Вся эта ситуация начинала меня нервировать. Непроницаемость Соула, его очевидная дружелюбность — и непреклонность в то же время, его непоколебимая уверенность в своих силах и в том, что он способен убить Тейта…
Я ничего не понимала — вот что меня раздражало сильнее всего.
— Не сможешь, — согласился он легко. — Вообще я считаю, что поэзия, живопись и сложение историй — разновидности магии. Бродячий поэт на побережье воздействует на разумы так же легко, как и я, но его песни проникают глубже, чем мои самые сильные внушения. Что-то меняется в самом человеке, в самой-самой глубине, раз и навсегда, и никогда не знаешь, чем это потом отзовётся. Поэтому я считаю: всё, что может быть сказано о магии, может быть сказано и о поэзии. Или о живописи. Или о музыке. И магу стоит обращать внимание и на другие искусства. Эфанга со мной не согласен, однако он учитывает мою маленькую слабость и с удовольствием пользуется ей. Идиотская ситуация, — с чувством повторил он и наконец отложил свиток. — Так, хватит, что оттягивать-то…
Соул с сожалением свернул свиток и уселся напротив меня, подвернув ноги. Я заставила себя выпрямить спину и посмотреть прямо в тёмно-зелёные глаза:
— Ты говорил, что собираешься сунуть фаркана за шиворот мастеру Эфанге. И что завтра он отберёт у тебя свитки. Почему?
Он рассеянно прикусил губу, вздохнул — и потом вдруг мягко улыбнулся.
— Мне семьдесят четыре года, Трикси. — Признание прозвучало шокирующе, но я постаралась не подать вида. Но одно дело знать, что маги не стареют и учатся минимум лет по двадцать, и другое — наткнуться на такого вот уникума. Не на непостижимое существо, вроде Оро-Ича, Ригуми Шаа или Чирерори, а на обычного парня… Ладно, не на обычного, на подмастерье. — В Лагон я попал в четырнадцать, итого — шестьдесят лет учёбы. Мне нравится, уходить никуда не собираюсь, стану мастером, наверное — если сумею воспитать Орсу. Так вот, из этих шестидесяти я с Эфангой только двадцать лет. Он не был моим первым мастером, скорее, я тогда попал к нему случайно. От отчаяния подался в первую подвернувшуюся мастерскую. Но мы сработались, — снова улыбнулся Соул, так же успокоительно и мирно, как и раньше. — У меня нет к нему особенной сердечной привязанности.
Я не выдержала — и подалась вперёд. В груди точно лава кипела:
— Тогда почему не отменить этот глупый поединок?
— Он подкупил меня свитками — и дал плату вперёд, — поморщился Соул. — Говорю ж, что идиотская ситуация. В общем-то, я и не собирался отдавать тебя ему с самого начала. С моей точки зрения, ты не добыча. Я смотрел на Танеси Тейта и слушал его — нет, к добыче так не относятся, а отбирать кого-то, кто вроде Орсы для меня… Но выиграть у Тейта я не против. Это было бы забавно… то есть было забавно до того, как сюда впутали Лиору. Она мне нравится, очень способный маг. Рисковать ей я не готов, и если дойдёт всё-таки до настоящего поединка, то между ней и Тейтом выберу, разумеется, её. Надеюсь, ты понимаешь, почему.
— Понимаю.
Несмотря почти на целую пиалу шерги, во рту было сухо.
— Но выход есть, — Соул немного наклонился ко мне, так, что наши глаза оказались на одном уровне. — Дипломатия, переговоры, называй, как хочешь. Я предлагаю вам с Танеси Тейтом союз. Завтра я всё-таки вызову Тейта, но он должен признать поражение до поединка. Я заберу тебя как законную добычу, но Эфанге не отдам. В твоей жизни формально ничего не изменится, обещаю. Полагаю, Эфанга будет немного разочарован, — глаза у Соула вспыхнули. — Но поделом ему. Я просил не впутывать Лиору. Пострадает только гордость Тейта, но и то, по сравнению с тем, что испытает мастер Эфанга. Мне кажется, это выгодное предложение.
Я откинулась назад.
Вот шрах! Если бы дело касалось только меня, и раздумывать бы не пришлось. Но Тейт… Я слишком хорошо его знала, чтобы надеяться — он не согласится. Только не сейчас, когда появился шанс победить по-настоящему, прежде всего себя самого.
— Нам надо посоветоваться.
Губы у меня едва шевелились, и Соул это явно заметил.
— Посоветуйтесь, — с искренней доброжелательностью произнёс он и протянул руку — кажется, по голове меня хотел погладить, но я машинально ускользнула от прикосновения. Не из-за въевшихся в плоть и кровь привычек псионика, а потому что мне не хотелось, чтобы ко мне прикасался кто-то кроме Тейта. Соул не обиделся, наоборот, немного приоткрыл свой разум, позволяя ощутить мимолётное сожаление. — И я немного помогу вам определиться с выбором. Я ведь говорил, что с Эфангой провёл всего лет двадцать? Ну, точно, говорил же… Так вот, сорок лет я провёл у мастера Сайны.
— Да, спасибо, обязательно передам Тейту, — склонила я голову к плечу и начала подниматься.
Быстрее, быстрее отсюда. Найду рыжего, поговорю с ним — может, удастся как-то договориться. Вдруг он придумает, что можно сделать на таких условиях. Или, чем шрах не шутит, согласится… Стоп, Трикси. Самообман — это очень плохо, обманчивые надежды парализуют рассудок. Надо думать, думать…
Соул поймал меня за руку — и хватка у него оказалась стальная.
— Постой, — улыбка у него исчезла, а в уголках глаз опять появились эти усталые морщинки, которые делали его лет на десять старше. — Ты опять не поняла, наверное. А я-то хорош, столько лет прошло, сейчас и подмастерья не все помнят Сайну… Я учился у мастера Юн Сайны, Трикси. Когда-то учеником Юн Сайны был Чирерори. Это имя ты ведь знаешь?
— Да.
Голос у меня всё-таки сел. А Соул открыл свой разум сильнее — так, что я не смогла противиться приглашению и рухнула в чужие воспоминания. Точнее, в одно воспоминание почти полувековой давности. Там был он сам, куда моложе по ощущениям — более быстрый, порывистый, земной, страстный. Была женщина, окутанная ореолом его всепоглощающего восторга, едва ли не преклонения.
И ещё — хокорны, их я узнала не сразу. Некоторые из них цвели, а другие… другие выглядели растрескавшимися, точно иссушёнными.
"Сайна! — прозвучал в моём сознании далёкий голос Соула. — Сайна, прости! Кажется, я перестарался".
Соул-из-настоящего отдёрнул руку. Судя по тому, какое он излучал раскаяние, видок у меня был не очень.
— Прости, — повторил он негромко, очень похоже на себя-из-прошлого, и отвёл взгляд. — Зато теперь ты понимаешь, почему во всё это влип именно я. Идиотская ситуация. Совершенно идиотская…
И, честно говоря, в глубине души я была с ним полностью согласна.
Глава 27. Катастрофа
Может принимать вид протянутой руки, пиалы с шергой или даже крепкого слова.
К сожалению, лишь единицы среди лагонских магов способны этим воспользоваться.
(Из свитка "Загадки Лагона")
Далеко уйти от Соула я не смогла — сделала несколько шагов и привалилась спиной к стволу, смежая веки. Сочувственный взгляд ощущался как софит — назойливый свет и тепло, от которого мурашки по коже.
— Тебе помочь? — спросил Соул через несколько минут. Видимо, устал созерцать моё почти безжизненное и мало что соображающее тело… Да и мне самой порядком поднадоело ощущать себя паникующим куском мяса. — Конечно, я понимаю, ты шокирована, потому что я оказался сильнее твоего…
Стало смешно. Он умолк на полуслове; моему сдавленному хихиканью он внимал, затаив дыхание, как священному пророчеству.
— Ты не сильнее, — ответила я наконец, когда сумела взять себя в руки. Страх из сознания вытеснить удалось, но физиологические проявления задавленной истерики всё ещё аукались. И ничего удивительного — биокинез тоже требует сосредоточенности, а с этим у меня сейчас не очень. — Ты более умелый. По чистой мощи Тейт превосходит даже мастера Чирерори, насколько я могу судить по обрывкам мыслей.
"Но тем хуже", — про себя добавила я наконец решилась открыть глаза. Солнце едва просачивалось сквозь густую крону — далёкое, равнодушное, по-летнему жаркое.
— Тем хуже, — эхом откликнулся Соул, в точности повторяя мои мысли. Забавно, что он не использовал магию, а просто сам пришёл к тем же выводам. У нас, вероятно, больше общего, чем кажется на первый взгляд. — Если бы у одного из нас было подавляющее преимущество, поединок удалось бы закончить бескровно.
— Лучше его вообще не начинать, — возразила я.
Соул скептически задрал брови — точь-в-точь как Энтони, и меня передёрнуло. Аринга тоже напоминала милую тётю Глэм, и во что это вылилось, спрашивается. Интуиция ни к шраху — значит, доверять можно только фактам, которые отнюдь не на стороне симпатичного мага с профессорскими замашками. Он пока — враг.
— Я тебя не понимаю, — признался вдруг Соул, прищурившись. От уголков глаз снова разбежались морщины. — Что ты чувствуешь? Два ката назад мне показалось, что ты напугана, а теперь даже не знаю, что думать. Я ещё не говорил, нет?.. Да, точно, не говорил… Обычно мне и не надо ни говорить, ни догадываться, я ведь слышу. Но ты — какое-то пустое место, правда, я настолько закрытых людей ещё не видел. В твоём мире все такие?
От неожиданности я улыбнулась. "Пустое место"? Интересно… Получается, у нас с Соулом разница не так уж велика. Неудивительно, если учитывать, сколько мне пришлось тренироваться в последние месяцы. Больше, чем за всю предыдущую жизнь, если честно. И, кстати, ту же Лиору я стала слышать намного лучше, чем раньше, но до определённого момента списывала это на близкие отношения…
Так. Стоп. Вот оно.
Слабое место противника — и мой шанс.
— Псионики инстинктивно охраняют личное пространство, — ответила я вежливо. Всё-таки Соул хронически начинал вызывать у меня симпатию, стоило только подзабыть, что он собирается уничтожить Тейта. — Причём эмпаты — особенно тщательно. Это не имеет отношения к доверию, уважению и прочим этически-духовным категориям. Скажи, на побережье есть народы, которые носят закрытую одежду или прячут лицо?
Удивительно, однако Соул всерьёз задумался.
— На побережье — нет. Но на северных островах надевают куртки с очень длинными рукавами и перчатки. Считается, что демонстрировать кисти рук так же неприлично, как, например, обнажать грудь, — выдал он наконец. И пришёл к парадоксальному итогу: — А, так ты стесняешься?