– Люблю этот сериал, а ты? – спросил он, развернувшись лицом ко мне, указывая пультом на телевизор. – Как думаешь, кто симпатичнее, Джессика или Элизабет?
Я не была большим фанатом этого сериала, и не была даже уверена, кто есть кто из этих двойняшек. Но я почувствовала необходимость ответить, как будто бы это нужно, однако я также отчетливо осознавала, что мой ответ может оказаться неверным.
– Думаю, Элизабет, – сказала я, уходя через гостиную на кухню.
На полпути он догнал меня, перекрыв проход ровно настолько, что мне пришлось втискиваться в щель. Я почувствовала запах сигарет от его дыхания. Могла разглядеть прыщики на его носу. Я проскользнула мимо, схватила чайник, и, наполнив его водой, поставила кипятиться.
– Наверное, ты права, – сказал он, прислоняясь к стене и затягиваясь сигаретой. – Но и вторая – та еще проказница. Готов поспорить, трахается она профессионально.
Я не знала, что сказать. Я слышала, что в комнате заиграла музыка, поэтому сказала: «Крикет вот-вот начнется», – надеясь, что он относится к тем мужчинам, которые крикет смотрят. Как дядя Маркус, но, пожалуй, он – единственный пример, на который я могла опираться.
– Действительно, – сказал он, оборачиваясь, чтобы взглянуть. – Но Троп вылетел с самого начала, и австралийцы выиграли первые три теста. Какой смысл? – Он смотрел, как игроки выходят, а я наполняла чашки чаем.
– Сахару? – спросила я. Он облокотился на косяк двери. У меня больше не было выхода. Я пыталась не забывать, что Элли сказала мне – он хороший человек. Но в это было так трудно поверить.
Он хохотнул себе под нос и бросил сигарету на пол. Я почувствовала запах паленого ковра еще до того, как он наступил на нее ногой.
– Не припоминаю, чтобы просил чаю.
– Простите, я просто подумала… – Я размешивала большую ложку сахара в своей чашке со всей возможной громкостью, смутно надеясь на то, что Элли проснется. Но она не показывалась раньше середины дня ни разу на этой неделе, а уж после вчерашней ночи, я сомневалась, что увижу ее до вечера. Пока он приближался ко мне, я продолжала спрашивать себя: если он не дилер, то кто тогда? Он выглядел, как дилер, во всяком случае так, как я представляла дилера. – Я просто подумала, раз вы не отказали… – сказала я, но оборвала предложение. Он остановился совсем близко от меня. Я сжимала чашку так крепко, как только могла.
– Что ж, пусть это будет маленьким жизненным уроком. Если кто-то не говорит, что хочет чего-то, это не всегда значит, что не хочет на самом деле. Понимаешь меня?
Я чувствовала, как учащается пульс. Он был высокого роста, и стоял прямо передо мной, возвышаясь на добрый фут.
– Не уверена.
– Ну, проясним кое-что. Я говорил, что хочу чашку чая? – Он сделал еще один шаг, и мои ноги оказались между его. Я чувствовала вес его тела, и мое бедро начало болеть. Я махнула головой. – А говорила ли ты тому парню в клубе пару недель назад, что хочешь, чтобы он тебя трахнул? Нет? То-то же, – сказал он, забирая вторую чашку и делая глоток. – Мне одну сахара.
Я с усилием повернулась, пребывая в смятении, но все же взяла сахарницу и бросила ложку в его чай. Как он мог узнать, что тогда было?
Разговоры по телевизору закончились, и все, что можно услышать теперь – это звук мощного удара биты по мячу. Он еще ни разу не сводил с меня глаз. Он ставит свою чашку обратно на стол, потом забирает мою и ставит рядом со своей.
– Может быть, пройдем в гостиную? – спросила я. – Посмотрим телик?
– Этого ты хочешь? – Я кивнула, хотя не уверена, что хочу что-нибудь, кроме как сбежать от него. Но он махнул головой. – Уже забыла? Люди не всегда озвучивают, чего хотят.
Тогда он поставил свою ногу между моими, раздвигая их. Я знала, к чему идет, и что это не будет, как в первый раз. Я не хотела, чтоб мой второй раз был с ним. Мозг судорожно выбирал между ножами, вилками, сковородой. Чем мне его ударить, чтобы освободиться. Я дотянулась до ближайшего ящика и успела открыть его. Но он ударил кулаком по тыльной стороне моей ладони, с хлопком закрывая ящик. Я взвизгнула от боли.
– Я не хочу этого, – сказала я, пытаясь оттолкнуть его. Но он был слишком силен. – Элли скоро проснется. – Не знаю, правильно ли было торговаться сестрой, но выбора у меня не было.
– Может быть. А может нет, – сказал он, улыбаясь. – А может, мне не интересна Элли. Ты принесешь неплохие деньги теперь, когда уже не целка, ты знаешь это? – Он схватил мои щеки, заставляя мои губы искривиться в подобии улыбки. – Смотри, тебе нравится. Ты хочешь этого.
Он дернул верх моей пижамы, такой, с мишками из серии «Друзья навек». Одна грудь обнажилась, но мне удалось схватить ткань, вернуть на место. Он сильно ударил меня по лицу, и я закричала.
– Кому ты кричишь? Здесь нет никого, кто может тебе помочь, – прошипел он мне на ухо. Я ощущала влагу его губ. Он навалился на меня, и вот она, выпуклость между его ног, трется о мое бедро.
– Элли! – закричала я, но он только смеялся.
– Ты думаешь, она проснется после того, что приняла вчера? – Он толкнул меня назад и рывками стягивал шорты. Но он не знал одного: я не звала ее. Я кричала, потому что она уже была здесь.
Он почувствовал нож, когда она провела им по его горлу, и отшатнулся. Я вновь закричала, когда увидела струйку крови, стекающую вслед за лезвием прямо на ворот его белого костюма.
– Расслабься, Элли, – взмолился он. – Я просто мимо проходил.
Он поднял руки в знак капитуляции, но ей не было до этого дела. Она повернулась назад, взяла чайник, и до того, как он успел оттолкнуть ее, окатила его водой. Его кожа сразу стала розовой, горячая вода стекала по лицу. Потом она ударила его чайником по голове так сильно, что тот разлетелся на части. Он упал на колени, крича от боли. Тогда я заметила, что его пояс и ширинка уже были расстегнуты. Она спасла меня.
– Элли, спасибо… – начала я, подходя к ней. Но она резко развернулась, почти задев меня ножом. – Элли, берегись. Осторожнее. – Лезвие было на расстоянии нескольких сантиметров от моего лица. Зачем ей угрожать мне? Что я сделала? Я вжалась в стол. Где-то издалека я слышала аплодисменты.
– Думаешь, тебе можно спать с моим парнем, а? – Она опустила нож, направляя его точно мне в грудь. Я сглотнула, пытаясь отодвинуться, но деваться было некуда.
– Нет, Элли. Я никогда… – Но она не дает закончить.
– Ах нет, Элли, – передразнивает она. – Я никогда не хотела этого. Он меня заставлял. – Она подносит нож, но недостаточно близко, чтобы коснуться меня. – Ты думаешь, можешь покинуть меня и забрать все, что есть у меня? – Я посмотрела на мужчину, которого она называет своим парнем. Он катался по полу, уже даже не стеная – скуля, пытаясь встать на ноги. Она ударила его по голове, и я сразу вспомнила ее мертвую собаку. Он упал на пол без сознания.
– Он действительно меня принуждал, – возразила я, и она снова махнула ножом, на этот раз задев мою руку и начертив кровавую полосу. Я отдернула руку и увидела, как она расплывается в улыбке от того, что я морщусь, зажимая рану, а теплая кровь струится меж пальцами. Тогда я заплакала. – Он пытался…
– Не произноси это. Я воткну его в тебя, черт, я обещаю. Прямо как ты в эту Марго Вульф. – Она размахивала ножом перед моим лицом так близко, что я видела свое отражение на лезвии. – Она тоже заслужила это. Как и ты заслужишь. Я тебя, мать твою, зарежу, если ты к нему еще раз приблизишься.
Он еще раз простонал, отвлекая ее на долю секунды, и я проскользнула мимо нее, схватив сумку, и побежала. Нужно было выбираться. Я, наконец, увидела: при том, что она единственный человек, которому я всегда была нужна, она также единственная, кто всегда был рядом, когда что-то шло не так. Каждая ошибка, каждое происшествие, каждый раз, когда я или кто-то другой получал травмы – всегда она тут, готовая стать дирижером. Я больше не могу позволить ей иметь такую власть надо мной. Я должна вернуть ее себе. Последнее, что я слышала, перед тем, как выскользнуть из квартиры – его стоны, и как она обещала не просто убить его, а что похуже.
Я даже не осталась, чтобы переодеться, предпочла убежать в своей пижаме с мишками, испачканной кровью из пореза на руке. Я не задумывалась о том, что люди могут видеть меня из своих окон. В тот день я сбежала в университет, уверенная в том, что если бы осталась, она бы убила меня, рано или поздно. С тех пор я продолжала бегать от нее.
Глава 34
Словно любопытная соседка, я наблюдаю в окно, как обыскивают машину Антонио, а Форестер и МакГуайр уводят его самого. Другая группа полицейских входит в дом, чтобы обыскать его. Они сообщают мне, что завтра тоже кто-то должен будет прийти взять показания. С моего разрешения они забирают папки с бумагами, мой компьютер и вещи Антонио, вроде той куртки, которую он купил. Представляю, как соседи, спрятавшись за занавесками в тени, сейчас смотрят на происходящее и выдумывают небылицы. Наверное, они думают, что он убил меня. Ожидают, что пара полицейских в форме вернутся и опечатают вход. Они будут сидеть и пару часов ждать, когда же вынесут пакет с телом. Таковы уж мы, люди. Ждем, когда что-то плохое произойдет в чужой жизни, и тогда усаживаемся поудобнее и смотрим шоу, такие вот мы подонки-вуайеристы.
Только сейчас я осознаю, как же странно, что я никогда не видела комнаты Элли в том доме. Но я могу представить ее, если честно, этим я и занималась с того момента, когда полицейские зачитали отрывок о том, что они обнаружили в комнате. Я представляю большую кровать на двоих, все, что обычно расставлено аккуратно и по местам, находится в беспорядке. Простыни все в складках, кровать выглядит примерно так, как моя в те ночи, когда я не могла заснуть, задавая себе вопросы о родителях. Возможно, рядок плюшевых медведей, в разной степени стремящихся упасть, парочка уже на полу, нечаянно сбита страстным движением ноги. Кувшин, как у отца, разбит. Стекло на полу. Воображаю себе комнату, такую устаревшую, что, кажется, она принадлежит пятидесятилетней женщине с обвисшими сиськами, потеющей из-за менопаузы. Смятые простыни покрыты пятнами крови и семени?