– Алло? – прозвучал в трубке странный, жеманный голос. Этот голос не мог принадлежать ей.
– Катерину Ивановну, пожалуйста, – просипел Сытов, стараясь унять бешеное сердце.
– А кто её спрашивает? – продолжал жеманиться голос. Было впечатление, что кто-то плохо играет женскую роль.
– Это… – Сытов замялся. Как представиться? Бывший любовник? Убийца? Спаситель? Как? – Это… – Он так и не смог ничего сказать. Он нажал отбой.
Наверное, лучше к ней поехать. Когда она увидит его, ему не придётся ничего говорить. Зная Катьку, можно быть уверенным, что она его простит. Впрочем, зная бывшую Катьку. Та стервозина, которая бодалась с ним на дороге, неизвестно как себя поведёт…
Нет, он не должен ехать. Вдруг у неё … муж? Вдруг у неё дети? Сытов вдруг отчётливо понял, что не вынесет вида ни Катькиного мужа, ни Катькиных детей.
Нет, поедет. У него есть доказательства, которые могут её или спасти, или погубить. Надо разобраться.
Он опять схватился за телефон.
– Лика! – заорал он, включив дворники и фары. Оказывается, уже стемнело, оказывается, пошёл дождь. – Лика!!! Ты помнишь те красные шмотки, которые я нашёл на помойке?
– Кит, – заспанным голосом пробормотала Лика, – мы опять играем тонкую мелодраму? Я уже сплю. Я сплю одна. Я не против, если ты присое…
– Лика! Мне не до твоих идиотских шуток! Скажи, эти шмотки, ты их… не выбросила?
– Нет, – сообщила плаксиво Лика. – Они напоминают мне о наших новых отношениях. Я их запихала в кладовку и иногда любуюсь на них, чтобы вспомнить то чудесное утро, когда ты рано пришёл с работы.
– Иди! Иди и посмотри на них лейблы! Ты разбираешься в этом! Какая там фирма? Где их могли купить? Кто их мог купить?!!
– Кто?!
– Ну да, кто!
– Ты чокнулся, Сытов! – Она звала его Сытов, когда давала понять, что перестала дурачиться.
– Лика!
– Что?
– Мне это очень нужно.
– Ты пьян?
– Нет. Да. Немного. Но это не имеет значения.
– Будь осторожнее за рулём.
Сытов вдруг заплакал. Он смотрел, смотрел, как дождь поливает лобовое стекло, и решил, что легче заплакать. Рыдать во время дождя совсем не стыдно и вполне органично даже для такого большого дяди как он.
– Кит?! – спросила трубка испуганным голосом Лики.
– Да.
– Ты… плачешь?
– Нет. Это дождь идёт.
– Кит, слушай меня. Платье и шляпа от «Провокатто». Я разбираюсь в этом. В городе всего два салона, где могли продаваться такие шмотки. Хозяйка обоих – моя клиентка. Завтра я попытаюсь тебе сказать, кто мог купить эти тряпки. Кит?!
– Да.
– Дождь перестал?
– Да!
Сытов выключил дворники.
Дождь и впрямь перестал.
Представив, что ему придётся прожить с этим до утра, Сытов не выдержал. Он перестроился в потоке, свернул на проспект Вернадского и стал разыскивать дом, который назвал ему Март. Конечно, невменяемый следователь мог ошибиться, но Сытов решил рискнуть.
Дом отыскался быстро. Это было высотное здание, и, подсчитав, Сытов понял, что Кэт живёт чуть ли не на последнем этаже.
Он ещё раз набрал её номер.
– Алло? – ответил знакомый жеманный голос. Наверное, всё-таки Март ошибся. Или наврал.
Сердце бешено колотилось, Сытов вышел из машины, поднял глаза к небу и перекрестился. Он не знал ни одной молитвы, потому что никогда и ни во что не верил.
Он увидит её и встанет на колени. Какой бы она не стала, она его простит.
В подъезде, у прозрачной будки, крутился белобрысый паренёк. Сытов прошёл к лифту и дрожащим пальцем ткнул в кнопку вызова.
– Дядь, вход десять рублей, – сказал пацан и выжидательно уставился на Сытова. Сытов нашарил в кармане мелочь. Платным входом сейчас мало кого удивишь. Получив монету, пацан испарился, будто его и не было. Вместо него у будки возникла толстенная бабища с лицом, обезображенным пирсингом.
– К кому? – строго спросила она, цепкими глазами рассматривая Сытова.
– К Катерине Ивановне, в сто шестнадцатую. Я заплатил, – на всякий случай пояснил Сытов.
– Сколько? – оживилась бабища.
– Десять рублей, – признался Сытов.
– Ну и дурак, – ухмыльнулась баба, протискиваясь в тесную прозрачную кабинку. – У нас вход бесплатный. Эх, да кабы я, да с каждого входящего, да по десять рублей! – Она мечтательно закатила глаза. – А Катерина Ивановна спать рано ложится, ты ноги зря не топчи.
Сердце у Сытова дало сбой. Значит, Март не ошибся, значит, дал правильный адрес. Лифт всё не приходил, дрожь в коленках усилилась, ладони вспотели, лоб покрылся испариной. «Ничего, – сказал себе Сытов, – я должен через это пройти. Я расскажу ей всё и предложу свою помощь. В конце концов, я намекну ей, что Март костьми ляжет за один её нежный взгляд и что она может вить из него верёвки».
– Скажите, – обратился он к лифтёрше, – а Катерина Ивановна замужем?
– Катька-то? А ты что, свататься? Так ты зря ноги-то не топчи, она чернявых предпочитает и молодых.
– Значит, не замужем. – Сытов ещё раз ткнул в кнопку вызова.
– Я этого не говорила! – захохотала бабища и вдруг подалась вся вперёд.
В подъезд вошла рыжая тётка с огромным бланшем на переносице.
– Шалава! – завопила только что дружелюбная лифтёрша.
– От шалавы слышу, – не зло огрызнулась тётка и пошла по лестнице на второй этаж. Лифтёрша вдруг выскочила из своей будки, в два прыжка нагнала рыжую, вцепилась ей в кудри и потащила вниз, тыкая носом в ступеньки.
– Вот тебе Найоб, Найоб, и ещё раз Найоб! – приговаривала она.
Рыжая молча клевала носом, почти не сопротивляясь.
Сытов растерялся.
– Дамы! Дамы! – пробормотал он и попытался оторвать толстую бабу от рыжей. Рыжая укусила его за палец, а толстая двинула по затылку. Сытов отпрыгнул обратно к лифту и судорожно начал тыкать плоскую кнопку.
– Лифт! – зачем-то позвал он громко.
Тётки возились и пыхтели в стороне. Рыжая вывернулась, постаралась удрать, но толстая поставила ей подножку. Рыжая упала на четвереньки.
– Да забирай ты себе этого Найоба! – громко закричала она. – Он в больнице себе педиатра нашёл!
– Ко-го?! – замерла толстая баба.
– Врачицу детскую, – рыжая уселась на ступеньки и заплакала, тихонько подвывая. – Дли-инная, но-осатая, в ушах слушалка торчи-ит! – навзрыд протянула она.
– Лифт работает? – громко спросил Сытов.
– Найоб он и есть Найоб, – выдохнула толстая, уселась рядом с рыжей на ступеньки и схватилась за голову: – Что же это делается-то?!
– Лифт работает? – заорал Сытов.
– С утра работал, – отмахнулась та, которая с пирсингом.
– А у меня от него ребенок будет! – взвыла рыжая.
– Ты ж бесплодная!
– Плодная!
– Знаешь, Зойка, а ведь и у меня от него ребенок будет!!!
– Найоб – это имя или действие? – попытался пошутить Сытов, направляясь к лестнице.
– А как ты думаешь?!! – в один голос заорали бабы, отклонившись в разные стороны и давая ему пройти.
У нужной квартиры он и правда упал на колени. Позвонил и упал – шутка ли, при его комплекции и никудышной физической подготовке, пешком подняться на шестнадцатый этаж. Наверное, он упал от бессилия, впрочем, так полагалось и по сюжету. Это здорово, что он измучен, хорошо, что не может стоять. Сытов услышал, как гремит цепочка, открывается дверь, и в покаянном рывке свесил голову вниз, уставившись в пол.
– Это я, – сказал он, рассматривая чьи-то бордовые ногти. – Это я, беби! Прости меня, Кэт. – Тут он понял, что ноги белые, слишком белые. Сытов поднял глаза вверх. На него насмешливо смотрела смазливая блондинка лет тридцати.
– Мне бы Катю, – сказал, задыхаясь, Сытов, тяжело поднялся с колен и тщательно отряхнул брюки.
– А что, лифт опять не работает? – поинтересовалась блондинка знакомым ненатурально-сладким голосом.
– Мне бы Катю, – повторил Сытов.
– А мне бы домик в Калифорнии и счёт в швейцарском банке, – парировала блондинка. Сытов посмотрел ей прямо в глаза, она взгляда не отвела, уставилась на него колюче и жёстко.
– Кэт! – крикнул Сытов и попытался отодвинуть размалёванную дуру. Кто это – подружка? Прислуга? – Кэт!!! – заорал он. Девица оказалась неожиданно сильной. Она не только не отодвинулась, но перехватила руку Сытова железной рукой.
– Сытов? – спросила она вдруг совсем другим голосом – не жеманным, не сладким, не добрым, и совсем не женским.
– Откуда ты знаешь? – задохнулся от неожиданности Сытов.
– Да кто же этого не знает? – ухмыльнулась стерва и с размаху ударила Сытова в глаз. – Это тебе за беби! – тихо сказала она. Сытов не ожидал нападения, покачнулся, упал, и тут же получил удар ногой под рёбра. – А это тебе за Кэт! – прокомментировала накрашенная сука и брезгливо вытерла руку о синий халат.
– Эй, Мат-Мат! Что за шум? – донёсся из глубины квартиры родной Катькин голос.
– Это соседка, мы её затопили!
– Мы?!! – как последний дурак спросил Сытов и резким движением задрал блондинке халат. Она не успела ничего сделать, и Сытов увидел там то, что и ожидал увидеть.
– И вы подрались? – весело прокричала Кэт. Послышались её приближающиеся шаги и тот, кого она назвала Мат-Матом, резко захлопнул дверь.
Сытов захохотал. Он слышал какую-то возню за дверью, какие-то уговоры, угрозы, смех, потом всё затихло, а он всё хохотал, хохотал, и хохотал. Когда глотка заболела, он замолк и пошёл по лестнице вниз, считая вслух этажи.
Наконец он произнёс «первый» и увидел стеклянную будку. Там сидели две женщины – толстая и рыжая, она молча пили прозрачную жидкость из маленьких стопочек.
– Налейте, бабоньки, – подошёл Сытов к окошечку.
– Драма? – спросила толстая.
– Трагедия, – поправил Сытов. Толстая протянула ему свою стопку.
Жидкость оказалась вонючая и некрепкая. Сытов поморщился.
– Это валерьянка, – объяснила рыжая, с золотыми зубами. – Нам крепче нельзя, мы вынашиваем.
Сытов кивнул и пошёл в машину.
– Кит, а твои секретные дела не могут обходиться без мордобоя? – Лика с ногами забралась на кровать и приложила к глазу Сытова очередной холодный компресс. Ты опять пришёл домой под утро, от тебя опять пахло спиртным и у тебя опять офигенный фингал! Может, плюнуть на всё и поехать куда-нибудь к морю?..