И, хотя Тейт и предложил ребятам разобрать подарки, каждый взял понемногу. Правда, Лао скрупулёзно выбрал почти все сладости. Я почувствовала прямо-таки родственную близость с ним, потому что остальные на десерты мало обращали внимание. Суровые маги, чтоб их… Затем появилась новая порция крепкой шерги и ещё какие-то сушёные фрукты, но мне уже было не до них. Неудержимо клонило в сон.
— Ну как тебе? Офигенно? — в десятый раз уже, наверное, спросил рыжий.
— Офигенно, — вяло откликнулась я и уткнулась ему в плечо.
— Слуксилась? — живо поинтересовалась Айка. — Может, орран зажевать? Он и жареный ничего.
— Лучше не надо, — быстро произнёс Кагечи Ро и даже немного подвинулся, чтобы заслонить меня от излишне активной девчонки. — Если ей от кижу было плохо…
— Сюда бы кофе… — пробормотала я и поджала губы.
Шрах, это уже в который раз за вечер? Надо держать себя в руках. Если начну перебирать в памяти всё, что было дома и чего здесь нет, то быстро сорвусь в депрессию. Большие проблемы начинаются с таких вот мелочей, с ментальной неряшливости.
— Кофе? — с любопытством уткнулся мне в затылок Тейт. — М-м-м… Это из твоего мира, да?
— Угу. Здесь не растёт, — подтвердила я и прикрыла глаза. Видимо, начался откат у той бодрящей штуки, которой рыжий мазанул меня перед уходом.
Так и знала, что от стимуляторов одни неприятности.
— В чём же беда? — певуче произнёс Лао. — Ты ведь из овеществляющих ничто. Овеществи себе кофе.
Щёки у меня вспыхнули.
— Не умею. Да и невозможно это…
— Возможно, Трикси, — мягко возразил андрогин. — Если ты достаточно хочешь — возможно. В Лагоне бродит одна овеществлённая мечта. Говорят, её не отличить от человека.
— Айе, ты гонишь! — возмутилась Айка.
Кагечи Ро тоже попытался что-то вставить, и Тейт влез со своей оптимистичной точкой зрения, что, мол "возможно всё". В этом хаосе меня срубило окончательно. И где-то на границе между сном и явью воздух вдруг наполнился ароматом камня и грозы, а в раскрытую ладонь ткнулась влажная ягода.
Орран.
Я с трудом разомкнула веки — и едва не вскрикнула. Лицо Лао было совсем-совсем близко; серебристо-серые глаза с зелёным ободком по краю напоминали странный камень, какую-нибудь вулканическую породу, которая помнит себя раскалённой лавой. Если присмотришься, то различишь микротрещины, разрывы в ткани реальности, через которые проглядывает нестерпимый белый жар.
— Попробуй, Трикси, — шёпотом попросил Лао и отстранился.
И мне прекрасно было ясно, что он вовсе не предлагает положить дурацкую ягоду на зуб.
Наверное, потом я всё-таки уснула, потому что мир стал слишком ярким и сюрреалистичным даже для Лагона. Снилась мне мечта, разгуливающая по подземельям. У неё почему-то были тёмно-серые волосы и глаза, и выглядела она смутно знакомой, хотя и жутковатой. А ещё издали тянуло кофе: то свежемолотым, то кисловато-горькой подделкой из вокзальных автоматов, то растворимым, то сливочно-нежным, как любила готовить для себя ненаглядная кузина Лоран. И, под самый конец, привиделись дядя Эрнан и чешуйчатый Оро-Ич в бейсболке, которые сидели под раскидистым кофейным кустом и обсуждали, чем надо кормить маленьких шрахов.
Очнулась я дома. Под потолком вращались светильники. Тейт привычно сопел под боком, свернувшись в клубок, и влажные после мытья волосы оставляли отчётливый след на подушках и на моей "ночной сорочке".
В кулаке у меня была зажата ягода… ярко-красная, слегка высохшая ягода кофе.
Кажется, мастеру Ригуми всё-таки придётся выполнить обещание и отвести нас к морю.
16
Глава 16. Глубины и отмели
Всепоглощающая жадная стихия с коварными течениями,
особенно опасная для недовольных, обделённых и обиженных.
(Из свитка "Загадки Лагона")
Лагон приучил меня любить зарядку и следить за собой.
Правда, комплекс упражнений и утренний туалет несколько отличались от того, что пропагандировали загорелые подтянутые девицы в семичасовых программах по нет-сети. Первое, что я делала, даже глаза не открыв — увеличивала интенсивность купола в несколько раз. Он давно уже не схлопывался по ночам, даже если мне снилось что-то совершенно невинное, но интенсивности "по умолчанию" слегка не хватало, чтобы проверить ближайшие помещения. Вторым пунктом шло восстановление щитов.
Ну, а третий, завершающий этап — спихнуть пинками рыжего со своей части постели и избежать ответных тычков… Последнее, надо признаться, не удавалось почти никогда.
— Тебе нужно походить к направляющим удар, Трикси, — нахально посоветовал он, пока я ощупывала собственное запястье, пытаясь понять, что там хрустнуло. — Давай, я тебя поучу?
— Нет, спасибо, — очень вежливо ответила я.
При одной мысли о том, что придётся взвалить на себя дополнительную нагрузку, в затылке начинало противно ныть. Прошло около двух недель с той знаменательной ночи, когда мне удалось создать кофейную ягоду. Но мастер Ригуми тогда отреагировал на моё достижение, мягко говоря, странно:
— Ты пошла по трудному пути, Трикси-кан. — Подведённые ярко-алым губы слегка изогнулись, намечая одобрительную улыбку, но тяжёлый, пронизывающий взгляд откровенно пугал. — Ты здесь не одинока. Горячее желание обладать чем-либо очень скоро приносит результаты. Но для мага жадность губительна. Магия должна проистекать из желания сотворить нечто новое. Не из гордости, не из жажды обладания, не из ненасытности. Ты понимаешь, о чём я говорю?
— Да, — соврала я, хотя совершенно не понимала, чего общего между гордостью, жадностью и стремлением обладать.
— Однажды поймёшь, — ответил Ригуми Шаа туманно. — Жадность требует всё больше, гордость требует всё больше. И быстрее. Ты не заметишь, как начнёшь отбрасывать то, что покажется тебе лишним, замедляющим движение. Но когда ты овеществляешь ничто — лишнего не бывает. Как ты думаешь, Трикси-кан, почему в Лагоне так мало запретов для учеников и подмастерьев? — вдруг резко сменил он тему.
— М-м-м… Традиции? — осторожно предположила я.
— У всякой традиции есть причины, пусть иногда их забывают, — неодобрительно сузил глаза мастер. Я почувствовала себя идиоткой и варваркой, которой, без сомнений, и являлась. — У этой всего две. Первая: запретное влечёт. Вторая: крепче всего те правила, что ты сама для себя устанавливаешь. Подумай об этом, Трикси-кан. И о том, почему овеществить страстно желаемое — трудный путь.
Разумеется, я пообещала. Но сдержать слово не смогла — потому что попросту некогда было думать. Маронг продолжал отлёживаться, и мной вплотную занялся Итасэ Ран. И сразу же вспомнились рассказы о воплощённой мечте… по ассоциации, ведь этот человек оказался, скорее, овеществлённым кошмаром. Требовательный, как дорогая кузина Лоран в поисках идеальной красной помады; неутомимый, как Тейт в худшие — лучшие? — свои дни; беспощадный к ученикам, как моя обожаемая мамочка — к неудачным образцам.
Разговор с мастером произошёл около десяти дней назад. И с тех пор я вкалывала, как проклятая, с утра до поздней ночи. Итасэ заставлял меня приходить в мастерскую одной из первых и сразу же создавать иллюзию яркого солнечного света в той части пещеры, где мы посадили кофейное зерно. Затем он усаживался напротив и начинались истязания. Итасэ показывал какой-нибудь образ, затем развеивал, а я должна была воспроизвести увиденное, но не сразу, а постепенно, послойно… И тут начинался ад.
Если это было цветущее дерево, то сначала требовалось изобразить семечко, затем росток, постепенно крепнущий побег, набухающие почки, листья растущие и опадающие и только затем цветы. Орнамент приходилось рисовать с нуля — белое поле, контур, каждый цвет по отдельности. Животные… О, тут Итасэ извращался по-разному! Иногда приходилось в буквальном смысле одевать скелет, иногда — растить питомца.
И так — в медленном, мучительном темпе, много-много часов подряд.
Домой я приползала никакая. Ела, не чувствуя вкуса. В ванну ныряла раз в два дня в лучшем случае и обычно с утра. Какие тут дополнительные занятия, тем более рукопашным боем?
— Такое чувство, что он меня просто не хочет никуда вести, — пробормотала я, сгибая ноги и утыкаясь лицо в колени.
Тейт извернулся в одеялах и шустро подполз ко мне.
— Сильно устала?
— Угу. А ещё в подробностях изучила анатомию этих, как их… инципов. Ну, панцирных слизней с глазками. Как бы теперь это всё забыть, чтоб не снилось?
— Есть способ, — соблазнительно протянул Тейт, но я даже разозлиться не успела из-за несвоевременных приставаний, потому что он продолжил: — Подойди к мастеру Ригуми и скажи, что хочешь на побережье прямо сейчас.
Змея скепсиса подняла голову и зашипела — с явным таким сомнением.
— И он согласится?
— Обещал же! — Рыжий боднул меня в плечо, потёрся виском. — Хуже не будет.
Что ж, определённая логика в этом есть.
В мастерскую я шла как на заклание. Даже перед защитой проекта не было такого чувства обречённости и, как выражался Тейт, грядущей задницы. Но выходных и праздников в Лагоне не знали, так что свет на горизонте не брезжил… Тут либо надо взять всё в свои руки и самолично устроить передышку, либо смириться и тихо сдохнуть где-нибудь в нише.
Последнее точно в мои планы не входило.
Как ни странно, мастер Ригуми вовсе не разозлился, услышав наглую просьбу. Он внимательно выслушал меня, затем жестом отослал Итасэ Рана и воздвиг ширму, отделяющую нас от остальной пещеры. Мысленные голоса как отрезало; возникло чёткое ощущение, что тонкая, словно бумажная стенка — нечто большее, чем можно разглядеть невооружённым глазом.
— Трикси-кан, сядь, — приказал он. Я оглянулась в поисках подушек, не нашла и просто подогнула под себя ноги. — Вижу, губительность спешки ты осознала. Наглядный урок?
Я почувствовала, что закипаю. Хорошенький эксперимент, ничего не скажешь. И вполне согласуется с бытующим в Лагоне мнением, что глупые ученики лучше усваивают правила на своей шкуре.