Но и в таком состоянии нельзя было не заметить, что остров Аленго удивительно красив. Как я успела уже отвыкнуть от такого нехищного, робкого, точно разнеженного очарования природы! Красноватые пески дикого пляжа, деревья — невысокие, курчавые, с мелкой глянцевитой листвой, цветы приглушённых оттенков — бледно-розовые, пыльно-красные в зеленоватых прожилках, белые… За первой полосой деревьев виднелись дома на сваях, на воде покачивались лодки.
— Нас пока не видят, — заметил Соул. Он, закрыв глаза, стоял у борта и то ли наклонялся из стороны в сторону, то ли пританцовывал с закрытыми глазами; движения были механические, завораживающие в своей неестественности, а пространство пронизывал еле слышный перезвон колокольчиков. — Но пора бы замаскироваться. Пастыря тварей среди нас нет, значит, кораблю нужны паруса.
— Ну, я могу нырнуть за какой-нибудь рыбой и уговорить её протащить корабль, — задумался Тейт.
Я сползла на палубу, закашлявшись от смеха.
Уверяли его, что не стоит утруждаться, с поразительным единодушием.
Маронг, повертев руками, создал весьма достоверную иллюзию мачты и паруса — ткань хлопала на ветру, натягивалась и выглядела, на мой непрофессиональный взгляд, вполне естественно, разве что потрогать её было нельзя. Засновали туда-сюда странно одетые "люди" в красном — видимо, необходимые для обслуживания судна моряки. На бортах проступила затейливая роспись в пурпурных и синих тонах.
— Ага, — протянул рыжий глубокомысленно, свесившись через край. — Значит, мы из Тиррато?
— Почему бы и нет, — неопределённо дёрнул плечом Маронг. — Тиррато далеко, вряд ли кто-то уличит нас во лжи.
— И за счёт чего мы существуем? — сощурился Эрнан. Эмпатическое давление на мгновение стало ощутимым, а потом он улыбнулся: — О, мне нравится. Ткачество, редкие краски, ремёсла, несколько потомственных корабелов. Закрытое общество — хороший выбор, странности в поведении никого не удивят, скрытность тоже. Но, э-э… у них матриархат?
Не знаю, что такого смешного было в переданном образе — культурно-историческая справка показалась мне весьма корректной, но рыжий открыто расхохотался, а остальные заулыбались.
Эрнан терпеливо дожидался объяснений.
— Тонкими работами занимаются женщины и мальчики, а теми, что требуют силы — взрослые мужчины, новичков учат старики и старухи. Ну и как понять, кто главнее? Деньги, конечно, у женщин, потому что женщины чаще продают краски, а еда — у мужчин, потому что мужчины добывают её, — рассказал Тейт охотно, когда навеселился. — Ну, и так вышло, что в семье Тиррато рождается больше дочерей, и оба пастыря — девочки.
— Краски я захватил из Лагона, — добавил Маронг скромно. — Одна шкатулка, зато чистые цвета — ярко-синий, пурпурный, жёлтый, алый, зелёный и даже чёрный. Так что можно даже немного поторговать. Я ещё тогда подумал, что прикинуться Тиррато — хороший выбор. Эрнан-кан довольно стар и поэтому сойдёт за наставника…
Дядя поперхнулся. Да-а, по меркам моего мира он выглядел очень молодо для своего возраста, но среди вечно юных магов смотрелся и впрямь солидно. Настолько, что даже Маронгу, деликатному до мозга костей, и в голову не пришло, что это его "довольно стар" прозвучало безжалостно.
"Переживу, Трикси, не волнуйся, — скосил на меня взгляд Эрнан. — Но теперь я начинаю думать, что Оро-Ич, возможно, совсем не издевался, когда предлагал переделать моё тело".
Вот так новости!
От неожиданности я отреагировала вслух:
— И ты?
— Сказал, что подумаю, — уклончиво ответил Эрнан. — И что мне пока трудно смириться с мыслью о столь серьёзном вмешательстве в мой организм. Врач имеет над пациентом определённую власть; а уж то, что предлагает мастер Лагона… Впрочем, это к делу не относится, — спохватился он. — Да, Игамина, хорошая идея, я согласен.
Я недоверчиво моргнула. Дядя — и оговорился? Ох, сомневаюсь… Интересно, для кого предназначался этот его монолог. Соул к любым неожиданным высказываниям относится с любопытством, у него реакция стандартная; Кагечи Ро задет, но, кажется, в чисто профессиональном плане — характерная смесь раздражения, уязвлённости и совсем немного беспокойства. Лиора — нечитаемая, Маронг… Маронг запнулся, точно на секунду потерял нить разговора, и затем продолжил:
— Лиора будет как бы вести дела, она умеет держаться с достоинством. Я назовусь её братом. Трикси-кан, ты будешь младшей сестрой и ученицей, это объяснит цвет волос, не придётся его прятать.
— Сойдёт, — сдержано похвалил Тейт. — А остальные типа охранники?
— Сложно придумать другие подходящие роли для сразу нескольких молодых мужчин, причём явно не родичей, — с виноватой улыбкой ответил Маронг и опустил глаза. Лиора на ощупь нашла его руку и сжала; мысли у этих двоих были неотчётливые, точно весь эфир забивали шумы. — Есть идеи получше?
Рыжий завёл руки за голову и сладко потянулся.
— Ну-у… Можно прикинуться жителями прибрежной деревни, которую маги разорили. С одеждой выпендриваться не надо, волосы под рваными платками спрятать, рожи испачкать — никто не придерётся. Да, и никаких вопросов — нам типа рассказывать пока страшно, а им и слушать неохота, а то ещё навлечёшь на себя какую-нибудь жуть.
Вот так, просто.
На этом фоне старый план сразу показался напыщенным, сложным и перегруженным деталями. Думаю, не только мне, потому что атмосфера стала слегка неловкой. Кагечи Ро принуждённо рассмеялся и потрепал Маронга по волосам, пробормотав что-то вроде: "А у тебя всё очень красиво", но утешение прозвучало почти как издевательство, вроде: "Ты у меня, конечно, дурак, но зато посмотреть приятно". Напряжение разрядил Эрнан, который задумчиво поинтересовался:
— Да, вопрос одежды я как-то не учёл.
Соврал, естественно — я и без всякой телепатии это поняла. И легенду для нас он наверняка придумал заранее, что-нибудь незамысловатое, труднопроверяемое и элегантное, вроде варианта с беженцами. Но пока Тейт с энтузиазмом расписывал особенности островной моды, неловкость ушла. Корабль сбавил скорость и плавно обогнул мыс.
Мы оказались в порту.
Некоторые вещи мало меняются от мира к миру, от цивилизации к цивилизации. Например, чашка, рог и плоская пиала на первый взгляд отличаются, но суть одна — ёмкость, из которой пьют. Одеждой, если она предусмотрена местными обычаями, прикрывают тело; обувь защищает ноги. Так и с портом: я с первого взгляда определила, где причал и мол, а в странной конструкции несколько в отдалении опознала нечто вроде ремонтных доков. Над крышами кое-где вились дымки; сушилась одежда между сваями домов первой полосы; низко над водой летали птицы.
Стояла удивительная тишина.
— А где все люди? — негромко спросил Соул.
…я и сама не поняла, в какой момент трусливо поджала купол, как хвост, страшась задеть краем чью-то боль или смерть. Очнулась только когда заметила движение на самой кромке берега: у полосы прибоя сидел на песке немолодой мужчина, до колен закатав штаны и распахнув накидку-халат; с одного плеча ткань съехала вообще, на другом держалась лишь чудом. Верхнюю часть лица скрывала плотная чёрная повязка.
Мужчина поднял руку над головой и медленно повёл из стороны в сторону.
— Давай к нему, — коротко приказал Эрнан Лиоре. — Да, и убирайте маскарад: нас никто не видит. Этот тоже, но он почему-то прекрасно знает, кто мы. Он… странный.
Странный — даже по меркам Эрнана… Кажется, я поняла, кем был тот мужчина на берегу. Разум, наполненный быстро сменяющимися образами, читать которые — всё равно что пытаться различить написанное на сухих листьях, размётанных осенним ветром; завязанные глаза и уши…
Тот, через кого мир говорит с людьми. Напрямую, чтоб уж точно услышали.
С корабля исчезло всё лишнее — паруса, мачты, иллюзорные моряки. Глубина океана уменьшалась на глазах, вода становилась прозрачней, прозрачней… А потом днище заскрежетало по песку, и меня едва не вышвырнуло в волну — так резко мы остановились, хорошо хоть Тейт был начеку…
Лиора толкнула борт, и он разложился пологой лестницей до самого пляжа.
Мы спускались медленно, один за другим, и корабль за нашими спинами проседал, распадался на изношенные деревянные пластины, хворост и отсыревший холст. Когда Лиора, которая шла последней, ступила на берег, в ладонь ей прыгнул клубок, сплетённый из белых и чёрных нитей.
Недолгое плаванье закончилось — как-то жалко, бессмысленно и бездарно.
"Интересно, что Маронг будет делать теперь с красками?" — промелькнуло в голове, и я проглотила нервный смешок.
Эрнан, замешкавшийся было, прибавил шагу и обогнал остальных, но приблизиться к мужчине-слепцу так и не сумел. А тот словно почувствовал — и молча указал пальцем на юго-запад.
Кажется, именно туда, откуда докатилось эхо множественных смертей.
— Спа… Грхм, благодарю, — с трудом вытолкнул из себя слова дядя и коротко поклонился, а затем поплёлся вдоль берега, на запад.
Ноги у него явственно заплетались.
Я хотела догнать его, но точно в песок вросла.
Слепой мужчина указал на Маронга, затем на меня, на Тейта — одним плавным жестом. Лиора отчего-то всхлипнула, зажимая рот руками. Маронг, спотыкаясь, подошёл к мужчине; тот заставил его склонить голову и на секунду положил ему руку на лоб, а затем, так ничего и не сказав, оттолкнул.
Следующим приблизился рыжий. Мужчина прикоснулся к его груди, между пятым и шестым ребром, точно вслушался во что-то — и вдруг рассмеялся беззвучно:
— Какой живучий.
Голос у него был самый обычный, низкий и хрипловатый, но меня замутило от ужаса. И что, я теперь должна подойти… к этому? Вот ни за что.
Ноги двигались точно сами по себе. Расстояние сокращалось, и в горле клокотало влажное, нездоровое дыхание. Но стоило очутиться рядом со слепцом — и страх исчез.
— Все боятся неизбежного, — сказал мужчина, и у меня появилось чувство, что слышу его на сей раз только я. — Неизбежное — то, от чего не убежать. Убежать нельзя и от себя… Ты себя боишься?