— Нет, — выдохнула я, машинально касаясь висков. Голова раскалывалась, конечно, но вот чья это боль?
— Тогда делай, что я говорю. И, кстати… — Блондинка смерила меня задумчивым взглядом. — Костюм можешь оставить себе.
Я согнула руку; подсохшая ткань похрустывала и царапала кожу. Сменная одежда осталась в старом лагере, как и припасы, так что приходилось пока терпеть.
— Даже ни о чём не спросишь?
Лиора опустила взгляд и немного помедлила с ответом.
— Видишь ли, я тоже предпочитаю белое.
Пока мы разговаривали, Лао исчез — то ли патрулировать отправился, то ли рыжему помогать с припасами. А я наконец узнала из первых уст, что произошло со второй командой.
Пусть Ригуми Шаа и не был хорошим бойцом, однако его подавляющее превосходство в силе какое-то время искупало это. Пока Лиора с Маронгом "шумели" на своей стороне долины, имитируя жутко неумелое скрытное проникновение, а мы вытаскивали Итасэ, мастер играючи отражал чужие атаки. Он подчинил агрессивных химер и выпустил их против создателя, а затем успокоил; вывернул наизнанку огненные провалы в земле, обращая их в каменные шпили; ядовитую нассову траву приручил и заставил расцвести…
Не агрессия, но высокое искусство обращения смертоносного в живое, гармоничное и прекрасное.
Заминка произошла, когда на поле боя появилось новое действующее лицо — тот самый Пайн, который почувствовал, что с экспериментальными айрами, вживлёнными в Мику, происходит что-то странное. Коротко допросив девушку, он бросился на выручку своей ненаглядной дикарской принцессе — и заодно помог Ригуми Шаа разделаться с очередным противником. Преимущество совершенно очевидно было на нашей стороне, но случилось кое-что непредвиденное.
— Видишь ли, Трикси, — глухо произнесла Лиора, помешивая закипающую шергу. — Эта стерва, оказывается, умеет учиться. Она использовала то, что едва не убило её, против мастера. Помнишь, как мы с ней справились? Так вот, она раздобыла такое же оружие.
Что за "стерва", уточнять не пришлось.
В тот короткий промежуток между атаками, пока Ригуми объяснялся с Пайном, буквально из-под земли выскочила молодая женщина и понеслась к мастеру. Он не стал причинять ей вреда и попытался смести в сторону воздушным потоком…
И не смог.
— А у Игамины стало такое страшное лицо… — Лиора уже почти шептала. — Никогда не видела его таким. Сразу вспомнила, что он тоже из свободных, причём из семьи, которая не отличается милосердием. Он перекинул меня через плечо и рванул к мастеру. Только вот немного не успел.
Незнакомка разорвала защиту Ригуми, как бумажную ширму… и ударила. Его спасла Айка: она сумела немного отклонить удар, а затем отбросила женщину в сторону. Чуть правее и выше — и рана стала бы смертельной.
Всё-таки Аринга не зря славилась как одна из сильнейших мастеров. Побороть болевой шок, заместить часть своего тела воплощённым ничто и снова встать в строй — на это не каждый способен. Ригуми сумел только остановить распространение яда и частично — кровотечение, но поддержание иллюзии оттянуло на себя большую часть сил.
— В запасе было несколько секунд. Если бы свободные поняли, что он серьёзно ранен, то растоптали бы нас. Игамина придумал план, я пропела его для остальных, мастер согласился, — слабо улыбнулась Лиора. — Как видишь, свободных удалось обмануть. Я затуманила пространство вокруг и заставила их поверить, что удар пришёлся на меня. Это оправдало запах крови. Игамина помогал мастеру с иллюзиями — прикрывал Кагечи Ро, меня. Вырастил ту каменную штуку, где мы стояли, — нервно усмехнулась она и снова уткнулась взглядом в землю. — А ещё показал себя той женщине, которая едва нас не погубила. Она сразу сбежала. Похоже… похоже, это была его сестра. Он ничего не сказал, конечно, но полностью мысли спрятать не сумел.
— И никто не догадался? Не насчёт Маронга, а насчёт мастера, — уточнила я, потому что лицо у Лиоры тут же стало встревоженным.
Ну да, конечно. Если в Лагоне станет известно, откуда пришёл Маронг, то ему не поздоровится.
— У свободных не было времени, чтобы задуматься, — царственно ответила блондинка. Надо же, быстро справилась с замешательством. — Я использовала это, — и она вытащила из поясной сумки тот самый ажурный шар из косточек. — Его невозможно остановить и очень сложно разрушить. Есть, правда, один маленький недостаток.
Перед ментальным взором у меня развернулся образ: хрупкие, тонкие "косточки" раздаются в стороны, сфера увеличивается и становится более воздушной, а в промежутках между "рёбрами" трещат синеватые молнии; движение руки — и сфера взмывает в воздух, а затем начинает метаться из стороны в сторону, прошивая скалу, как пуля — масло. Свободные разбегаются в стороны, кто-то пытается остановить эту смертоносную красоту, но тщетно…
Я кашлянула, выплывая из омута чужих воспоминаний.
— И какой же?
— Пока я не придумала, как его контролировать, — негромко призналась Лиора. — Кстати, Аринга показалась именно тогда. Она попыталась сделать воздух стеклянным, как в прошлый раз, но с этой игрушкой такая небрежная работа не проходит. Жаль, что шар упал немного в стороне, — добавила она кровожадно. — Стало бы одной проблемой меньше… А потом он покатился на нас, и пришлось его свернуть. Свободные решили, что это сделал мастер, и когда он предложил поговорить, то некоторые согласились. А другие предпочли промолчать или сбежать… И вот мы здесь.
— И вот мы здесь, — эхом откликнулась я.
Солнце зависло над самым горизонтом, в той точке, где океан соединялся со скальным мысом — точно огонёк на длинной-длинной ложке.
Невозможно долгий день подходил к концу.
Вскоре вернулся Тейт со связкой водорослей и жутковатой бугристой рыбиной почти с человека величиной. Я вызвалась было её почистить, но быстро поняла, что с моими навыками провожусь до следующего утра. Скорее, себе палец оттяпаю, чем оторву хоть одну чёрную пластинку. Рыжий быстро понял это и забрал у меня нож:
— Иди, промой водоросли лучше. Источник под деревьями. Только за купол не выходи, — улыбнулся он.
За этим занятием меня и застал Лао.
— У тебя сейчас половина уплывёт, — рассмеялся он, подцепляя размочаленную сизо-коричневую плеть. — Давай, лучше я. А ты пока умойся и переоденься.
— Так ведь не во что, — вздохнула я, вылезая из воды. Руки онемели от холода.
— Уже есть. Мне показалось, что нам всем пригодятся вещи из старого лагеря, — шепнул он мне, склонившись к уху.
— Я тебя люблю, — честно призналась я.
— Тейту не говори, — весело попросил Лао и склонился над источником, вылавливая водоросли.
Меня ещё хватило на то, чтобы дождаться, пока рыба допечётся, и проглотить свою порцию, почти не чувствуя вкуса. Но потом сон одержал верх, и даже беспокойство за мастера Ригуми как-то поугасло. Я отставила пиалу с шергой и привалилась боком к рыжему, отключаясь.
Когда сознание снова вернулось, была уже глубокая ночь. Вокруг плескалась чернильно-чёрная темнота; издали доносился шелест волн. Немного хотелось пить — пожалуй, именно это лучше всего говорило о том, сколько времени прошло. Я не чувствовала себя ни усталой, ни больной, а воспоминания о сумасшедшем дне словно оказались за прозрачной стеной. Правую руку придавливала тёплая тяжесть… впрочем, и дураку ясно, кто там устроился.
— Ты не спишь?
Ну да, стоило пошевелиться, и подозрения подтвердились.
Ёжась и придерживая сползающее с груди покрывало, я села и зажгла огоньки над головой. Они разогнали тьму и взмыли под купол шатра. Мы с Тейтом были наедине; моя одежда, аккуратно сложенная — судя по ощущениям, вся — лежала в изножье постели, и рядом — его. Он перекатился на спину, щурясь от света, и замер, заложив руки за голову.
— Нет, — ответила я, чувствуя, что краснею ни с того ни с сего. Губы у Тейта влажно поблёскивали, точно он только что облизнулся. — Слушай, а воды нет? Пить хочется, — добавила я просто чтобы не молчать.
Он посмотрел на меня так, словно ждал совершенно другого вопроса. Но потом улыбнулся вдруг, разряжая напряжение, и выбрался из-под покрывала.
— Есть. Подожди, я сейчас.
…разумеется, на нём ни нитки не было.
В горле у меня пересохло. И воду из пиалы я глотала уже взахлёб. А рыжий, как нарочно, сидел напротив, подогнув ноги, и смотрел в упор.
— Как там Ригуми? — Я неловко отставила пиалу.
— Отдыхает.
А… понятно.
И снова — странный долгий взгляд.
Да что же это такое!
Ощущая, что лицо у меня уже горит, я попыталась лечь и накрыться, но не тут-то было. Тейт перехватил меня за руку и развернул к себе. И попросил тихо:
— Не убегай, ладно?
Наверное, стоило обратить всё в шутку, как обычно, однако я не смогла. И вместо этого притянула его к себе, обнимая. В точности как в первый день в Лагоне, тогда, в купальне, только роли поменялись. Сердце у Тейта колотилось слишком громко, и он был напряжён до предела.
— Что случилось?
— Ничего. — Он поёрзал. — Но сегодня я испугался. А не боялся я очень давно. И в то же время — я никогда не был так уверен в своих силах, как сегодня. А что чувствовала ты?
В таких ситуациях можно отвечать только честно, даже если это звучит ужасно глупо.
— Тебя.
У него была тёплая кожа, слегка влажная и пахнущая морем, точно он долго-долго плавал перед тем как лечь спать. Волосы на затылке топорщились — мягкие, но страшно непослушные. Я не хотела отпускать Тейта, и когда он слегка отстранился, то ощутила смутное недовольство.
Губы зудели невыносимо.
— Мы станем сильнее вместе, да? — Глаза его, того же цвета, что и мои, блестели в темноте.
— Да.
— И ты всегда будешь со мной.
Он не спрашивал, а утверждал.
Ответа не требовалось, и потому я подалась вперёд и поцеловала Тейта — прекрасно осознавая, что за этим последует.
И к шраху логическое и рациональное.
…казалось, что из нас двоих телепат — это он. Тейт угадывал желания до того, как я успевала их осознать. Выцеловывал шею по линии волос, гладил выгнутую поясницу, переплетал пальцы, вжимался — кожа к коже, сердце к сердцу.