Купол перестроился неохотно; похоже на то, как трудно бывает разжать кулак, зажатый несколько часов подряд. Но вроде бы получилось… Отлично. Теперь — захватить в тиски чужое сознание и потихоньку ввинтить туда концентрированные воспоминания о пытках Итасэ. И проблемы начались почти сразу — эмоции и намерения я ощущала, а вот нащупать сознание не могла, словно рыбу ловила голыми руками. Вроде что-то существенное есть, двигается медленно, а удержать невозможно.
— Не могу, — наконец выдохнула я, чувствуя, что ещё немного — и попросту отрублюсь. — Нужно поближе подпустить. И дать мне минуты три в относительном покое, чтобы докопаться до сознания "иглой". Широкий купол их не цепляет.
— Значит, дерусь я, — спокойно откликнулся Тейт. — Если они не атаковали до сих пор, значит, дерутся в ближнем бою. А это всегда быстро, времени, чтоб собраться, не будет.
Щёки у меня вспыхнули.
Отчего-то после осознания собственной беспомощности стало не страшно, а стыдно. Вообще эти двое свободных по ощущениям напоминали мне кое-кого — мастера Таппу. Я, конечно, не копалась у него в сознании, но уж больно знакомо скользкое чувство, когда щита нет, а вместо мыслей наталкиваешься на пустоту. Элементы подобной техники присутствовали и у рыжего, который иногда начинал действовать на чистых инстинктах, и даже у Айки.
Надо будет потом расспросить Лиору поподробнее. Может, она знает больше. Если нет — рискну поинтересоваться у Оро-Ича. Если доживу, конечно.
Внезапно туннель оборвался; мы с разбегу влетели в пещеру, залитую ярким дневным светом — значительная часть свода отсутствовала. Сюда даже долетали отзвуки взрывов и крики; видимо, Ригуми Шаа ещё не закончил свою схватку. Запах сырости, присущий подземельям, трансформировался в пронзительную ледяную свежесть. Стало холодно, словно температура упала ниже нуля, зато сквозняк пропал.
Когда я проморгалась, то не поверила глазам: камень под ногами был покрыт слоем слежавшегося снега, стены на три человечески роста вверх побелели от инея. Аккурат под дырой в сводах находилось озерцо, неширокое, всего пятнадцать или семнадцать метров, но, кажется, весьма глубокое. И, готова спорить, обжигающе холодное.
Рыжий поставил меня на ноги и метнулся к озерцу. Принюхался к воде, попробовал на язык:
— Чистая, — качнул он головой. — Они далеко?
Я прислушалась, прикинула скорость передвижения.
— Будут здесь секунд через двадцать.
— Держись позади меня, — коротко приказал Тейт.
Мы только успели поменяться местами; свободные заявились даже раньше. Я ощущала их — но не видела, слышала.
И рыжий тоже.
Когда они возникли в проёме туннеля, всё, что мне удалось уловить — местоположение. Купол по-прежнему не цеплял сознания свободных.
От Тейта пахнуло растерянностью:
"Где?.."
Мысль обожгла, как горсть горячей золы в лицо.
Старший из свободных, мужчина, рванулся к нам, и время точно растянулось.
…девять шагов…
Рыжий их не видит. Но я-то — да… почти.
Я не могу зацепить их, но знание — тоже оружие.
Мне придётся стать глазами?
…шесть шагов…
Шрах, надеюсь, этого хватит.
Связь с Тейтом я установила рывком — по уже налаженным каналам, глубокую, на пределе возможностей, спаивая наши разумы в один.
Пусть он простит меня за это потом.
…три шага…
"Смотри".
Атаковать Тейт не успел — но сумел увернуться от удара.
Веером взметнулась каменная крошка, колючий снег и капельки воды. Я перекатилась в бок, рефлекторно проворачивая фокус, который уже опробовала на мастере Оро-Иче: отойти, запустить в стороны свои копии, прикрыться иллюзией и уповать на удачу.
Рыжий не видел врага, не слышал, не ощущал запаха или тепла тела, но даже примерного указания на место в пространстве ему оказалось довольно. Всё, что я могла — это держать купол и связь, дышать в унисон с ним, думать… и чувствовать, как зарождается — в нём или во мне? — жгучая, болезненно-напряжённая энергия, нарастает взрывообразно и вырывается наружу…
…как взрыв.
Громыхнуло так, что уши заложило. Половина снега превратилась в воду, грязную, горячую. Я вскрикнула, выдавая себя — и тут же атаковала женщина-маг, быстро и жёстко, прямо голыми руками. Увернуться не получалось; где её реакция и где моя!
Но можно ведь защититься.
Сейчас у меня не две руки… а четыре?
Тейт ударил из слепой зоны, когда женщина была уже в полушаге. Меня снова окатило чем-то горячим, но уже не водой. Я — он, мы? — откатилась, ощущая вновь зарождение той самой опасной энергии глубоко внутри. Те, двое, которые враги, были ещё живы. Мужчина — опасен, а женщина обречена, потому что теперь она пахла резко и сильно, а значит до неё стало легко дотянуться.
Энергия вырвалась; взрыв расплескал озерцо, иней сошёл со стенок, и они стали красно-чёрными.
Тейт сделал выпад. Женщина-свободная увернулась, зажимая пробитую грудь — и налетела спиной на лезвие, очень тонкое и острое. Такое, какое Тейт пожелал, чтобы я сделала. Оно застряло в позвоночнике, но ещё одного удара хватило, чтобы стало противником меньше.
Снег у меня под коленями хлюпал — тёплый, склизкий.
От мужчины-свободного дохнуло страхом. Это была крошечная зацепка, но её хватило. Купол уплотнился вокруг него, повинуясь не моему желанию; Тейт рванулся к слишком, слишком медлительному противнику, сбитому с толку воспоминаниями о чужой боли и унижении. Попытался ударить в голову — и промахнулся; мужчина отскочил и рванулся ко мне, чтобы добить и получить шанс.
Не успел.
Он напоролся на прозрачный тонкий турник на уровне коленей, распавшийся почти сразу, рухнул, тут же вскочил, но было уже поздно. Тейт учёл ошибку и сделал поправку на рост.
Шея влажно хрястнула; по сырому снегу покатилась голова и остановилась только у моих коленей.
Стало очень тихо.
Мы с Тейтом замерли друг напротив друга. Сердца колотились в унисон — запредельно быстро для меня, медленно для него. Между нами пульсировало что-то… что-то…
Я испугалась и разорвала связь.
Во рту было кисло и солоно.
— Мы их убили, — прошептала я. На душе скреблись шрахи.
— Убили, — покорно согласился Тейт.
Лицо у него стало наполовину алым. Он набрал горсть влажного, но всё ещё чистого снега, и принялся яростно оттираться — щёки, лоб, даже волосы. Я тряхнула головой, с трудом встала и на одних рефлексах поплелась к озерцу, уже почти успокоившемуся.
Оно было… такое свежее.
По тёмной поверхности всё ещё расходились слабые волны, но отражение оказалось удивительно чётким.
— Красное, — пробормотала я, прикасаясь к щеке. Пальцы липли. — Всё такое красное, Тейт.
— Выберемся — искупаемся, — откликнулся он тихо. — Ты как?
— Живая.
Почему-то мой ответ показался нам обоим жутко смешным. Я хохотала, как сумасшедшая, свернувшись в клубок, вжавшись лицом в повлажневшую, заляпанную кровью ткань. Белые одежды, которые одолжила мне Лиора, стали красными, как драгоценные костюмы, в которые норовил облачить меня мастер, рыжий… да все вокруг, с самого начала. Точно знали, что дело кончится этим.
Если ты слишком слабая, чтобы избежать боя, но достаточно сильная, чтобы не умереть, то твой единственный цвет — красный.
Интересно, Тейт поэтому носит такие шарфы?..
— Чтобы не забывать, — сказал он, отводя взгляд. То ли уловил вопрос через купол, то ли догадался — поди пойми. — Помнить вообще полезно.
Я наскоро поплескала себе в лицо водой, кое-как оттёрла руки — и подползла к нему. Рыжий обнял меня и позволил уткнуться ему в плечо. Двигаться не хотелось. Даже когда в туннеле послышались лёгкие шаги, и в проёме появился Лао, я с трудом заставила себя голову повернуть.
— Вижу, вы тут справились, — певуче произнёс он и ободряюще улыбнулся. Итасэ был у него на руках, без сознания, кое-как укутанный в чужое трико, но определённо живой и здоровый. — Трудно пришлось?
— Полегче, чем тебе, — хмыкнул Тейт и вдруг насторожился: — Слушай, а почему так тихо?
Лао запрокинул голову, вглядываясь в голубое небо; солнечные лучи полосами ложились на лицо, точно подсвечивая его изнутри.
— Конечно, я могу ошибаться, — легкомысленно произнёс он. — Но, думаю, это потому, что Ригуми Шаа закончил. Мы победили.
"Мы победили".
Я выдохнула и улыбнулась Тейту в плечо.
Звучит не так уж плохо.
Глава 22. По касательной
Совокупность идеальных представлений о маге и ученике;
совершенно невыносим на расстоянии ближе пятнадцати шагов.
(Из свитка "Загадки Лагона")
Если входили в пещеры мы скрытно, как диверсанты, то выбирались с какой-то ошеломляющей наглостью — неторопливо и шумно, ровно тем же путём, что и пришли.
Самое удивительное, что единственный маг-свободный, который попался на пути, в бой вступать не стал и ретировался прямо в стену.
Я с трудом передвигала ноги, и рыжий буквально тащил меня на себе. Он болтал без умолку и время от времени сносил углы, когда ударом кулака, когда пинком. Лао отставал на несколько шагов — то ли прикрывал от вероятных врагов, то ли развлекался, разглядывая нас. И — сначала показалось даже, что это обман слуха — тихонько мурлыкал под нос песенку о сияющих сокровищах на дне чёрного-чёрного океана.
А вскоре я поймала себя на том, что подпеваю.
Маразм и локальный конец света какой-то…
Но чувство эйфории схлынуло, как только мы вышли в долину. Не знаю, что произошло, но там не осталось камня на камне в самом что ни есть прямом смысле. Относительно ровная прежде "чаша" напоминала теперь заброшенную стройку. Прямо в центре вырос целый лес ноздреватых игл-шпилей высотой в пятидесятиэтажный небоскрёб. Дальний склон приобрёл пологий наклон и покрылся пыльно-зелёной травой, густой настолько, что издали даже похожей на мох. Чуть левее в скалах появились огромные тоннели, в каждом из которых без труда пролетел бы пассажирский лайнер, а прямо у н