— Трикси, Тейт! — обернулся Итасэ к нам порывисто и неуловимо, как свет, как порыв ветра. — Шаа-кан подал мне знак, что вы вернулись, и я вас ждал. Он скоро уже упадёт, и тогда начнётся бой. Где вы хотите быть? — скользнул-подлетел он ближе и положил нам руки на плечи… он, который всегда избегал прикосновений. — На первой линии, среди бойцов? Или среди тех, кто прикрывает?
Я сглотнула, чувствуя, как спина покрывается мурашками. Вообще по-хорошему мне место среди слабых, в подземелье…
Если действовать в одиночку.
— Мы будем на передовой, — улыбнулась я, кажется, как чокнутая. И обернулась к Тейту, сжимая его ладонь. — На самой-самой передовой, да?
Итасэ воздел палец к небу:
— Тогда вам туда. На самый верх самой высокой лестницы, — передразнил он меня. — Готовы?
Готова я не была, но почему-то яростно склонила голову к плечу. Губы подрагивали. Странный какой-то страх. Тейт хмыкнул, утягивая меня за собой, и шепнул походя, то ли угадывая, то ли разделяя мои мысли:
— А это не страх, Трикси. Это предвкушение.
У основания столба он подхватил меня на руки — и понёсся по лестнице длинными прыжками, перескакивая и встречных магов, и целые секции ступеней. Итасэ остался внизу — центр водоворота, отправная точка, бьющееся, живое сердце мастерской. Белое туманное небо падало нам навстречу хлопьями белой пустоты, ужасно напоминающими тёплый сухой снег, исчезающий при первом прикосновении — или наполняющийся бытием? Пахло подступающей грозой и немного железом, но не ржавым, влажным, а сухим, раскалённым. Тейт болтал без умолку:
— …Ну, ты ведь дралась уже? Вот представь, что это такая же драка, только побольше. У магов короткие бои. Помнишь дуэль с Соулом?
Вот здесь так же. Покружить, пощипать друг друга, найти слабое место — и ка-а-ак двинуть! Вот те, кто впереди — они ищут, куда двинуть, ну, и стараются не помереть. А те, кто позади — защищают.
За очередным оборотом лестницы промелькнуло что-то рыжее и чёрное, ужасно напоминающее пушистые хвосты. Гм, показалось?
— Звучит просто.
— Да чего там сложного… — начал Тейт и вдруг осёкся, посерьёзнев. — Смотри!
Но мне уже и указывать не требовалось.
Белый туман в вышине загустел, остекленел — и пошёл трещинами, за которыми проступило безжалостно голубое небо. С вершины самого большого из чёрных столбов сорвалась крошечная человеческая фигурка в синих одеждах, и навстречу ей с земли рванулась туманная волна.
Она бережно обняла падающего человека и спустила вниз, на руки к Итасэ; сразу стало ужасно тихо, и слышно было, как сыплются с мертвенным шелестом осколки белого кокона с небес.
— Ригуми Шаа всё, — пробормотал Тейт, прибавляя шагу. Пролёты лестниц замелькали, как на ускоренном воспроизведении. — Теперь начнётся. Жаль, не успели взобраться.
Стычка между двумя небольшими группами магов представляло собой череду хаотических, независимых друг от друга дуэлей; масштабное сражение больше напоминало перетягивание канатов — кто первым сумеет настолько изменить окружающий мир, чтобы противник не мог даже теоретически существовать в новых условиях? И мы едва не проиграли в первые же секунды.
Раз — и небо в ширящихся трещинах стало болезненно алым.
Два — и алая волна рухнула вниз, распространяя перед собой мощный, низкий звук, парализующий волю.
Тейт пошатнулся и неловко ткнулся плечом в ступени, чудом уберегая меня от удара. Кто-то выше вскрикнул, но почти сразу же затих; верхушка столба уже крошилась под напором чужой магии, когда вся долина заполнилась оглушительным голосом Эфанги:
— Это время! Это всего лишь время! Кто неподвластен времени — в бой!
Глубоко внутри я ждала Лао и верила в него. И он явился в обличье урагана, пронизанного молниями, но пришёл не один. Вслед за ним взмыли навстречу угрозе искристые стрелы, фонтаны разноцветного огня, распустились фантасмагорические сияющие цветы — десяток, два, три? Я сбилась со счёта. И внутри каждого из них был разум, человеческий, однако непостижимый. Оглядываясь заворожённо, Тейт ссадил меня на ступени и медленно поднял руку вверх. Из его воздетых пальцев вырвался огонь, жаркий, почти бесцветный, и ринулся ввысь, обгоняя других — даже Лао. Облизал алую стену, расплескался по ней…
…и прожёг дыру.
— Получилось, — прошептал Тейт, неверяще распахнув глаза. Прореха ширилась, и остальные снаряды тоже постепенно достигали цели, разрывали на части само время, воплощённое в чудовищном оружии с материка смерти. — Оно горит… Ну, конечно! Если всё заканчивается, то и время, наверно, тоже?
А я поняла, что это наш шанс — не просто победить, но закончить битву бескровно, сделать дурацкие красные шарфы не только напоминанием о чужих смертях, которые мы не сумели предотвратить, но и символом победы.
— Тейт, послушай, — позвала я хрипло, поднимаясь. Ноги подламывались. — Ты сможешь сжечь магию? Лишь магию, не задев людей?
Он взял меня за руки, притянул к себе, утыкаясь лбом в лоб; дыхание было неровным, сорванным, глаза — тёмными.
— Ты обещаешь, что все будут смотреть на меня?
— Обещаю.
— Надо подняться повыше. — Тейт отступил на полшага, сощурившись. — Поможешь?
— Ну, если ты сделаешь так, чтоб нас не убили по пути.
…Наверное, если бы Кагечи Ро предполагал, каким однажды станет рыжий, то не стал бы плести хитроумные планы, а уничтожил бы его с самого начала. Или наоборот, отказался бы от личных амбиций и переметнулся бы на сторону Лагона. Ведь нельзя, невозможно оставаться холодным и неизменным рядом с огнём такой силы — и такой харизмы.
Нас провожали взглядами на пути к вершине, перед нами расступались, словно чувствовали обжигающую мощь. А я всё никак не могла понять — кто ведущий, кто ведомый? Тейт тянул меня вверх, но я хранила его огонёк от ледяного ветра враждебной ментальной магии, прикрывала куполом, точно заслоняла свечу ладонью; Тейт отражал атаки, он был оружием — а я двигателем. Без него нас давно бы убили, без меня мы не сдвинулись бы с места.
Алая пелена, золотая пелена, рои синих колючих айров, серебристые грозовые облака — преграды расползались в бесцветном пламени.
Грохотали взрывы — где-то бесконечно далеко.
Тысячи мелодий спивались в неразделимую какофонию — везде и нигде.
Мы двигались вверх, по призрачным ступеням, истаивающим, стоит лишь отнять от них ногу.
— Смотри, Трикси! — вдруг крикнул Тейт счастливо. — Ужасно красиво, да?
С головокружительной высоты долина Лагона походила на круглую шкатулку, напичканную нитками, иголками и напёрстками — или на букет экзотических цветов. В стороны от неё складками лоскутного одеяла расходились горные цепи: зелёные, жёлтые, серые, чёрные, красные и голубые. К северу скалы задирались на невообразимую высоту; к югу — сходили на нет, скатывались в гостеприимный океан, даже отсюда огромный настолько, что захватывало дух…
Мир был бескрайним; когда-то давно рыжий показал мне его впервые, а теперь я словно вернула долг.
— Очень красиво, — согласилась я, а потом прикрыла глаза, соединяя свой разум с разумом Тейта. И одновременно — отпустила купол, позволяя ему накрыть тех, кто остался внизу, прочувствовать их, ощутить равную ценность всех сознаний и жизней, — А теперь давай.
Ориентируйся на моё восприятие.
Он смотрел вниз — и в его глазах земля отражалась от горизонта до горизонта.
— Ты мне веришь?
Вместо ответа я отпустила руку Тейта и спиной вниз упала в пустоту, не отрывая от него взгляда.
— Давай! — крикнула я, чувствуя, что ещё секунда — и слишком много враждебных ветров будет между нами, а жадная чужая магия рванётся мне навстречу. И Тейт выпустил пламя.
Оно хлынуло сквозь меня, сквозь кожу и кости, не задевая, но согревая; наверное, если и существовала какая-нибудь энергия жизни, текущая через всё и вся, то именно так она и ощущалась. Время почти остановилось, и я точно зависла в воздухе; бесцветное пламя выплеснулось в долину, перехлестнуло через кольцо холмов, растеклось по горам, неостановимое, неистребимое, жадное и щедрое.
Там, где оно проходило, магия исчезала — ненадолго, буквально на минуту, как раз чтобы недоверчиво оглядеть собственные руки, пустые и беспомощные, и поднять глаза к небу, где сияла невозможно яркая звезда, второе солнце. Танеси Тейт Самый сильный маг Лагона — ну, по крайней мере, сейчас.
После этого великая битва предсказуемо закончилась. Мы победили всех, но едва не разбились в лепёшку, потому что я как-то не учла, что и моей магии тоже не станет Если б не Лао, чья крылатая природа ни к псионике, ни к колдовству отношения не имела… Впрочем, не будем о грустном. Как там говорил наш незабвенный инкуб, синий и чешуйчатый? «Можешь дерзить и дурить, но только пока побеждаешь»?
Собственно, этим я и собиралась заниматься в ближайшие годы, благо охотников трагически поразмышлять над своими ляпами хватало и без меня. Взять хотя бы того же дядю Эрнана, который вернулся в Лагон примерно через неделю, задумчивый и изрядно побитый — команде с побережья тоже неслабо досталось, хотя основные силы свободных и были стянуты в другом месте. Вместе с ним возвратились и другие: и Ингиза, и Сайна Юн, и ещё с полтора десятка мастеров, в разное время пропавших без вести.
— Сердишься на меня? — спросил Эрнан с похоронной серьёзностью, когда мы остались наедине… ну как наедине — рыжий отсыпался в соседней комнате, потому что новое тело после нагрузок требовало двойной дозы отдыха.
Я внимательно прислушалась к себе. Желание поделиться новообретённой мудростью было, а устроить безобразную истерику — отсутствовало, из чего напрашивался вывод, что нет, наверное, не сержусь.
— Знаешь… — начала я проникновенно, а потом представила, сколько всего надо будет высказать, если уж начну, и сама себя оборвала. — Ладно. Сойдёмся на том, что мы квиты. Ведь изначально ты вообще оказался здесь из-за меня.
— Ты же этого не планировала, — возразил он раздражающим спокойствием.
— А ты планировал, чтоб нас обоих едва не угрохали? Вопрос риторический, — вздохнула я. — Кстати, я тут собираюсь через некоторое время нанести тебе ещё один удар, а именно — оставить тебя здесь в качестве добровольного заложника и выпросить у мастера Лагона тур в родной мир на пару месяцев. Что-нибудь передать тёте Гпэм?