На какую‐то наносекунду Роза исчезает из моих мыслей. Все, чему я учился раньше, – ничто по сравнению с рингом. С ударами. С защитой. Со всем, что там происходит. Теперь я знаю, что такое бокс. Знаю, как слабо – и в то же время как сильно – я контролирую собственное тело. Мне не приходится думать перед тем, как я бью. Это происходит само собой. Я научился этому. Я боксер.
Дайдо под впечатлением от моих успехов. Я сам под впечатлением от моих успехов. Джейсон мечтает встретиться со мной на ринге. Я не рассказал родителям про спарринги, а это в некотором смысле тоже вранье. Я должен с ними поговорить.
3. Мне нужна девушка.
Соджорнер – мой друг. Она просто невероятная. Классно боксирует, умная, забавная. Не как Лейлани, спокойнее. Рядом с ней я расслабляюсь. Это если не считать тех моментов, когда я представляю себе, каково было бы обнимать ее, касаться ее тела… М-да. Я пытаюсь не думать, как превратить ее из подруги в мою девушку. Этого не случится. Я не верю в Бога и не буду притворяться, что верю.
4. Я хочу домой.
Уже не так сильно. Нью-Йорк довольно крутое место, но это не дом. Правда, я слишком давно не был дома.
Сегодня у меня второй бой с Тупорылым. Он старался не выходить на ринг против меня. Наверное, ему неловко. Один трехминутный раунд. На этот раз он вполне владеет собой, но по‐прежнему все делает медленно. Я замечаю, куда он смотрит, как движутся его плечи, задолго до того, как он бьет. От него легко уворачиваться. Он пытается двигаться быстрее, но получается неаккуратно.
– Смотри в глаза, не на перчатки! – напоминает Дайдо.
Я вижу перед собой только налитые кровью белки Тупорылого: он быстро-быстро хлопает глазами, чтобы сморгнуть пот. Звучит гонг, мы останавливаемся, касаемся друг друга кулаками, отступаем, снимаем перчатки и шлемы.
– Отличная работа, – говорит нам Дайдо и отводит Тупорылого в сторону, чтобы разобрать его недочеты.
Я в восторге. Это было легко. Тупорылый не вышел из себя. Я не стал бить менее аккуратно в ответ на его неаккуратные удары. Мы оба боксировали лучше, чем в тот первый раз. Я тяжело дышу. Кажется, что прошло меньше трех минут. Я хочу еще драться. Лучше всего с Соджорнер. Она очень быстрая. Она не подсказывает, куда будет бить.
– Че, – окликают меня, когда я выбираюсь с ринга. Похоже на голос Салли. Я оборачиваюсь. Это Салли.
Господи. Моя семья в полном составе стоит в спортзале и пялится на меня. Салли, Дэвид и Роза, а с ними Макбранайты. На Сеймон зеленые перчатки. Майя машет мне рукой. Ситуация, прямо скажем, неловкая. Лицо у меня и так горело от физического напряжения, а теперь горит еще сильнее. Я чувствую, что каждый мой прыщ вот-вот извергнется, словно вулкан. Роза широко улыбается.
– Мы подумали, ты захочешь с нами поужинать, – произносит Салли. Так холодно она со мной еще никогда не говорила. – Мы заказали столик в ресторане за углом, нас там ждут через пятнадцать минут.
Дэвид молчит. У него поджаты губы.
– Это один из наших любимых ресторанов, – говорит Джин, словно меня только что не поймали на том, чего я обещал не делать. Может, он не знает. Может, он как раз и предполагал, что раз я занимаюсь боксом, то он увидит меня на ринге.
– Заманчиво, – говорю я.
– Отличная работа. – Дайдо треплет меня по плечу. – Особенно кросс. При хуке у тебя левая рука опускается, а подбородок задирается. Но в целом все гораздо, гораздо лучше.
– Это мои родители, – говорю я, потому что было бы странно не познакомить их с ней. – Дайдо – мой тренер. Она очень крутая.
– У тебя много родителей. – Она улыбается четверым взрослым и протягивает руку Дэвиду, а тот ей улыбается своей самой обворожительной улыбкой.
– Я Дайдо, – говорит она и краснеет, пожимая ему руку.
– Я Дэвид, отец Че. Очень рад с вами познакомиться.
– Я Салли. – Салли протягивает руку, и Дайдо моргает, вспоминая, что ей нужно отпустить ладонь Дэвида и перестать на него пялиться. Салли представляет всех остальных. В ее голосе снова чувствуется тепло.
– Я Роза, – сообщает Роза, прежде чем это успевает сделать Салли. И делает реверанс. – А Че правда дрался? Он победил? Похоже, что победил.
– Да, он дрался. Не победил, потому что это не соревнование, а просто способ понять, кто что умеет, – говорит Дайдо. – Он хорошо выступил. Че – настоящий боец, но с головой. Отличное сочетание. Вы можете им гордиться. А теперь извините, мне пора.
– Ты очень предан своему делу, Че, – говорит Джин. – Проводишь пятничный вечер в спортзале.
Я улыбаюсь, не понимая, как ему ответить на это в присутствии родоков.
– Хороший спортзал, – говорит Лизимайя. – Я ожидала совсем другого. Так чисто, так много женщин.
– Да, – говорю я, – не как в традиционных спортзалах. Я такие не люблю. Многовато тестостерона.
Салли и Дэвид молчат.
– Эм-м, пожалуй, я переоденусь.
– Мы подождем у входа, – говорит Салли, и они с Дэвидом уходят.
Я стою, обливаясь потом. Роза и двойняшки смотрят на соседний ринг. Там дзюдоистки. Они борются лежа. Сеймон хихикает.
– Привет, – говорит Соджорнер Розе. – Теперь ты видишь, что у нас есть и другие девушки?
Она разматывает бинты и улыбается. Я понимаю, что еще не снял свои бинты. Они насквозь промокли от пота. Роза кивает:
– Теперь я тоже хочу научиться боксировать.
Соджорнер смеется:
– Я в любой момент готова дать тебе пару уроков самообороны.
– Да, пожалуйста!
– А мне? – спрашивает Сеймон. – Я Сеймон.
– Она моя лучшая подруга, – говорит Роза.
– Приятно познакомиться, – отвечает Соджорнер. – Буду рада научить вас обеих.
– Это Майя, – говорю я.
– Привет, – отзывается Майя.
– Рада познакомиться, – говорит Соджорнер. – А вы…
– У меня есть вопрос, – перебивает Роза, подходя ближе к Соджорнер. – Послание к евреям, четвертая глава, тринадцатый стих. Точнее, у меня вопросы по всему тексту Послания к евреям.
Вопросы по Библии? Да бог ты мой.
– Хочешь с нами поужинать? – спрашивает Роза, повышая голос и оглядываясь на Джина и Лизимайю, которые тут же откликаются:
– Конечно, замечательная мысль! Чем больше народу, тем веселее.
«Скажи нет, скажи нет, скажи нет», – мысленно упрашиваю я.
– Я с удовольствием, – говорит Соджорнер. – Только переоденусь.
– И я тоже, – говорю я. Черт. Наверняка у нее есть дела поинтереснее. – Я быстро.
– Мы пришлем тебе адрес, – говорит Лизимайя. – Это на Клинтон-стрит. Лейлани тоже придет.
«Шикарно», – думаю я.
Мы идем к раздевалкам.
– Тебе необязательно было соглашаться, – говорю я. – Роза бывает слишком настойчива.
– Я хочу пойти. Друзья так делают. Узнают как можно больше о семье своего друга, а потом используют это против него.
– Отлично. Слушай, сегодня все будет не как обычно. Ты же знаешь, я обещал им не драться?
Соджорнер кивает.
– Так вот, я им не сказал…
– Ты соврал?
– Не совсем. Я не рассказал… Но это одно и то же. Я все понимаю. Это будет ужасно неприятный ужин.
Соджорнер улыбается.
– Теперь мне еще больше хочется пойти. Посмотреть, как ведут себя твои предки, когда злятся.
– Прекрасно, – бормочу я и сворачиваю в мужскую раздевалку.
– Че, – зовет Соджорнер. – Если не хочешь, я не пойду.
– Что, правда?
– Конечно.
Я думаю, не попросить ли ее отказаться, но решаю этого не делать. Я проведу с ней еще немного времени.
– Нет, все нормально. Но за это ты позовешь меня на ужин с твоей семьей и постараешься, чтобы тебе на нем тоже пришлось несладко.
Соджорнер смеется.
В ресторане полно народу. Пол и стены выложены плиткой, отражающей и усиливающей звон посуды, гул голосов, стук каблуков. Мы протискиваемся мимо столов, за каждым из которых вплотную друг к другу сидят посетители, мимо официантов, балансирующих с огромными подносами в руках. Добравшись до нашего стола, мы видим всего два свободных места – одно на взрослом конце стола, другое на детском.
– Это Соджорнер, – объявляю я. – Мы вместе тренируемся. Ее пригласила Роза.
Все здороваются. Соджорнер обращается к взрослым «мэм» и «сэр». Они просят называть их по именам.
Салли кивает мне, указывая на место между ней и Дэвидом. Великолепно. Лейлани поднимает брови, словно говоря: «Ты попал». Соджорнер садится между Розой и Лейлани. У меня в кармане жужжит телефон. Джин делает за всех нас заказ по‐корейски, Майя и Лейлани что‐то ему подсказывают. Похоже, все работники ресторана их знают.
– Это та девушка, с которой ты ходил в церковь? – понизив голос, спрашивает Салли. Хотя мы и сидим рядом, мне приходится наклониться к ней, чтобы расслышать. – Та, которая рассказывает Розе о Библии?
– Да. – На другом конце стола Лейлани что‐то говорит Соджорнер, смотрит на меня и чуть приподнимает бровь. Соджорнер смеется. У меня горят щеки.
– Впечатляет.
– Любой боксер впечатляет, – говорю я. – Ну, если он умеет хорошо впечатать.
Салли не смеется. Сеймон сидит по другую сторону от Розы, рядом с Майей, но спиной к ней. Майя прижимается к Лизимайе, та обнимает ее за плечи. Роза и Сеймон смеются и переглядываются, когда Джин их о чем‐то спрашивает. Лейлани и Соджорнер разговаривают. Кажется, я слышу, как они что‐то говорят про бег, но в ресторане так шумно, что я мало что могу разобрать. Соджорнер слегка отодвигает свой стул от стола. Такие ужины – просто пытка.
– Ты давно боксируешь, Че? – спрашивает Джин. У него от природы зычный голос.
– С пяти лет, хотя изначально предполагалось, что он только освоит самозащиту, – говорит Дэвид. – Потом он быстро переключился на кикбоксинг, потом на бокс. А ты, Соджорнер?
Ему приходится повторить вопрос, потому что Соджорнер его не слышит.
– Моя тетя Сьюзен, – почти кричит она в ответ, – работает тренером в Джерси. Я училась боксировать вместе с кузенами. Но из всех нас только я по‐настоящему увлеклась боксом.
– А я научился у отца, – говорит Джин. – Повезло нам!