малышки любят внимание и восхищение. Я провела девочек по лаборатории туда-сюда — показала, как выращивается универсальное условно живое покрытие, показала лапу-хваталку, которую можно переделать в ширму-убийцу или в платформу-летучку. А потом отвлеклась на что-то. И прямо не знаю, как это получилось, но девочки разозлили моего жора. А это, знаете, не шутки. Жор вырвался, прогрыз ход наружу, побушевал и рассыпался, такая беда.
Я вспомнила пятнадцатиметровую челюсть в коридоре — так вот, как называлась так штука! — и вдруг похолодела, осознавая, почему Тейт оказался именно здесь, хотя наверняка он собирался меня встречать у террасы Оро-Ича.
— Скажите… — в горле у меня пересохло, и я сглотнула. — Скажите, а те две девочки — это случайно не Атекки Айка и Ширамару Орса?
— Ну, имён я не знаю, — протянула Наоки, но Тейт не дал ей договорить — расхохотался:
— Да они это, они! Айка с новой подружкой с утра уже Таппу довела, он аж кулаком по скале врезал — и в крошку, мы потом полсета убирались. Таппа потом опомнился, попросил меня, чтоб я Айку назад привёл, ну, уши ей надрать и научить паре крутых приёмов, чтоб делом занялась. И подружку её тоже научить. Но я что-то заболтался, — тут рыжий смутился, случай на моей памяти редчайший. — С Лао пара слов, с Худамой… В общем, эти две беды рванули мстить обидчикам. Орсиным, наверное, потому что своих Айка давно уже проучила.
У меня закружилась голова от перспектив. Я судорожно вцепилась ногтями в подушку — послышался слабый писк, и хотелось бы верить, что его издала именно живая обивка.
— Нет. Погоди, мне уже не хочется слушать.
Краем глаза я заметила, как Маронг наклонился к Лиоре и тихонько шепнул: "Чего это она?". Блондинка состроила скорбную физиономию: "Кто, как думаешь, додумался их подружить?".
И на меня уставились с немым укором сразу две пары светлых глаз.
— Там слушать нечего, — фыркнул Тейт. — Они отловили какого-то придурка по имени А-Сэй, из испепеляющих, довели его до сопливых воплей. И решили, наверно, что мстить скучно.
— Прекрасно их понимаю! — неожиданно вмешалась Наоки. — Мои милашки гораздо интереснее!
— Ага, только Айка с Орсой сначала не к тебе пошли, а к Митчи. Проголодались после мести, наверное, — невинно заметил Тейт. — Не знаю, что и кому они там наболтали, но когда я по следу добрался до приюта, там была самая крутая драка, ну… лет за пять, с тех пор, как я завалил Уно с его шайкой. Я даже не удержался, застрял там, заодно и порядок навёл, — расплылся он в блаженной улыбке. — Митчи меня накормила за помощь, ещё с собой дала всякого, очень много, её девочки мне помогли всё донести. Ну, а потом след привёл сюда.
Воцарилась тишина, только Наоки напевала себе под нос, нянча в объятиях усатую доску на ножках. И потому особенно ясно прозвучал дрогнувший голос Лиоры:
— Я всегда считала себя добрым человеком. Но сейчас почему-то мне захотелось собственноручно раскопать завалы и обнаружить в какой-нибудь небольшой каверне эти две… две проблемы. Желательно без сознания, тихие и безвредные.
— Вряд ли, — откликнулась Наоки сосредоточенно, запустив пальцы вглубь "доски", вблизи скорее похожей на губку. — Насколько я помню, они всё-таки убежали, когда жор впал в ночное буйство посреди дня. И та, которая повыше, светленькая, говорила, что знает, где есть звери поинтереснее.
Мы синхронно переглянулись; похоже, всех одновременно посетила одна и та же ужасающая мысль.
— Мастера тварей, — озвучил её Маронг преисполненным вины тоном, как только он и умел. — Если по Лагону разбегутся ещё и айры… — и он многозначительно умолк.
Тейт задумался на целую секунду, выискивая положительные стороны.
— Ну, тогда мастеру Оро-Ичу точно будет не скучно?
Я представила дядю Эрнана посреди этого парка развлечений для адреналиновых маньяков — и резко мотнула головой:
— Не аргумент. Если уж праздновать благополучный исход нашего безумного приключения, то в относительном покое. Так что чем скорее мы остановим разрушительную парочку — тем лучше. — Я задумалась. — Может, Соулу намекнуть, что сестрёнка разбушевалась?