— Мне… весь кабинет перевернули и… кое-что из вещей испортили.
— Что?! — кричим мы хором.
— Вы серьезно? — спрашивает Йинка, хотя по надвинутым бровям Тейда ясно: что-то не так.
Он ведет нас к себе в кабинет и распахивает дверь. Так, мне нужно смотреть глазами стороннего наблюдателя. Кажется, в кабинете что-то методично искали, а потом потеряли голову. Ящики стола выдвинуты, содержимое разбросано по полу. Шкафчик с лекарствами открыт настежь, пузырьки с лекарствами перевернуты, папки вывалены на стол. Когда я уходила, раскуроченное кольцо валялось на полу, но сейчас я его не вижу.
— Какой ужас! — лепечу я.
— Кто мог такое натворить? — хмурясь, спрашивает Бунми.
Йинка переплетает пальцы и поджимает губы.
— Я видела, как Мохаммед заходил сюда убираться, — сообщает она, а я тру зудящие ладони о бедра.
— Вряд ли Мохаммед решится… — начинает Тейд.
— Кабинет вы оставили в нормальном состоянии? — перебивает Йинка.
— Да.
— Потом вы повели пациента на ЭКГ и рентген. Как долго вы отсутствовали?
— Минут сорок.
— Ну, в это время я и видела Мохаммеда входящим к вам в кабинет. Скажем, минут двадцать он подметал полы и вытряхивал мусор из корзины. Таким образом, никто другой просто не успел бы проникнуть сюда, устроить все это и улизнуть, — заключает детектив-любитель Йинка.
— По-твоему, зачем ему это устраивать? — спрашиваю я. Нельзя же повесить человека, не выявив мотивы, так?
— Ради наркотиков, разумеется. — Йинка скрещивает руки на груди, довольная, что изложила свои доводы. Мохаммед — идеальный козел отпущения. Конечно, он же бедный, необразованный санитар.
— Нет! Я не согласна! — говорит Бунми. Она возражает. Она протестует. Она сверлит глазами Йинку и меня, ведь я стою рядом. Или она что-то подозревает? — Мохаммед работает здесь дольше, чем вы обе, и проблем никогда не создавал. Он не совершил бы такого поступка!
Никогда, по крайней мере, очень давно я не слышала от Бунми столь пылких речей. Мы смотрим на нее разинув рты.
— Наркоманы способны долго скрывать свою зависимость, — заявляет Йинка. — У Мохаммеда, наверное, ломка началась. Когда таким людям нужна доза… Кто знает, сколько времени он безнаказанно крадет наркотики?
Йинка снова довольна собой. Тейд крепко задумывается. Бунми уходит прочь. А я… Я все сделала правильно, так ведь? Я дала Тейду дополнительное время на размышление. Вызваться навести порядок в кабинете? Нет, лишний раз лучше не высовываться.
Мохаммед категорически отвергает обвинения, но его все равно увольняют. Тейд это решение явно не одобряет, но доказательства, точнее, их отсутствие, против Мохаммеда. Беспокоит то, что Тейд не говорит мне о сломанном кольце. Он вообще встречи со мной не ищет.
Через несколько дней я заглядываю к нему в кабинет.
— Привет!
— Что случилось? — Тейд даже не смотрит на меня, продолжая что-то писать.
— Я… просто хотела узнать, как у тебя дела.
— Все замечательно.
— Не хотела спрашивать при посторонних… Надеюсь, кольцо не украли?
Тейд прекращает писать, откладывает ручку и лишь теперь поднимает на меня взгляд.
— Кстати, да, Кореде, украли.
Только я собираюсь изобразить шок и посочувствовать, Тейд продолжает:
— Самое удивительное, что не украли две упаковки диазепама[30] из шкафчика. Украли одно кольцо, а лекарства только разбросали. Странное поведение для наркомана.
Тейд пристально на меня смотрит, а я не решаюсь ни моргнуть, ни отвести взгляд, аж глаза болеть начинают.
— Да, очень странное, — выдавливаю я.
Еще какое-то время мы сверлим друг друга взглядами. Потом Тейд вздыхает и трет лицо.
— Ладно, — говорит он, словно обращаясь к самому себе. — Ладно. У тебя что-то еще?
— Нет, нет, больше ничего.
Той ночью я с моста Третий Материк выбрасываю бриллиант в лагуну.
Телефон
Практический опыт показывает: лучший способ выкинуть что-то из головы — устроить марафонский просмотр телешоу. И вот час за часом я лежу на кровати, набиваю живот арахисом и глазею на экран ноутбука. Я тянусь вперед и вбиваю в адресную строку адрес блога Феми. «Код ошибки 404», — отвечает сервер. Его блог удален. Феми больше не существует для интернет-аудитории, он и для меня больше не существует. Мертвый, он теперь так же недосягаем для меня, как был бы недосягаем при жизни.
Сотовый вибрирует. Я думаю, не пропустить ли вызов, но в итоге пододвигаю телефон к себе.
Айюла.
Сердце екает.
— Алло!
— Кореде…
№ 2: Питер
— Кореде, он мертв.
— Что?
— Он…
— Какого черта?! Что ты несешь? Он… Ты… Ты…
Айюла заливается слезами.
— Пожалуйста! Пожалуйста! Помоги мне!
Операционная
В дом Тейда я войду впервые. Я представляла этот момент по-разному, но таким образом — никогда. Я колочу в дверь, колочу снова — плевать на то, что меня увидят или услышат, пусть только откроет скорее.
Щелкает замок, и я делаю шаг назад. На пороге стоит Тейд, лицо и шея у него потные, хотя до меня тотчас долетает поток охлажденного кондиционером воздуха. Я проношусь мимо Тейда.
Вот его гостиная, вот кухня, вот лестница. Айюлы не видно.
— Где она?
— Наверху, — шепотом отвечает Тейд.
Я взбегаю по ступенькам, зову ее, но она не отвечает. Айюла не может умереть. Не может! Жизнь без нее… Если она умерла, виновата я, потому что наговорила лишнего. Я ведь знала, что именно так получится — чтобы спасти его, я пожертвовала ею.
— Налево поверни, — подсказывает Тейд, идущий за мной по пятам. Дрожащей рукой я открываю дверь. Это его спальня. Треть комнаты занимает большая двуспальная кровать. С другой стороны от нее доносится глухой стон. Я бросаюсь к Айюле.
На миг меня парализует ужас. Айюла скрючилась на полу почти в той же позе, что Феми, и зажимает рукой бок. Сквозь пальцы течет кровь, а нож — Айюлин нож — до сих пор в ней. Айюла замечает меня и слабо улыбается.
— Смешно вышло…
Я бросаюсь к ней.
— Она… она… хотела меня убить.
Бинты не справляются, кровь не останавливают, поэтому, проигнорировав Тейда, я достаю из походной аптечки ножницы и срезаю нижнюю половину своей рубашки. Я хотела сразу вызвать скорую, но не рискнула: нельзя, чтобы Тейд общался с посторонними до моего приезда.
— Нож я не вытащила, — говорит Айюла.
— Умница.
Я помогаю ей лечь, использовав свою куртку как подушку. Айюла снова стонет, и у меня сердце екает. Я вынимаю из аптечки медицинские перчатки и натягиваю их.
— Я не хотел ее обидеть.
— Айюла, расскажи, что случилось. — Выяснять, что у них случилось, совершенно не хочется, но нужно, чтобы Айюла разговаривала.
— Он… он… меня бил… — лепечет она, когда я разрезаю на ней платье.
— Я не бил ее! — кричит Тейд, первый мужчина, имеющий возможность отвергнуть Айюлины обвинения.
— …а когда я попробовала его остановить, он пырнул меня ножом.
— Это она с ножом на меня набросилась! Ни с того ни с сего! Черт!
— Заткнись! — велю я Тейду. — Не ты кровью истекаешь, так?
Я перевязываю Айюле рану, не вынимая ножа. Если выну, есть риск повредить артерию или орган. Я беру сотовый и звоню в приемный покой нашей больницы. Отвечает Чичи, и я беззвучно благодарю Господа, что ночные смены на этой неделе не Йинкины. Я объясняю, что вот-вот привезу свою младшую сестру с ножевым ранением, и прошу ее связаться с доктором Акигбе.
— Я понесу ее, — предлагает Тейд. Не хочу, чтобы он касался Айюлы, но Тейд сильнее меня.
— Ладно.
Тейд поднимает ее, несет вниз по лестнице, потом на подъездную дорожку. Айюла прижимается к нему щекой, словно они до сих пор любовники. Наверное, она пока не осознает серьезность произошедшего.
Я открываю заднюю дверь своей машины, и Тейд опускает Айюлу на сиденье. Я быстро сажусь за руль. Тейд обещает поехать следом за нами, остановить я его не могу, поэтому киваю. Сейчас четыре утра, улицы пустые, патрульных не видно. Я использую затишье по полной и по дорогам с односторонним движением гоню на ста тридцати километрах в час. До больницы мы добираемся за двадцать минут.
У входа нас встречают Чичи и доктора из травматологии.
— Что случилось? — спрашивает Чичи, пока два медбрата укладывают мою младшую сестру на каталку. Она потеряла сознание. — Что случилось? — настойчиво повторяет Чичи.
— На Айюлу напали с ножом.
— Но кто?
На полпути в операционную нас встречает доктор Акигбе. Он измеряет Айюле пульс, отдает распоряжения медсестрам. Мою сестру увозят, а мы с доктором заходим в смежную палату.
— Можно мне к ней?
— Ты в коридоре подождешь.
— Но ведь…
— Ты знаешь правила. На эту минуту ты сделала все, что могла. Ты обратилась ко мне, так что доверься. — Доктор Акигбе спешит в операционную. Я выхожу в коридор, и в этот момент подбегает запыхавшийся Тейд.
— Айюла в операционной? — спрашивает он.
Я не отвечаю, и Тейд тянется ко мне.
— Не надо! — обрываю я. Он опускает руку.
— Ты ведь понимаешь, что так получилось случайно? Мы боролись за нож, и мне…
Я отворачиваюсь и иду к кулеру, Тейд — следом.
— Ты сама предупреждала, что она опасна.
Я молчу. Говорить больше не о чем.
— Ты кому-нибудь рассказала о том, что случилось? — тихо спрашивает Тейд.
— Нет. — Я наливаю себе стакан воды. Удивительно, что у меня не дрожат руки. — И ты не расскажешь.
— Что?
— Начнешь болтать про Айюлу — я заявлю, что ты напал на нее. Как думаешь, кому поверят? Айюле или тебе?
— Ты знаешь, что я невиновен. Ты знаешь, что я защищался.
— Я вошла к тебе в спальню и увидела сестренку с ножом в боку. Это все, что я знаю.
— Айюла пыталась убить меня. Ты не можешь… — Тейд щурится, словно видит меня впервые. — Ты еще хуже нее.
— Что-что?
— У Айюлы не все дома, но ты… У тебя-то какое оправдание? — с отвращением спрашивает Тейд и уходит.