— Я разожгу костер и «приму душ» на улице, — сообщил он спокойно, захлопывая за собой входную дверь.
Я чувствовала себя виноватой в резкой смене его настроения. Корила себя за глупое любопытство и одновременно с этим гадала, почему так остро он среагировал на вопрос о матери.
Погрузившись в теплую ванну, я крепко зажмурилась. Мою кожу, истерзанную дикими зарослями и покрытую мелкими порезами, обожгло, но на смену неприятным ощущениям быстро пришло облегчение, а за ним и удовольствие от теплой воды.
Я не стала долго нежиться в ванне, хотя выбираться оттуда совсем мне не хотелось. Укутавшись в одну из простыней, я зашагала к шкафу и остановилась перед ним, рассматривая большие рубашки в полоску.
Вытащив одну из них, я попыталась надеть ее на себя. Стоило мне просунуть голову в вырез рубахи, как она аккуратно сползла по моему телу…
— Боже, какого же он размера?! — ахнула я, понимая, что утону в необъятной вещице хозяина дома.
Я вернула вырез рубахи на грудь и, придерживая ее руками, нахмурилась. Ну и как мне закрепить этот «наряд»?!
После двадцати минут мучений я все же вышла из дома и тут же была встречена громким смехом Дамиана, разжигающего костер.
— Нигде не давит, Кэр? — подтрунивал он, разглядывая длинные рукава, которые я обмотала вокруг своей груди и завязала на талии в узел. Плечи мои оставались открытыми, но меня это не смущало. В столице мне приходилось носить наряды еще откровеннее.
— А тебе не слишком свободно? — парировала я, оценив его наряд, состоящий из одной простыни, которую он повязал вокруг бедер.
Резкий контраст смуглой кожи с белой тканью притягивал взгляд, и я тайком любовалась его широкой грудью, плоским животом и оголенными плечами с буграми мышц.
Интересно, он оставил под простынью хоть что-то из одежды? Этот вопрос интересовал меня скорее в целях безопасности. Ибо под моим «платьем» не было ничего.
Отогнав неправильные мысли и приподняв подол своего импровизированного наряда, я двинулась к дереву. И замедлилась, когда увидела, что там уже сушится вся одежда Дамиана. Так он что, совсем голый под простыней?! Бросив на соседнюю ветку свое постиранное платье, я взволнованно посмотрела в сторону костра. Дамиан уже тащил из дома огромный табурет, вероятно решив, что мы поместимся и на одном.
Через двадцать минут мы уплетали тёплый ужин, приготовленный при помощи магической тарелки, и молчали.
Я опять боялась ляпнуть чего-нибудь лишнего, потому что Дамиан был и без моих вопросов очень задумчив. А ещё я искоса поглядывала на простынь и гадала…
Бесстыдно гадала о том, о чем вряд ли кому-нибудь смогу однажды сознаться.
— Как ты думаешь, с Нэйтом и Анхелем все в порядке? — все же решилась спросить я, отводя свой заинтересованный взгляд и пытаясь отвлечься мыслями о брате.
— Да, — махнул он головой. — У Нэйта есть мозги, Кэр. Просто он не любит их показывать, чтобы не брать на себя ответственность. Если есть кто-то способный решить проблему вместо него, он с радостью ему уступит. А сейчас такого человека у него нет.
— А Анхель?
— Нет. Я ставлю на Нэйта. Не смотря на нрав твоего брата, у него больше отваги. Чтобы выжить — надо любить жизнь. А твой брат ее очень любит, в отличие от Анхеля, который готов умереть за артефакт.
Я понимала, что Дамиан прав. Несмотря на внешнюю трусость Нэйта, он же как-то путешествовал сам? И в краях частенько пропадал неспокойных. В этот момент Дамиан словно открыл мне глаза на характер брата. Нэйт — не трус. Он хитрец.
Я достала кубок из своей сумки и протянула его Дамиану, надеясь заполнить вновь возникшее неловкое молчание.
Мне безумно хотелось расспросить Дамиана о его семье, но я боялась затронуть неприятные для него темы.
— А ты очень похож на отца? — я все же решила хоть немного утолить свое любопытство отдаленным вопросом. Решила, раз Дамиан упоминает отца, значит, воспоминания о нем хорошие.
— Похож, — усмехнулся он и добавил тихое «Ох и лиса». — Тебе действительно так интересно, Кэр?
— Ты знаешь обо мне многое, а я — ничего.
Дамиан тяжело вздохнул и, сделав несколько глотков из кубка, протянул его мне.
— Мне особо нечего рассказать. Мать я не помню, хотя и жил с ней до шести лет. Возможно, мой мозг упрямо пытается стереть эти воспоминания.
— Твои родители жили отдельно?
— Мои родители были знакомы всего пару ночей, — ухмыльнулся он, глядя на то, как я залпом опустошила содержимое кубка. — Мама была из тех, кто зарабатывает своим телом, а отец из тех, кто с радостью за это платит.
— Твоя мама… о-о-о, — протянула смущённо и закрыла рот ладошкой, не решившись произнести вслух название древнейшей профессии.
— Да. Я не входил в ее планы, как ты понимаешь. Обычно дети ставят крест на такой «карьере».
— Но ты же родился, — я дотронулась до его горячего плеча и легонько улыбнулась, показывая, что меня ничуть не смущает эта история. — Моя семья, как ты заметил, тоже немного кх-м… необычная.
Дамиан нахмурился и, бросив на меня пронзительный взгляд, говорящий «что с тобой не так, Каролина Лоури?», снова уставился на пламя костра.
— А как она выглядела? — спросила спокойно, возвращая ему кубок.
— А я и не помню, — я ощутила, что настроение Дамиана немного улучшилось. — Я помню множество женских лиц, и многих из них в ту пору я звал мамой. С кем-то я жил месяцами, с кем-то неделями. Женщины приходили и уходили, и я, по правде говоря, не понимал, кто из них моя настоящая мать.
— Нэйт был бы счастлив жить среди такого количества женщин, — подшучивала я, чем вызвала на лице Дамиана улыбку.
— В общем до шести лет я пел песни на улицах и попрошайничал, чтобы внести вклад в свое содержание.
— Что?! Дамиан Ворн, ты умеешь петь?!
— И отмечу, что делаю это гораздо лучше, чем ты, Кэр, — Дамиан заразительно расхохотался, и я рассмеялась вместе с ним.
— Какая чудовищная несправедливость! — возмутилась шутливо и, поиграв бровями, добавила: — Зато я умею танцевать, в отличие от некоторых… Могу преподать тебе пару уроков.
— Какое заманчивое предложение… — протянул он, улыбаясь и оценивая меня с головы до пят. — «Платье» мешать не будет?
Я положила голову на его плечо и, болтая ногами в воздухе, ответила:
— Ничего, я справлюсь.
— Знаешь, кого ты мне напоминаешь, Кэр?
— И кого же? — подняв голову, я посмотрела ему в глаза, почему-то не ощущая ни страха, ни смущения в этот момент. Мне было уютно и спокойно в компании Дамиана. Безумно хорошо.
— Улей с пчелами, — насмешливо шепнул он мне на ухо. — То жалишь, то медом манишь. Я не могу тебя понять.
— И не пытайся, — я широко улыбнулась. — Я и сама себя понять порой не могу. Так, а что было дальше?
— Переворот в детском сознании. В один из дней, когда я исполнял свой репертуар на улице города, возле меня остановился мужчина, — я ощутила грудной смешок Дамиана. — Вот этот момент я помню хорошо. Незнакомец казался мне великаном. Тогда мне почудилось, что он закрыл от меня солнце. Из-под широкой кожаной шляпы торчали черные длинные волосы, его серый плащ был весь в пыли, а на одном из сапог не хватало шпоры. Он был похож на человека, сошедшего с обложки газет, где каждый заголовок пестрит новостями о бандитах, — тон Дамиана становился все веселее. — Он смотрел на меня своими черными глазами так пронизывающе, что я думал только о том, как быстрее удрать.
— Удрал?
— Не успел, — хохотнул Дамиан. — Стоило мне сделать шаг, как этот великан оторвал меня от земли и приподнял мою рваную штанину.
— А что было под ней?
Вместо ответа Дамиан приподнял простынь, оголяя свою ногу, сплошь покрытую темными волосками, и продемонстрировал небольшое родимое пятно на голени.
— У отца такое же, — добавил он. — Так он убедился, что я его сын. Как рассказывал он позже, он сразу заподозрил неладное. Слишком уж я был похож на него в детстве.
— И он забрал тебя у матери?
— Почти. На вопрос «кто моя мать», я, разумеется, ответить нормально не смог. Просто показал, где живу. Когда папа вошёл туда, то сразу заявил, что забирает меня с собой.
— Тебя так легко отдали?
— Продали за пятьдесят лир, — как ни в чем не бывало ответил Дамиан. — В ответ на реплику отца одна из женщин громко расхохоталась и заявила, что он может меня только выкупить. Назначила цену в пятьдесят лир. К ее ногам тут же упал мешок с деньгами, и мы ушли.
— А как себя чувствовал ты?
— Не поверишь, но я не плакал. Он был для меня незнакомцем, но впервые я почувствовал себя защищенным. А сейчас я и вовсе понимаю, что мою жизнь могли бы оценить гораздо дешевле, чем в пятьдесят лир.
— Меня, к примеру, оценили в пятнадцать золотых, — я решила разбавить серьезный разговор шуткой.
— Мы, кстати, тогда не получили денег, — рассмеялся Дамиан. — Нас просто выкинули из города. Получается, что мы отдали тебя абсолютно бесплатно. В подарок правителю.
Я подняла на Дамиана глаза, полные наигранной злости, и обиженно добавила:
— Я, между прочим, чувствовала себя преданной.
— Но ты же понимала, что мы тебя не оставим?
Я промолчала, решив, что не хочу сознаваться ему в своих сомнениях.
— Так ты все время жил с отцом?
— Путешествовал скорее, — ухмыльнулся он. — Отцу не с кем было меня оставить, поэтому он таскал меня за собой. Мы искали клады, убегали от погони, в нас даже стреляли… В общем, детство у меня было очень насыщенным и интересным.
Мои глаза округлились от удивления. Я с трудом представляла себе картину, как высокий всадник и сидящий впереди него маленький мальчик уклоняются от выстрелов и уходят от погони.
Я вспомнила, как едва не умерла от страха, когда мы убегали от стрел племени Монсави. А Дамиан?! Он же был ребенком!
— И тебе не было страшно? — пискнула я.
— Страшно? — удивился Дамиан. — Это было самое чудесное время, Кэр. Полное интересных приключений.
— А учеба?
— Меня всему учил отец. Во время наших путешествий. Я знаю несколько языков, отлично разбираюсь в математике, прекрасно считываю любые карты, и знаю все о лечебных трава