Здесь, вдали от воды, она выглядела нелепо и неуместно; тем не менее, близ неё курился дымок, а спуск был выложен листьями и ягодами оррана — как в сказке. Не собьётесь, детки, ступайте спокойно… и берегитесь хозяев кукольного домика на перекрёстке.
Скорее всего, они голодные.
— Это и есть цель путешествия? — внезапно спросил Кагечи Ро. — Те маги внизу?
На мгновение у меня заложило уши, как под водой, и наступило состояние дезориентации — где верх, где низ, стоим мы или падаем. Я рефлекторно сглотнула и тряханула головой, но странное чувство уже прошло. Больше никто ничего вроде бы и не заметил, только у Эрнана глаза потемнели из-за расширенных зрачков, а губы наоборот побелели. Тем не менее, голос у него остался спокойным.
— Скорее всего. Поэтому теперь я иду первым, не обессудьте, — и дядя, как ни в чём не бывало, принялся спускаться, держась за камни.
Слева стена обдавала его алым светом, справа тот же свет отражался от скал, но более рассеянный, как разведённая в воде кровь. Эрнан будто плыл в аквариуме, наполненном токсичной жидкостью… Наверное, мы все выглядели примерно так же, но в тени, наполовину под сводами пещеры, краснота немного приглушалась и не казалась такой зловещей; сделать последний шаг и окрасить себя алым было непросто, приходилось бороться с собственным инстинктом самосохранения. И не я одна чувствовала нечто подобное: по дороге Тейт взял меня за руку и незаметно перетянул в самый хвост нашей маленькой колонны, пропустив вперёд даже Маронга, который после всех испытаний еле плёлся.
Потом начались странности.
Дом на сваях пах родным домом, и чем ближе, тем яснее это становилось. Сперва повеяло озёрной сыростью, отцветающими элириями, топким берегом; шагов через десять — свежим ремонтом в старом доме, молотым кофе, тыквенным супом в микроволновке; затем добавилось что-то неопределимое, но знакомое до боли и совершенно, совершенно невозможное здесь, на берегу океана другого мира.
— Хорошенькое приветствие, — пробормотал Эрнан. И оглянулся, в упор уставившись на меня: — Будь осторожна, Трикси. Через пару часов всё закончится.
Судя по контексту, его предупреждение должно было относиться к обитателям дома на сваях, но интуиция эмпата, давние родственные связи, опыт, невербальные знаки… да шрах знает что, но оно буквально вопило: опасность в чём-то другом, близко, очень близко.
И ещё: не подавай виду, за тобой следят.
Я рефлекторно замкнулась в куполе, задвигая подозрения в самый дальний угол, туда, где до них бы добрался разве что кто-то уровня Оро-Ича или Эфанги. Тело же на примитивном уровне пришло в полную боевую готовность; включились биокинетические программы, произошёл каскад реакций — обострились зрение и слух, мысли стали спокойными и чистыми, как вода в глубоком подземном озере, сомнения исчезли — осталась готовность действовать.
Ощущение близкой опасности несколько притупилось — так, словно я, сама того не зная, сделала единственно верный шаг.
— Ты в порядке? — тревожно поинтересовался Кагечи Ро, протягивая руку. — Слушай, если хочешь, я могу тебе помо…
На чистых рефлексах я шлёпнула ему по ладони упругим потоком воздуха и уклонилась от прикосновения. Так, как не смогла в своё время избежать Аринги… И — вонзила ему в мозги крошечную, неощутимую иголку-маячок.
— Нет, не в порядке! — рявкнула я — и тут же сама испугалась. Но только на поверхности. — Слушай, извини, я не хотела… Я правда на нервах, но — нет, спасибо, справлюсь.
— Как знаешь, — откликнулся он немного обиженно и прибавил шагу, чтобы догнать Эрнана.
Эпизод занял какие-то секунды; никто ничего не заметил, а потом стало не до того.
Стоило приблизиться к дому на расстояние в пятнадцать метров — и он заскрипел, разворачиваясь прямо на сваях, как на гигантских неуклюжих ногах. С противоположной, прежде скрытой от нас стороны, была просторная деревянная терраса. Там, как в бунгало на курорте, с комфортом делили трапезу шесть человек, четыре женщины и двое мужчин.
Один из них поднялся нам навстречу, сияя улыбкой — и мне на чистых рефлексах захотелось сощуриться. Или прикрыть глаза рукой. Или попросить автограф.
Незнакомец был высокий, с волосами цвета солнца на закате, убранными в длинную сложную косу, в плотном чёрном комбинезоне без рукавов и с тонким золотистым шарфом — та разновидность одежды, которая сидит идеально, а потому выглядит очень дорогой, даже если ты совершенно не разбираешься в местной моде. Словом, с первого взгляда создаётся нужное впечатление. А уж со второго… Эти чистейшей бирюзы глаза, открытая улыбка, наконец, эта печать гениальности на челе! Такая бывает у фантастически обаятельных немолодых актёров или спортсменов с добрым десятком мировых рекордов за плечами. Вдобавок вокруг него точно горел незримый ореол, каким, наверно, в легендах обладали истинные короли или посланники богов.
Самое смешное, что незнакомец вообще не рисовался. Наоборот, старался как-то приглушить свою исключительность, но всё равно выглядел ослепительно.
А потом произошло сразу два события.
Во-первых, Соул недоверчиво моргнул и рассеянно спросил:
— Что, опять?
А Тейт попытался съездить незнакомцу по сияющей физиономии… но не особо преуспел.
— Но-но! А как же объятья?
Я вообще не различала, что там происходит — вот рыжий был здесь, буквально источал намерение разорвать кого-нибудь на куски, а вот он уже беспомощно трепыхается, перехваченный поперёк туловища, и стреляет взглядами, как из винтовки.
Паф-паф, прощай, дядя Эрнан. Бабах, покойся с миром, Кагечи Ро… Меня Тейт милостиво пристреливать не стал, словно в себя пришёл наконец, и вид у него стал сконфуженный. Тем не менее, никто пока с места не двигался, чтоб не привлекать лишнего внимания; Лиора и высоченная женщина в накидке с капюшоном справа вообще не дышали, как самые предусмотрительные.
— Я думал, что ты умер, — глухо произнёс рыжий, уставившись в землю. — Очень долго думал.
Выражение лица у незнакомца стало сложным, даже сияние слегка поугасло. Он осторожно поставил Тейта на ноги и принялся отряхивать, как ребёнка.
— Чисто технически ты меня сжёг заживо. Поздравляю, это до тебя никому не удавалось, — кривовато ухмыльнулся он и подцепил Тейта под подбородок пальцем, заставляя смотреть на себя. — Но воля к жизни — та ещё магия, иногда она творит удивительные вещи. Скажем так, я познал некоторые прелести бестелесного существования, а когда снова обрёл плоть, то понял, что возвращаться рано. То, что случилось с моим кланом, имело причины — и должно было повлечь следствия.
— И они тебе не нравились, что ли? — ещё более тихо и сухо спросил Тейт.
— Что ли, — передразнил его незнакомец и безжалостно ущипнул за щёки. — Хватит кукситься, рыжий. Я же знаю, что ты рад… ох!
Тейт стиснул его — треск рёбер расслышала даже я — и уткнулся носом куда-то под ключицу, выше не доставал. Незнакомец отчётливо побледнел, затравленно выдохнул и обнял его в ответ, осторожно поглаживая по рыжим вихрам.
А потом перевёл взгляд на меня — и я как под лучами софитов оказалась.
Шрах, помоги, миленький…
— Гм, полагаю, Ингиза? — предположила я, сопоставив факты. Это было нетрудно, даже если учесть, что у рыжего в голове царил первозданный хаос, и выудить оттуда что-нибудь внятное не сумел бы даже мастер Лагона. — Счастлива познакомиться.
— Счастье взаимно, Трикси Бланш, о избранница моего рыжего наказания, — озарил меня улыбкой Ингиза — словно солнце обласкало теплом. — Ты гораздо красивее, чем слухи о тебе… ай! Не кусайся!
Тейт, отстранившись, нелюбезно посмотрел на него исподлобья и демонстративно сплюнул клочок чёрной ткани. Ингиза с сожалением цокнул языком, пригладил прореху под ключицей — и ткань перетекла, восстанавливая целостность, как густое масло.
— А ты к ней не лезь.
Ингиза закатил глаза:
— Я воспитал чудовище! Так не честно… Я-то с тобой делился, мм? — провокационно добавил он, поглядывая на нас поочерёдно, и если мне было смешно, то Тейту — вряд ли. — Ладно, уймись, рыжий. Честно говоря, я не ожидал тебя увидеть так скоро. Кого мне благодарить за этот подарок? — спросил он, и то самое незримое сияние стало капельку опасным.
Эрнан кашлянул, привлекая внимание.
— Полагаю, меня. Мм, познакомимся? — выгнул он брови.
Я деликатно отвела взгляд. Ага, началось.
Метод, которым Эрнан располагал к себе людей, был древен, как сам мир. Зеркало — просто и элегантно. А так как сейчас он отражал Ингизу, то смотреть на этих двоих было всё равно что наблюдать за столкновением галактик: безумно красиво, познавательно с научной точки зрения, но держаться от них лучше всё-таки подальше.
— Ну, моё имя ты слышал, — воссиял в пространство обаянием Ингиза. — А ты кто?
— Эрнан Даймонд. Трикси я прихожусь дядей.
— По линии отца или матери?
— Одновременно и так, и так, — с удовольствием ответил Эрнан, точно случайная женитьба на папиной сводной сестре была главным достижением его жизни. — Но здесь я, скорее, присутствую в качестве посланника от мастера Лагона.
Ингиза почти неощутимо посерьёзнел; спутники его напряглись куда сильнее — женщина в накидке даже отставила свою пиалу.
— И что же привело тебя сюда? — спросил он и одновременно положил руку Тейту на плечо в защитном и, кажется, бессознательном жесте, что говорило о характере Ингизы куда больше, чем дурацкое сияние и улыбка кинодивы.
Эрнан ответил, не меняясь в лице:
— Всего лишь смерть.
Ингиза этого явно не ожидал — и не очень понял, на что ему намекают; растерялся, разозлился и задумался, что он мог упустить из виду — и всё за какие-то секунды. Что ж, один-ноль в нашу пользу. Дядя ни на гран не изменил своей манере вести переговоры, а его навыки и модели остались на удивление полезными даже в условиях другого мира и радикально иной культуры.
Следовало ожидать, в общем-то.
Собственно, главный критерий эффективности того или иного дипломатического приёма — уместность. Не существует универсального ключа, который отпирает любые двери, но в определённых условиях таким ключом может стать практически любая фраза. Даже в нашем мире, где в большой политике практически нет полностью самостоятельных фигур, где короли, премьеры и президенты связаны по рукам и ногам интересами мощных групп внутри страны, а послы и вовсе могут принимать решения лишь в весьма узких заданных рамках — словом, и у нас личное обаяние, связи и умени