На долю секунды на поверхности мыслей Кагечи Ро промелькнуло что-то жутко неприятное, словно приоткрыло глаз пещерное чудовище. Творческая обида художника или нечто иное? Что ж здесь у каждого задрипанного мага даже не двойное, а тройное дно…
— Жизни она сейчас не угрожает, — ответил Кагечи Ро, впрочем, вполне дружелюбно. — Используй её без страха.
— А как эта плесень потом выводится?
Эрнан был дотошен настолько, насколько может быть только младший брат биокинетика. Трудное у него детство выдалось, похоже… Да и юность не легче.
— Смывается водой. — Кагечи скупо улыбнулся и протянул руку: — Давай сюда. Я первый воспользуюсь ей, чтобы развеять твои сомнения.
Ну, с "первым" он изрядно загнул — Соул уже весь перепачкался в красноватой дряни и теперь на пробу расхаживал около чернеющего проёма в скале; нассова трава то показывалась оттуда, то скрывалась вновь, однако нападать не спешила.
Плохой пример заразителен: скоро мы все перемазались условно усмирённой плесенью. Затем оставалось только подождать с четверть часа, пока Тейт с остервенелым азартом до камня выжигает туннель впереди — "договаривается с травой", по его собственному выражению, абсурд и сюр — по моему мнению. И — тронуться в путь. Шли компактной группой, впереди рыжий, окружённый ореолом пламени, а замыкающим Соул. И почти в самом начале Эрнан, которому было откровенно не по себе, незаметно прикоснулся к моему запястью.
— Мне тоже, если честно, жутковато, — призналась я тихо. Пятна света то скользили по хищным волнам травы, то проваливались в скалящиеся острыми камнями провалы и расщелины. — Вроде бы и растение, но оно же ведь почти разумное.
— Не почти, — сдавленно откликнулся Эрнан. Зрачки у него были расширены и блестели, как у наркомана. — Коллективный разум с главным телом очень-очень глубоко под землёй. Отчётливо негуманоидный, я бы сказал. Называется, отпустите тараканов погулять по радиоактивной свалке, а потом побеседуйте с ними об эсхатологических мотивах в жанре ужасов, страшно интересный выйдет разговор… Но я не о том.
"Тебе не показалось странным, что он солгал?" — дядя перешёл на мысленную речь легко и непринуждённо.
— Кто? — едва слышно спросила я и указала взглядом на Соула.
Он или не он?
Эрнан мотнул головой.
"Кагечи Ро. Сказал, что плесень можно будет просто смыть… Но ведь он точно знает, что водой она так не смоется. Это нормально?"
…ожидать худшего.
Правило, которое никогда не подводит.
— Нет, — почти не размыкая губ, произнесла я. — Не бойся. У Тейта есть способ.
То, что способ неотработанный, рискованный и имеет примерно тридцать процентов вероятности, что мы все к шраху сгорим, уточнять я не стала. Нервы дяде ещё понадобятся, дорога долгая.
Через пещеры мы тащились почти трое суток. Называется, срезали путь!
Угодья нассовой травы протянулись, как выяснилось, почти на пятнадцать километров, по самым приблизительным оценкам. Ночевать вблизи этого кошмара не отважился даже больной на всю голову Тейт, и потому в первый день пришлось шпарить без остановки около двадцати часов. Эрнан выдохся ещё на половине маршрута, и часть времени Маронг буксировал его на своей летучей платформе. А когда устал и он — рыжий невозмутимо взвалил дядю на плечи и потрусил вперёд, не снижая скорости.
Проблема заключалась в том, что Тейт один был такой — двужильный и со встроенным реактивным двигателем, а нас-то, простых смертных, целых шестеро. К финалу изматывающего броска лично я плелась уже на чистом упрямстве и чхала на всех предателей, свободных и хищную плесень, вместе и по отдельности. Когда мы наконец добрались до относительно пригодных для лагеря пещер, где протекала подземная река и стелился по стенам мох, откуда ни возьмись пригарцевала целая стая айров, полуящеров-полунасекомых по виду. Наверное, они планировали нас растерзать — или что там полагается… Не знаю, проверить это предположение я не успела: Соул очень-очень усталым голосом отчётливо произнёс: "Задолбали", — а потом воздел руки, и вокруг стало ярко и жарко.
Мох и реку он великодушно оставил, остальное исчезло без следа.
На фоне такого экстрима оставшиеся два дня подземных скитаний лично мне показались увеселительной прогулкой. Периодически кто-то откуда-то выпрыгивал с недобрыми намерениями, под ногами разверзались пропасти, наполненные огнём. Плесень потихоньку отвалилась сама, пока мы форсировали вплавь подземные озёра и продирались через узкие расщелины. Уже почти у самой поверхности я наступила на горло своей подозрительности и в лоб спросила Кагечи Ро, почему он солгал Эрнану.
— Не хотел сознаваться, что на сей раз совершенство у меня не получилось, — после паузы ответил Кагечи. Правду сказал, судя по ощущениям. — Остатки невидимы, неощутимы, они проникают в кожу и спустя два-три поколения вырождаются. Наверное, их можно было бы использовать как оружие. Ну, или для контроля над телом. Но я ещё не придумал, как это провернуть.
Вот так, запросто, он сознался, что не прочь был бы контролировать своих попутчиков или даже иметь возможность убить их в любой момент.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты монстр? — сощурилась я.
Не слишком дипломатично, но откровенничать так откровенничать.
Кагечи Ро не обиделся, только смешно вздёрнул брови-кружочки, становясь похожим на печального мима:
— Мой мастер. И ещё некоторые подопытные, но они постоянно жалуются. Будешь теперь меня бояться, Трикси?
— Ну, Тейт доверяет тебе, — ответила я уклончиво. — Хотя, с другой стороны, одно другому не мешает…
Он странно дёрнул уголками губ, точно решил улыбнуться, но передумал, и демонстративно медленно протянул руку, прикасаясь к моим волосам. Сначала легко, неощутимо, затем взял — и накрыл макушку пятернёй. Пальцы у него оказались чудовищно сильные, хотя заметно было, что он вовсе не пытается меня напугать.
Но сердце всё равно ухнуло в пятки. Вроде бы дружеский жест, Аринга, червь сомнения… Ассоциации слишком однозначные, чтобы их игнорировать.
— Тейт, конечно, придурок, — почти нежно произнёс Кагечи Ро. — Но отнюдь не наивный. И цену мне он знает. Я буду любым, даже самым безнравственным способом добиваться своей цели, а затем не почувствую никакой вины. Вот нисколько.
Он отстранился и прибавил шагу. Я наоборот приотстала, пытаясь на ходу просканировать себя биокинезом и понять, вживили мне какую-нибудь дрянь или нет. Но внутреннее напряжение ослабло: пропало ожидание удара. Такая откровенность, на грани саморазоблачения, обескураживала и заставляла чувствовать себя… пристыженно?
Удивительное дело.
Чем ближе к поверхности, тем свежей становился воздух, чище, прозрачней, вкуснее. Наверху погромыхивало — не яростно, а лениво и разнеженно, точно мурлыкала огромная кошка; сначала почти неслышно, и звуки улавливал только чуткий слух рыжего, а затем более отчётливо. Под ногами заструились ручейки, с потолка тоже закапало.
Я почти физически ощущала, как всё тоньше становится скала, отделяющая нас от простора, света, свободы. Тянущая фоновая боль наконец-то отпустила перенапрягшиеся мышцы; ужасно хотелось встать на цыпочки и потянуться, чувствуя, что ещё немного — и воспаришь.
— Мы выйдем прямо к закату, — невпопад произнёс Маронг и мечтательно улыбнулся.
Отросшие до неприличия волосы, обычно тщательно зачёсанные на одну сторону, прилипли к мокрой щеке, к скуле, к подбородку — словно карнавальной маской половину лица закрыли. На виду остался один глаз, кажется, посветлевший и позеленевший, как весенний лист.
— Неприлично выглядеть настолько счастливым на ровном месте.
Лиора обернулась на мой голос и прыснула:
— Это ты ещё себя не видела.
Вдали показалось светлое пятно — выход из пещер. Тейт, который шёл шагов на двадцать впереди, обернулся и прокричал:
— Ну что вы тащитесь, а? За мной! — и вдруг вприпрыжку понёсся наверх.
Дядя Эрнан простонал, рефлекторно обняв себя руками:
— Снова бежать? Нет, ни за что! — и, конечно, тут же подорвался за ним.
И Соул. И Кагечи Ро. И даже я. Только Маронг с Лиорой поотстали, самозабвенно целуясь у стены.
…мы выскочили под дождь — мелкий, ледяной, перемешанный с золотом заката. Небо оказалось ясным, хрустальным; оно куполом обнимало широкую зелёную долину, расчерченную неровными арками радуг. Из пышных зарослей взмывали ажурные стелы, похожие на каменные фонтаны; спиралями и петлями извивались белые лестницы, ведущие в никуда — лишившиеся части пролётов, обглоданные временем, они парили над землёй, вопреки законам физики. Мосты, точно сплетённые из алых металлических нитей, протягивались в пустоте, без всякой опоры, и только кое-где высились ещё остовы чёрных башен.
— Это не дождь, — удивлённо выдохнул Соул и — невиданная для Лагона беспечность — лизнул собственную ладонь, пробуя брызги на вкус. — Это водопады.
— Ручьи, — тихо поправил его Тейт, не оборачиваясь. Мокрые волосы потемнели до цвета спекшейся крови и облепили его шею. — Обычные ручьи, только они здесь текут по воздуху. Старый город, Трикси, очень-очень старый, он, наверное, ещё до гор был здесь, — обратился он ко мне доверительно, точно мы стояли одни. — Я тебе давно хотел его показать.
— Спа… спасибо.
Это дурацкое слово не выдавало и сотой доли моих чувств, но он должен был понять — кто, если не он, в конце концов.
— Почему я никогда не слышал о таком месте? — Соул медленно провёл ладонями по лицу, словно умываясь.
Глаза он закрыть не смог, жадно впитывая красоту, даже сквозь решётку пальцев.
— Так мало кто знает. — Рыжий сладко потянулся, заведя руки за голову. — Дорога сюда, сам видишь, не особо приятная, сунется только полный придурок. Ну, или человек, который думает, что он того, бессмертный. Мне это место показал Ингиза. После… ну, всего, я потом сюда ни разу не совался.
Он говорил расслабленно, словно примирившись с прошлым, но распахнутая настежь бездна в его разуме дышала мраком; другое дело, что Тейт теперь, кажется, сам её совсем не боялся.