— Иди следующей, Трикси-кан, — с улыбкой приказал мастер.
И, хотя светило жаркое солнце и дул приятный ветер, кожа у меня покрылась мурашками. Конечно, не смотрел никто, кроме Ригуми Шаа — в частности, Маронг отвернулся потому, что боялся отхватить оплеуху и от рыжего, и от Лиоры. Но как-то слишком отчётливым стало знание, что мастер тоже мужчина… Причём взрослый и весьма красивый.
Ох. Только этого не хватало.
"Надо купол свернуть, чтобы не слышать, что он про меня подумает… Если подумает", — пронеслось в голове.
Я как раз стянула трико, оставшись в одном белье, когда на песок за моей спиной кто-то плюхнулся.
— Побуду тут, — заявил Тейт безмятежно.
Естественно, кто это ещё мог оказаться. Он сидел лицом к мастеру и смотреть на меня никак не мог. Отчего-то стало спокойнее, словно фокус внимания сместился на него — парадокс.
Ригуми едва слышно усмехнулся.
Стоять нагишом, к счастью, долго не пришлось. Воздух вокруг потемнел — и меня окутало одеяние. На ощупь ткань напоминала легчайший шёлк, по ощущениям — нежнее ветра. Передвигаться в таком костюме — одно удовольствие, но…
…шрах, почему опять ярко-алого цвета? Что Лиора, что Нэккен, что мастер — все норовят засунуть меня во что-нибудь красное! Почти как дорогая кузина Лоран, мир праху её свадебного торта.
— Красиво, — сказал рыжий.
Глаза у него были такими довольными, такими шкодливыми, что мне сразу стало ясно — он смотрел. Не знаю, как, правда.
— Утоплю, — ласково ответила я.
Отвечать он не стал, зараза — подхватил меня на руки, в два прыжка добрался до кромки воды и торжественно уронил меня в воду. Я взвизгнула от неожиданности, а смеялись, кажется, все, включая Итасэ. За последнее, впрочем, не поручусь — вполне может быть, что у меня просто в ухе зазвенело.
Остальные переодевания прошли без эксцессов. Честно признаюсь, хотелось посмотреть на Лао и решить раз и навсегда проблему его гендерной идентификации, но не получилось: разоблачаться он не стал, от подарка вежливо отказался и извлёк из своей дорожной сумки укороченные штаны и свободную рубашку из такой же лёгкой ткани.
— Запасливый и предусмотрительный, — разочарованно вздохнул Тейт, нежась на мелководье в новом травянисто-зелёном наряде.
Мы купались и дурачились до самого вечера. Когда солнце село — развели костры у самой линии прибоя и запекли на углях цветные раковины лууши, комки резковато пахнущих, но очень вкусных водорослей, фрукты и рыбу. Мастер лично заварил шергу по своему рецепту и разлил по красивым прозрачным чашам. Я пила, обжигаясь, неразбавленную, и почти не вспоминала о том, как в первые дни в Лагоне у меня учащался пульс даже от запаха.
Когда трапеза подходила к концу, Ригуми Шаа заговорил, не обращаясь ни к кому конкретно. Он спросил, в чём состоит величайшая ответственность мага.
"Неудачное время для философских бесед", — подумала я, разомлевшая от сытости, сонная от ритмичного шелеста волн. И так казалось не только мне. Айка вообще задремала, на сей раз в ногах у Кагечи Ро, и он рассеянно гладил её по волосам. Лао наблюдал из-под приопущенных ресниц за Итасэ и отвечать не собирался.
— В том, что мы делаем, — ответил внезапно Маронг. — Что создаём.
В голове у него крутились мысли о том, как Лиора неудачно съехала с горки, и фоном шло перманентное чувство вины.
— Создаём? — забавно выгнул щипаную бровь мастер. — Гордые слова. Пожалуй, даже слишком… Создаём ли?
Не знаю, отчего, но я вспомнила ягоду кофе, которая оказалась у меня в руке однажды утром. По спине прокатился холодок.
Та ягода проросла.
Но из ничего не может получиться нечто. Это закон сохранения энергии. Если думаешь, что обошёл его — значит, просто используешь энергию, которую не видишь и не ощущаешь. Как сделка по неведению: купец на дороге встречает незнакомца и получает от него гору золота словно бы ниоткуда, а затем выясняет, что за богатство должен отдать свою нерождённую дочь. Так и с псионикой: ты совершаешь некое сверхчеловеческое действие, но расплачиваешься чем-то. Пока это что-то не научились измерять и условно окрестили психической энергией. Слово не прижилось в обиходе, но, тем не менее, любой псионик знал, что у него есть предел — не только по ступеням, но и по ресурсам.
А что с магами?
— Шаа-кан, — осторожно позвала я, приподнимаясь на локтях. Тейт, потревоженный, недовольно встряхнул головой, сползая с моего плеча. — Можно задать вопрос?
— Попробуй, — сузил глаза мастер.
— Настоящие вещи, которые воплощаются из ничто… откуда они приходят?
Ригуми Шаа сомкнул ресницы и слегка отклонился. В тени его лицо выглядело более юным, почти мальчишеским.
— "Приходит" — более правильное слово, Трикси-кан. Можно ли создать из ничего семя, которое прорастёт, окрепнет и даст плоды? Мастер Аринга считала, что да. Но её твари оставались бездушными айрами, а деревья не цвели. Там, за гранью, — голос его стал тише, — обретается то, у чего нет ни имени, ни формы. Но есть огромное желание существовать. И я всегда думаю… Создаю ли я нечто новое? Или приглашаю что-то явиться в этот мир и обрести форму?
Я не нашлась, что ответить. А Итасэ вдруг дёрнул плечом и отвернулся:
— Пустой вопрос, Шаа-кан. Никто и никогда не даст верный ответ. Никто не знает наверняка.
— Наверняка — нет, — согласился мастер, по-прежнему не размыкая век. — Но если ответить хотя бы для себя, кое-что изменится. Сегодня красивые звёзды и спокойный океан, — добавил он мягко. — Сон будет добрым.
Ригуми Шаа ошибся.
Через несколько часов после полуночи меня разбудила боль — сильная, тягучая… не моя.
— Что? — встрепенулся рыжий, как только я сжалась в комок, стиснув зубы. — Тебе плохо?
Голова спросонья работала скверно, отделить свои ощущения от чужих получилось с третьей попытки, не меньше. Я сделала купол более рассеянным, не уменьшая радиус…
— Там… в море. Девушка умирает. — Горло у меня точно удавкой перехватило. — Тейт, что делать?
Он не размышлял ни секунды.
— Лежи, я пока разбужу Ригуми, — распорядился он и выполз из-под одеял.
Мастер проснулся быстро и, к моему удивлению, вовсе не разозлился. Только спросил меня, хочу ли я оставить всё как есть — или попытаться спасти девушку.
Как будто здесь вообще можно выбирать.
Умирающая находилась в полутора километрах от берега; её уносило течением, причём довольно быстро. Мне пришлось приглушить купол; это была уже не просто боль, а агония. На помощь отправились Лао и Маронг на летающей платформе.
Они передвигались быстро, но всё-таки не успели.
Искра сознания угасла.
18
Глава 18. Ветер с запада
Губительная этическая концепция,
понуждающая причинять боль в ответ на боль;
у повзрослевшего мага трансформируется в чувство справедливости.
(Из свитка "Загадки Лагона")
Чёрные волны накатывали на чёрный берег.
То есть, конечно, вода была прозрачной, а песок — красно-оранжевым, но в темноте цвета воспринимались иначе. Особенно сейчас, когда я изнывала от неизвестности и мрачных предчувствий. Спасательный отряд немного задержался: Лао нырнул за утопленницей и почему-то не сразу сумел её вытащить. В голове у него промелькнул образ чего-то неприятного, но преодолимого.
Маронга это "что-то", впрочем, изрядно напугало.
— Жалеешь, что не пошла с ними, Трикси-кан?
Лучи иллюзорного солнца раскрасили песок и волны — и точно вдохнули в них жизнь. Я на мгновение прикусила губу от переизбытка эмоций.
Спокойно, Трикси. Ожидание сейчас — не просто самый логичный выход, а единственно возможный.
— Нет, Шаа-кан. Вряд ли от меня была бы там польза…
— Верно, — согласился мастер и, поведя рукой, проложил световую дорожку от кромки воды и до самого лагеря. — Возвращайся, я их встречу. И проследи, чтобы Кагечи Ро выпил крепкой шерги. Его таланты мне скоро понадобятся.
В душе робко шевельнулась надежда.
Во-первых, если он так говорил — значит, оставался шанс спасти девушку. Во-вторых, "мне" вместо "нам" означало, что созидающий совершенство обязательно поможет, потому что от просьб мастера не отмахиваются.
Видимо, Кагечи Ро предчувствовал нечто подобное, потому что без лишних напоминаний разогрел вчерашнюю шергу, добавил в неё пару капель подозрительной синей жидкости и теперь цедил напиток, кутаясь в одеяло. Айка мелким шрахом скакала вокруг, доставая идиотскими вопросами. Тейт, который тоже не отличался долготерпением, и вовсе сбежал — как он сказал, "на разведку", но, думаю, просто размяться.
Немного поразмыслив, я подсела к Лиоре. Не к Итасэ же в компанию набиваться… Где он, кстати? Не видно…
— Проверяет окрестности, — ответила Лиора на невысказанный вопрос и зябко передёрнула плечами. Без шарфа, одетая во всё тёмное, она казалась хрупкой и уязвимой. Темнота плескалась вокруг костра, то наступая, то отползая; она казалась живой и дышащей — этакий огромный айр, бездушное существо с агрессией, забитой в подкорку.
Вдоль позвоночника холодок пробежал.
— Думаешь, это может быть ловушка? — указала я на тёмный океан вдалеке.
— Вполне возможно. — Блондинка прищурилась на огонь. — Но тогда выходит, что кто-то знал, что среди нас есть внимающие и поющие. И был уверен, что мы не пройдём мимо, а бросимся спасать незнакомую девчонку.
На душе заскребли кошки. Неужели я со своей цивилизованной сострадательностью втравила всех в неприятности…
— А без моей просьбы не бросились бы?
— Мастер Эфанга бы этого делать не стал, — нейтральным голосом произнесла она, однако не сдержалась и поморщилась. — И своим подопечным бы не позволил. Другие… Не знаю.
— А ты? — не удержалась я от вопроса.
— Разумеется, осталась бы на берегу, — высокомерно солгала Лиора.
Губы у меня против воли растянулись в улыбке.
Айка вдруг замерла, втягивая солёный воздух. Узкие ноздри хищно затрепетали.