Она вскинула подбородок, заливаясь румянцем, но не от смущения, а от злости.
В тот самый момент я осознала, насколько хакк любил свою дочь.
У шестерых представителей из деревни, приглашенных на импровизированный совет, мысли свернули по проторенной дорожке, общей на всех. «Позаботиться» для этих людей означало утопить, отравить, уронить из окна, удушить ночью… У любого из них дитя от такой связи не прожило бы и нескольких месяцев. И только хакк под «позаботиться» подразумевал именно «воспитать». Жаль, Диккери этого не понимала.
— Продолжайте, — велел Ригуми, слегка сузив глаза.
Вот он‑то, похоже, читал между строк даже слишком хорошо.
Дальше воображаемый микрофон перешел к высокой кудрявой женщине с раскосыми глазами; насколько я помнила, она руководила одной из рыболовных бригад и считалась старшей. По ее словам, фальшивые «морские охотники» появились целых шестьдесят дней назад. Тогда их было только двое. В первую встречу они не расспрашивали ни о каком Пайне или Уэкке, наоборот, делились новостями из дальних деревень и, похоже, ожидали в ответ подробного рассказа о том, что происходило в округе. Вероятно, один из молодых рыбаков, влюбленный в Диккери, обмолвился тогда, что‑де дочка хакка встречается с кем‑то на стороне. И если поначалу сплетня не особенно заинтересовала магов, то затем они отнеслись к ней куда как внимательнее.
— Уэкка, — вздохнул хакк, глядя в сторону. — Они спрашивали о нем, описывали. Но никто из нас не видел возлюбленного Диккери. Мы не лгали, когда отвечали им, что не знаем никакого Уэкки и даже имени такого не слышали.
— А я солгала, — быстро сказала Диккери и опустила взгляд. — Пайн научил меня, как лгать, чтобы никто не понял…
— Пустоумная, — прошипела кудрявая рыбачка. — Магов нельзя обмануть!
Диккери скорчила рожу и тут же приняла благонравный вид, слегка наклонив голову и сложив руки на коленях.
— Как раз пустоумная девчонка и могла бы это сделать, — произнесла Лиора с постным лицом. — Тем более влюбленная.
Я поперхнулась смешком. Да уж, только эмпат или телепат оценил бы шутку.
Но доля правды тут была. Во — первых, мало приятного в том, чтобы копаться в любовных фантазиях бесхитростной дикарки. Во — вторых, моя четвертая ступень по местным меркам считалась достаточно высоким уровнем, но даже мне сходу непросто делать глубокое сканирование. В — третьих, далеко не каждый маг в принципе владел искусством внимающих и поющих
Так что Диккери вполне могло повезти, особенно с каким‑нибудь простеньким приемчиком в рукаве, типа отвлечения или мысленного контроля, которому при желании может обучиться и обычный человек.
— Мы надеялись, что они ушли навсегда. Или хотя бы надолго, — спокойно продолжил хакк. — Но четыре дня назад они вернулись и теперь уже искали Диккери.
— А я сбежала, — вставила девчонка. — Услышала, что ворота открываются, и дернула через стену. Спрятала обещание в источнике, ждала две ночи, но Пайн так и не пришел. Потом вернулась в деревню… Дальше вы знаете.
— Они ловили Диккери втроем, — опять вмешалась кудрявая. — И не могли поймать. Она носилась по деревне, как дикий зверь, пока не кинулась в океан. Маги разрушили два дома на окраине, часть стены пропала… И ничего. Вернулись они злые, наверное, думали, что Диккери утонула. Велели согнать во внутренний двор всех, кто младше пятнадцати и старше одиннадцати. Тех, кто противился, убивали. Но не проверяли, как выполнен приказ. Я спрятала своих дочерей в источнике… маги не искали. А мужа моей сестры растерзали за дерзость невидимыми когтями.
— Маги отбирали детей? Или просто хватали, кого попало? — спросил вдруг Ригуми резко.
Меня отчего‑то пробрало холодком.
— Выбирали, но быстро, — ответил хакк и нахмурился. — Думаю, предпочитали самых крепких, здоровых, без увечий и уродств. Девушек и юношей не различали… У меня забрали внука.
Диккери вдруг вскочила, и лицо ее побелело. Из горла рвался крик; она стискивала себе шею рефлекторно и едва могла дышать.
— Кого? Отец, кого?
— Даруна, — так же ровно произнес хакк.
Я невольно рассеяла купол вокруг него — такой болью шарахнуло.
Он ведь уже смирился с потерей. Записал мальчишку в убитые, как и старшего сына. И от этого перехватывало дыхание уже у меня… Шрах, куда я лезу! Нельзя бросаться в погоню, нельзя даже Ригуми просить, потому что я ничего, совершенно ничего не знаю о мире и запросто попаду в ловушку… и других туда заведу.
Можно только ждать.
И надеяться, что мастер ещё не передумал преследовать магов хотя бы ради мести за унижение и страх Итасэ Рана.
— Здоровые, красивые дети, мальчики и девочки, — задумчиво подытожил Ригуми Шаа и машинально провел пальцем по нижней губе; ало — черная краска протянулась на кожу, но почти сразу же вернулась назад, как живая. — Они искали не учеников, а материал. Они поверили в ложь Диккери и не нашли ее в океане — значит, внимающих и поющих среди них не было. Возможно, созидающие совершенство… это бы объяснило их интерес к Пайну.
— Возможно, — очень тихо сказал Итасэ. Лицо у него стало невыразительное, ледяное. — Но среди них были и другие. Тот, у скалы…
— Помню, — ответил Ригуми Шаа, глядя сквозь деревенских. — И мастера тварей… Я хочу знать больше, — обратился он к хакку. — Приведите всех, кто был ранен магами, сталкивался или говорил с ними. И ещё. Диккери упоминала, что первой они увели ее прабабку, ещё до детей. Старуху.
— Старуху, старуху, — первой откликнулась кудрявая неприязненно, однако с боязливым уважением. Брови у нее смешно выгнулись, точно не могли сдержать наплыва эмоций — Какая старуха, если она не старела? Выглядела, как я. Ее первой забрали. Она ранила одного ножом, но ее все равно не убили. Поэтому некоторые и пытались защищаться потом… зря.
— Может, не зря, — возразил мастер и неожиданно усмехнулся, а затем обернулся ко мне: — Трикси — кан…
Я была на взводе, почти как Диккери, и поэтому на собственное имя среагировала в лучших традициях истерички — эмпата — шарахнула куполом на два километра вокруг. Опомнилась и свернула почти сразу же, но успела ощутить кое‑что. Точнее, кое — кого, и это мгновенно прочистило разум.
Маг. Один из свободных по — прежнему был в деревне, прятался на самом виду и следил за нами.
Тварь.
— Шаа — кан, — перебила я мастера на свой страхи риск. Все равно ведь пропустила просьбу мимо ушей. — Мне нужно кое‑что тебе сказать. Срочно.
Сознание затаившегося мага — чужака пульсировало горячей точкой на самой границе купола; течение мыслей было спокойно, значит, он пока не подозревал, что его обнаружили.
Нельзя выдать себя… а если он подслушивает?
Мастер, наверное, прочитал сомнения по моему лицу, потому что в следующую секунду воздух дрогнул и пошел рябью, как от сильного жара. Деревенские застыли истуканами, и взгляды их остекленели.
— Говори, — приказал Ригуми.
— Маг. Чужой, незнакомый, телепатией… э — э–э… искусством внимающих и поющих владеет очень слабо, но как‑то гасит свой разум, — затараторила я. Голос был странно высокий — готова спорить, что из‑за дрожащего воздуха, — Крупный мужчина, считает себя сильным, умеет прятаться, недавно убивал, сидит на этом, как его… в кроне аламата, того здорового, у входа. Видит нас. Может, слышит. Оставлен старшими, чтобы следить, — выдала я все, что сумела расслышать, и умолкла.
Ширбануть? — оживилась Айка, хищно поглядывая в сторону выхода. — Пока он не заскримчал и вообще не улю?
— Заткнись, — вежливо и очень убедительно попросил Тейт; он протянул руку и тихонько сжал мои пальцы, ободряя и благодаря.
Мастер раздумывал над ответом несколько секунд и затем сказал:
— Пока нет Наблюдай за ним. Не выдавай себя. Нужно проследить за магом, если тот решит вернуться к своим, а с этим немногие справятся… Лиора — кан, сможешь передать приказ Лао? — спросил он блондинку. Та отрицательно вздернула подбородок:
— Незаметно — нет.
— Трикси — кан?
Я стиснула зубы. Значит, держать в поле внимания эмпата, пусть и слабого, и одновременно искать неуловимого Лао?..
…перед глазами почему‑то всплыло лицо дяди Эрнана. Белесые ресницы, беспомощная улыбка и взгляд, прожигающий насквозь.
Справлюсь.
— Да, Шаа — кан.
— Нужна помощь? — быстро спросила Лиора. Она‑то в полной мере осознавала сложность задачи.
— Нужно прилечь, — вынужденно признала я. Если отвлекусь и упаду — это точно привлечет внимание мага. — И чтобы меня не беспокоили хотя бы катов десять.
Ригуми неожиданно улыбнулся:
— Это несложно. Ран — кан, укрой ее и сотвори образ, — приказал он. — И вернемся к разговору. Айка — кан, сиди смирно и не думай.
Я только успела заметить, какое у Айки забавное обиженное лицо, а в следующую секунду Итасэ словно из‑под земли вырос и безжалостно сдернул меня с подушки. Ладонь у него была холодная и влажноватая.
— Отойдем назад, Трикси — кан, — ровно произнес он и прикусил на мгновение губу, гася лишние эмоции: азарт, ярость и жажду крови
— не на меня, к счастью, направленные.
Мы добрались до деревянного помоста, окружающего дом изнутри. Там Итасэ присел на край, а меня заставил лечь и положить голову ему на колени, слегка надавливая на грудину.
«Костлявый», — пронеслась дурацкая мысль.
Стиснув зубы, я медленно выдохнула, пытаясь отрешиться от неловкости. Маги понятия не имеют о личном пространстве эмпата
— это давно понятно, ничего нового. Придется работать с тем, что есть.
А дальше реальность распалась на два слоя. В одном существовали только мы с Итасэ, отделенные от мира невидимой стеной. В другом — все остальные. Ригуми Шаа и дальше вел допрос, с помощью Лиоры вытаскивая из местных точные описания магов, случайно услышанные имена, способы убивать и калечить. Мой призрак сидел рядом с ними, подле Тейта — хмурился, вздыхал, гневно заламывал брови. Неужели я так беспомощно выгляжу со стороны?
Деревня тоже постепенно расслаивалась под напором эмпатического купола — на множество чужих сознаний, на страхи и надежды, на предвкушение и отупляющую усталость, на горе и стыдливую радость выживших, нетронутых бедствием… Свободный, окруженный коконом отрешенности, пока не замечал возрастающее давление вокруг него — и хорошо. Интенсивность купола увеличивалась, и теперь, когда я искала нечто определенное, — запах горячего камня после грозы, легкость, иррациональную притягательность, купол стал напоминать ловчую сеть.