ри этом не бахвалится, и потому знают о нём немногие — пять.
И шестое, самое главное: Соул — из ложи внимающих и поющих. А эмпатия и телепатия сильно меняют характер, привычки и даже сам образ мышления. Если есть возможность избежать открытого конфликта — телепат ею воспользуется. Мне было легко найти общий язык с Лиорой именно из-за этой открытости, готовности к диалогу. Разумеется, и жизнь в Лагоне накладывает ощутимый отпечаток, но что-то мне подсказывает — вреда Соул не причинит. По крайней мере, сейчас.
Тем временем с тропы, и так едва различимой, Орса свернула в непролазные заросли. В кои-то веки трава в Лагоне и выглядела, как правильная трава: высокие, почти до горла, тоненькие стержни-стебли, на верхушке — метёлочки, много длинных-длинных узких листьев. И всё это, кроме золотистых пушистых соцветий, насыщенно-зелёное, того идеального оттенка, который бывает только весной после дождя. На ощупь трава напоминала нечто среднее между влажным шёлком и желе. Стебли не ломались от прикосновений, но на поверхности выступали крошечные капли сока. Вскоре уже вся одежда едва ли не насквозь пропиталась, но я не жаловалась: аромат здесь стоял головокружительный, сладко-свежий, с едва ощутимой смолистой ноткой. Единственное, что омрачало удовольствие — обилие тонкой паутины. К счастью, она быстро растворялась в травяном соке, не оставляя и следа.
— Иди быстрее, — буркнула вдруг Орса. Я действительно отстала от неё на несколько шагов. — Тут леххи водятся.
Я осторожно сняла с рукава тающую на глазах паутинку. Что-то у меня нехорошее предчувствие…
— А что за леххи такие?
Орса довольно засопела — очевидно, ей приятно было узнать, что в чём-то я гораздо невежественнее её самой.
— Такие мелкие твари, круглые, с ножками, панцирь зелёный, блестящий. Красивый. Из задницы нитки тянутся.
Ага, ясно — местный аналог пауков. Не то чтобы я их боялась — так, недолюбливала.
Заросли ароматной травы теперь казались мне не таким уж симпатичным местом; пришлось ускорить шаг.
— Опасные?
— Противные, — поморщила нос Орса. — Вообще они соком питаются. И по одному ещё ничего, говорю же, красивые. Но я один раз здесь заснула, а проснулась под вот таким слоем! — и она развела большой и указательный палец сантиметров на десять.
Под ложечкой у меня засосало.
— Слоем чего?
— Леххи, конечно. А у них из задницы нитки тянутся…
— Спасибо, можно и без подробностей, — произнесла я твёрдым голосом.
Орса скосила на меня взгляд и принялась раздумывать о том, как бы подкинуть мне за шиворот горсть этих самых леххи. Прелесть, а не девочка.
К счастью, вскоре заросли травы остались позади, а вместе с ними и паутина. Мы выскочили к подножью невысокого холма, поросшего приземистыми раскидистыми деревьями — кожистые красновато-зелёные листья, белые и оранжевые шарики плодов. Пожалуй, даже красиво, хотя и несколько экзотично, особенно для Лагона, где если среднестатистические деревья подпирают небо, обладают шипами в ладонь величиной и скрючены, как столетние ведьмы. Причём, как правило, всё сразу.
Ближе к плоской вершине роща почти сошла на нет, а редкие травинки сменил густой бледно-салатовый мох с малахитовыми прожилками. Идти такой пружинистой подушке — сущая мука, а вот лежать — самое то. Особенно в жару — мох источает ментоловую прохладу, деревья дают столь желанную тень. Но только я задумалась на эту тему, как мы перевалили за край холма и увидели…
Наверное, Соула.
Впрочем, заметила я его не сразу — тёмно-зелёное трико без рукавов и серебристый шарф вполне гармонировали по цвету с пейзажем. А затем меня отвлёк, страшно признаться, бардак. С узловатого корня, выпирающего из-под мшистой перины, свисал длиннющий свиток, ещё несколько валялись поблизости, как конспекты вокруг нерадивого студента, который решил подготовиться к экзамену за одну ночь. А сколько было раскидано тубусов, открытых и закрытых, с наполовину вытащенными свитками и совершенно пустых! Между тубусами сиротливо ютились пиалы из-под шерги. Мне стало куда спокойнее — забавно, однако где-то в глубине моего подсознания засело твёрдое убеждение, что человек, способный развести вокруг себя ту редкую разновидность неуправляемого хаоса, которая произрастает из неутолимой страсти к книгам и остывшему чаю, просто не может оказаться злодеем.
Глупость, разумеется, но страшно прилипчивая.
Сам же Соул воплотил мою мимолётную мечту — разлёгся под особенно раскидистым деревом, болтая босыми пятками в воздухе. Рассеяно прикладывался к пиале с шергой, кажется, половину проливая в густой ментоловый мох, и свободной рукой неторопливо прокручивал вниз свиток, что-то бормоча себе под нос.
Застыв в десяти шагах от брата, Орса судорожно вдохнула, цепляясь руками за собственный пояс, и очень тихим голосом сказала:
— Ну… Я вроде как пришла.
Пиала с шергой дрогнула и едва не вывернулась из пальцев — кое-кто явно не ожидал, что его блаженное уединение со свитками так скоро нарушат.
— Лагон там ещё цел? — повернул голову Соул, обречённо улыбаясь. Глаза у него оказались тёмно-зелёные, того же цвета, что и одежда.
— Я даже не подралась ни с кем! — обиженно запыхтела Орса, но умудрённый опытом брат ей, похоже, не поверил.
У него было очень приятное лицо человека, блистательно игнорирующего пошлый быт, но зато увлечённого чем-то непонятным, ужасно интересным. То ли молодой профессор, то ли вечный аспирант на полставки, завсегдатай библиотек — таких, как бы они ни маскировались, выдаёт умный, слегка расфокусированный взгляд и искусанные губы. Я много таких уникумов перевидала в мамином институте — непрактичных исследователей тайн природы, мечтателей, кому вечно не достаётся грантов. От них Соула отличал только здоровый сёрфингистский загар, тренированное тело и пижонски подстриженные седые волосы, на висках покороче, на затылке подлиннее.
А ещё — он ощущался как провал в мире, некая абсолютная пустота. Действительно, телепат и эмпат, но гораздо сильнее Лиоры — и сильнее меня, причём намного. Даже не пятая ступень, а шестая, ближе к дяде Эрнану.
Шрах, кажется, мы с рыжим влипли…
В груди у меня начал разрастаться мерзкий очаг онемения — оцепенение от паники. Усилием воли я погасила неуместные эмоции; надеюсь, со стороны мгновение слабости осталось незамеченным.
— Подойди сюда, Орса, — вздохнул Соул и устало зажмурился, массируя переносицу. В уголках глаз обозначились морщины. — Сядь.
Девчонка послушалась беспрекословно — резво подбежала и плюхнулась перед ним на мох, подбирая под себя ноги. Соул не глядя приложил ей два пальца ко лбу и замер на несколько секунд. Потом его брови, забавно взъерошенные и седые, дрогнули:
— И правда, до драки не дошло. Удивительно. Нотации тебе прочитали и без меня, так что расслабься. Ругать не буду.
— А вечером? — подозрительно осведомилась она и недоверчиво покосилась на меня: неужели такое странное беспокойное существо — и вдруг принесло ей, Орсе, удачу?
— И вечером не буду, — улыбнулся Соул снова. — Беги гулять… А, нет, сначала принеси мне что-нибудь попить. И перекусить. Давай, быстрее.
Орса вздохнула, немного разочарованно — поняла, что на время переговоров взрослые дяди и тёти её выставляют, но спорить не стала. Она вприпрыжку спустилась с холма и нырнула в заросли ароматной травы. Соул проводил сестру взглядом и только тогда обернулся ко мне:
— Спасибо.
Честно говоря, я даже растерялась. Если он телепат, то наверняка считал ситуацию и должен был понять, что моих заслуг там нет.
— В общем, не за что.
— Есть, — спокойно ответил Соул и уткнулся в свиток, как ни в чём не бывало. — Если бы ты не вмешалась, то и тот громила с приятелями остался бы в стороне… Ты присядь, разговор будет неприятный. Хочешь глотнуть шерги? Она, правда, холодная, но из той пиалы я почти не пил.
"Неприятный"… В горле мгновенно пересохло, и холодная шерга пришлась весьма кстати, пусть даже и чужая, недопитая.
— Вы ведь знаете, кто я?
— Трикси Бланш из мастерской Ригуми Шаа, ученица в весьма затруднительном положении, формально всё ещё добыча Танеси Тейта, которого я завтра вызову на поединок и с большой долей вероятности убью, — рассеянно откликнулся Соул, прокручивая свиток. — Идиотская ситуация, на самом деле. Я не в восторге. Но, надеюсь, ты понимаешь, что я не буду ничего отменять только потому, что ты вытащила Орсу из неприятностей?
В ногах у меня появилась мерзкая слабость. Хорошо, что я сидела.
— Стыдно признаться, но я и не рассчитывала ни на какую выгоду.
— Поэтому мы и разговариваем, — склонил голову к плечу Соул и постучал себя по виску. — Я посмотрел глазами Орсы. У тех, кто ищет выгоду, не бывает такого отчаянного лица. Да и уже одно то, что ты сошлась с Тейтом характерами, очень о многом говорит… Кстати, как ты относишься к древней поэзии? Эфанга одолжил мне десяток редких свитков из своей библиотеки, но только до завтра. Хочешь, поделюсь? В каком-то смысле, это благодаря тебе я добрался до них.
Стало смешно. Я пригубила горькую шергу и отвернулась; внизу, у подножья холма, ветер полоскал мягкую, ароматную траву, выжимая сладкий сок. Одежда у меня до сих не просохла и теперь слегка липла к телу.
— Только не говори…те, что мастер Эфанга дал вам взятку за участие в поединке.
— Подкупил, совершенно верно, — так же отрешённо согласился Соул, шелестя свитком. — И можно на "ты", не напрягайся так. Подкупил, я согласился, но завтра мне придётся это ему вернуть, потому что я суну ему знатного фаркана за шиворот. Очень удачно, что ты пришла сама, иначе пришлось бы искать вас с Тейтом вечером, и тогда бы я точно не успел дочитать. Знаешь, Трикси, древняя поэзия вполне стоит того, чтобы убить за неё.
От неожиданности я всё-таки повернулась к нему и уткнулась взглядом в серебристо-седую стриженую макушку. Соул, словно почувствовав мой взгляд, поскрёб голову пальцами и зябко передёрнул плечами.
— Боюсь, я не смогу оценить. — Голос у меня прозвучал суховато.