— И что это было? — мрачно поинтересовалась я, когда мы проходили под деревьями.
Чирерори солгал — неприятные ощущения отступили минуты через три, осталось только ощущение призрачного тепла. Зато идти под хокорнами было совсем не холодно.
— Без понятия, — дёрнул плечом рыжий. — Но вообще на него находит иногда какая-то хрень, и он становится прям как Оро-Ич. Сегодня вот не хотел пускать меня в кратер, но когда я сказал, что у меня скоро поединок, то разрешил.
— Что, так легко? — Мне это показалось сомнительным. Нет, конечно, Чирерори — тот ещё пироманьяк, но простые и понятные мастера в Лагоне, которые в своих поступках руководствуются лишь одной причиной — чистая утопия.
Тейт задумался, припоминая.
— Ты знаешь, нет. Но потом увидел тебя и спросил, буду ли я тренироваться один. Ну, я такой сказал, что да. А он: "Ну-ну".
Я споткнулась о растрескавшийся лист хокорна. Вот шрах! Неужели Чирерори умудрился залезть мне в голову, с его-то третьей ступенью? Вроде бы нет… Тогда как угадал-то?
— Слушай… Он не так уж ошибся.
Рыжий недоверчиво заглянул мне в лицо:
— Чего-чего? Хочешь побыть со мной на тренировках? Плохо разглядела, что ли? Или не дошло? — Тёмная бездна его разума приоткрылась, и оттуда плеснуло злостью. — Я вообще-то не собирался выходить за кратер, но плеснуло до хокорнов…
У меня во рту появился кислый привкус. Я сглотнула. Нет, конечно, страшновато, но, с другой стороны, интересно — до подкашивающихся коленок…
И кто здесь теперь адреналиновый маньяк?
— Я понимаю, что это опасно. Но, во-первых, надеюсь, что мы обойдёмся без таких масштабов. А во-вторых, у меня есть идея, как тебе помочь.
Тейт резко развернулся и схватил меня за плечи. Разум у него опустел, словно мысли шрахами разбежались по углам и затаились.
— Так. У тебя есть — что?
— Идея, — послушно повторила я, машинально отводя взгляд. Смотреть сейчас рыжему в глаза было слишком сложно… Наверное, потому что я боялась увидеть там надежду. — Помнишь, я тебе давно ещё говорила, что в моём мире нет магов? Когда мы только встретились?
Рыжий наконец отмер и отцепился от меня. Мы побежали дальше; сияние хокорнов за нашими спинами постепенно угасало, оставляя только слабые красноватые отсветы. После душной гари над кратером воздух Лагона казался сладким и сырым, как между морем и цветущим садом.
— Ну, а ты кто тогда?
— Псионик, — я запнулась, не зная, как получше объяснить. Раньше мне элементарно не хватило бы слов, теперь не доставало уверенности в своей правоте… А, ладно. Скажу, как вижу. — В моём мире считается, что человек со сверхспособностями не черпает силу снаружи, из мира, а берёт изнутри…
— А внутри у него что, не мир, что ли? — перебил меня рыжий.
Самое смешное, что он на самом деле не видел разницы.
— У нас разделяют внешний и внутренний мир, — терпеливо пояснила я. — А значит, внешнюю и внутреннюю силу…
— Очень странно, — задумчиво резюмировал Тейт.
Ну да, конечно. Вообще-то как раз в нашем мире всё понятно, логично и упорядоченно. Это в Лагоне — странно, дико и хаотично. Но не спорить же из-за мелочей?
— Дело не в этом, — неопределённо качнула я головой. — А в том, что разный подход предполагает и различия в методах. Существуют псионики, которые очень похожи на ваших испепелителей. У нас они называются пирокинетиками — как бы "передвигателями огня". Но это не совсем верно… — Я задумалась, как бы попроще объяснить дикому аборигену про атомы, кинетическую и потенциальную энергии, про быстрое и медленное горение, про окислительно-восстановительные реакции и про распад, но затем плюнула. — Вообще среди псиоников есть несколько видов "кинетиков". Биокинетики, телекинетики, пирокинетики… Объединяет их одно: используя свою силу как катализатор, они инициируют какое-либо "движение". Буквально — например, перемещают по воздуху каменный блок, или фигурально, когда, э-э… Ускоряют движение частиц внутри какого-либо объекта, и от этого начинается… э-э… в общем, он загорается.
— Предположим, понял, — склонил голову к плечу Тейт, благоразумно не уточняя, что за частицы такие и с чего вдруг вещь загорается.
— Хорошо. На самом деле, не все кинетики понимают, что именно они делают и как, — улыбнулась я невольно. — А способности проявляются едва ли не с рождения, и порой очень опасные. Но именно поэтому в основе любых тренировок псиоников лежит жесточайший контроль. Не только у "кинетиков", кстати — все псионики начинают с медитаций и с упражнений на концентрацию, в чём бы ни заключались способности. Вот моя сила, например, не предполагает движения…
— А по-моему, ты много двигаешься, — фыркнул Тейт, дурачась. — Ну и правильно. Будешь в драке стоять на месте — тебя размажут.
Он что, пытается увести разговор в сторону? Я недоверчиво потянулась к разуму рыжего — и отпрянула, как ментально, так и физически.
Тейт и правда оттягивал момент, когда разговоры закончатся и начнётся тренировка, потому что… опасался? Но кого или чего?
— Это другое, — возразила я вслух. — Речь идёт о способностях.
— Да ну? А как же эта, как её, штука с одной стороной, ну, про которую ты рассказывала, что Эфанга через неё не сунулся?
Надо признать, вопрос резонный — но слишком сложный даже для учёных из моего мира. Сложно ответить так, чтобы не скатиться в дурацкую мистику, наукообразные теории и одновременно не упереться рогом в такие удобные, привычные, но далеко не всё объясняющие версии.
— Кое в чём ты прав, — вздохнула я. — Всё дело в традиционном подходе. Ну, как в биокинезе, когда пару веков назад всякие "одарённые" лечили пациента, представляя, что изгоняют из него злого духа. Болезнь действительно отступала, но никакого духа ведь не было. А врач его видел, представь, порой даже осязал. Сохранилось даже несколько монографий, описывающих этих духов. Такой вот парадокс.
— Духи, духи, — проворчал Тейт в сторону. — Про шраха ты тоже говорила, что его не бывает. А Оро-Ич вот сказал, что видел кого-то рыжего с двумя хвостами в своей лаборатории. Вроде бы что-то ценное разбилось…
Исключительно ради сохранения своего душевного здоровья я сделала вид, что ничего не услышала, и продолжила:
— Так вот, про эмпатию. Для удобства восприятия я представляю себе условный "купол", который перемещается в пространстве, но на самом деле для восприятия чужих мыслей и эмоций я как бы делаю свой разум более чувствительным. Когда купол вытягивается в какую-либо сторону, я на самом деле просто туда мысленно поворачиваюсь — и слушаю, концентрируясь на одном направлении.
— Типа такого? — Рыжий, ухмыляясь, приложил к ушам ладони, как локаторы, и завертелся на месте.
Я прикусила губу, чтобы не засмеяться.
— Почти. В общем, эмоции и мысли невозможно заглушить полностью, если человек в сознании. Они просачиваются сквозь любые установки и щиты, и чем более восприимчив разум эмпата и телепата — тем больше он улавливает. Что же касается воздействия… — Я снова сделала паузу. Да-а, вот попробуй-ка объяснить то, что сама с трудом осознаёшь! — Есть теория, что разумы всех мыслящих существ образуют некое поле. Эгрегор, ноосфера… Это сложно, в общем, какого-то определённого термина пока нет, область слишком мало исследована. Да и непонятно, как её применять на практике — метод условного купола куда удобнее. Но, в общем, согласно этой теории, телепат или эмпат постоянно воздействует на поле, как бы в фоновом режиме. И когда я врываюсь в чужой разум, то фактически влияю не непосредственно на него, а на всё поле, только более интенсивно, чем обычно. Это объясняет, почему псионики шестой и седьмой ступени фактически не ограничены никаким расстоянием. То есть эмпат или телепат каждый раз изменяет не окружающую среду, а себя — и, являясь частью этой среды, провоцирует необходимые ему изменения других отдельных фрагментов этой среды…
И тут я осеклась.
Меня наконец осенило.
Так вот о чём говорил Оро-Ич! Теперь ясно, почему я, не являясь магом, могла помочь Тейту. Скорее всего… конечно, никто не гарантирует результата, ведь это пока лишь теория… Скорее всего, ответ на его вопросы лежал на стыке методик пирокинетков, "передвигателей огня", и эмпатов, которые воспринимали свою силу не только как нечто сугубо внутреннее, но и как часть чего-то большего.
Маги действовали, ориентируясь на результат, грубо говоря, превалировал эмпирический метод. Главное для них — "что".
Псионики под всякое действие подводили обширную теоретическую базу. Главное — "как".
Мои эмпатические способности сейчас работали как бы на стыке методик двух миров. От родного мира я взяла теоретическую базу, от нового — нацеленность на принципиально новый результат, даже если вначале он кажется пока невозможным. Раз получилось у меня, может, получится и у рыжего?..
— Трикси, ты чего? — позвал он тихонько, выдёргивая меня из размышлений.
Ноги затекли; незаметно для самой себя я села на землю, сжимаясь в комок, и уткнулась в колени лицом.
— Всё в порядке. — В горле пересохло, и голос слегка осип. — Я, наверное, знаю, как тебе помочь.
— Ты уже говорила. Катов десять назад, мм?
— Тогда у меня была абстрактная идея. — Я запрокинула голову и уставилась рыжему в лицо. Он был напряжён, даже пальцы подрагивали. — А сейчас — конкретный план. У тебя есть на примете укромное место, где можно потренироваться в одиночестве?
— В Лагоне — нет, тут слишком тесно, говорил же. Поэтому и пришлось к Чирерори напрашиваться, — задумался он. — А вообще… Подожди, а?
Прежде чем я успела ответить, Тейт нырнул в заросли. У края высокая трава ещё покачивалась, но дальше ни одна верхушка не шелохнулась — попробуй-ка угадай, куда он побежал. Впрочем, мне это было только на руку — после эффектной демонстрации силы в кратере ужасно не хватало хотя бы небольшой передышки. Я свернула с тропинки и заползла под колючий полог дерева кижу. Бледно-розовые веретенца незрелых плодов болтались над самой головой, источая слабый цитрусовый а