Ему вспомнилось, как он в детстве захотел стать моряком. Тогда все мальчишки увлекались романом Каверина «Два капитана». Прочитал его и он, но желания стать летчиком у него не появилось. А вот купленную в местном магазине небольшую книгу в мягкой обложке о том, как наш небольшой эсминец охотился во время войны за немецким рейдером, обстрелявшим поселок на одном из островов в Баренцовом море, он прочитал до дыр. Особо понравились названия «эсминец», т.е. эскадренный миноносец» и звание командира этого корабля – капитан-лейтенант. И тогда появилось желание стать командиром и получить такое же звание. Он представлял, как с мостика эсминца отдает команды «По местам стоять, со швартовых сниматься», «Отдать швартовы» или «Полный вперед, курс норд-вест-вест».
И эта мечта стала понемногу сбываться. В начале его детскую фуражку моряка заменила настоящая фуражка офицера, которую ему подарили родственники, жившие в городе, где было мореходное училище. Они же подарили ему и настоящую тельняшку, плод зависти все мальчишек в поселке. В то время это был большой дефицит. И потом в фуражке и тельняшке он форсил по палубе казавшегося огромным двухпалубного речного парохода, по бокам которого вращались огромные колеса с лопастями. Его пускали везде – и в машинное отделение, и в рубку, и на мостик. И стоя там и глядя на волны, которые разбирались о корпус парохода, он представлял себя на мостике эсминца.
Для того, чтобы лучше узнать устройство кораблей, записался на кружок «Моделирования» в школе, попросил отца выписать ему журнал «Моделист-конструктор». И на кружке сделал из дерева две модели – тральщика и подводной лодки. Подводная лодка ему понравилась больше. У неё был движитель – закрученная резинка, которая давала ход модели. А поставив горизонтальные рули на погружение, он добился того, чтобы лодка уходила на глубину. Там она проплывала всего несколько метров, но в глазах своих сверстников-пацанов он выглядел волшебником.
Потом эта детская мечта ушла, он очень увлекся спортом и ему хотелось стать чемпионом, чтобы ему рукоплескали трибуны. Он стал чемпионом школы, района, много позже даже края среди студентов. Но море вернулось с другой стороны. В медицинском институте, куда он поступил, была военно-морская кафедра, которая готовила врачей для флота. На первом курсе, где изучали устройство кораблей, он выделялся как самый знающий студент. Даже на экзамене получил «пять с плюсом» и о нем написали в многотиражке института. Но все же стать врачом на флоте ему не хотелось. Хотя он с удовольствием поехал на практику после 5 курса, хотелось увидеть настоящие боевые корабли. И попал в бригаду подводных лодок в одном отдаленном гарнизоне. Их, шестерых студентов, распределили по экипажам подводных лодок. И когда его подводная лодка должна была выйти в море, вязли и его. Тогда он впервые очутился в чреве «потаенного судна», как когда-то называли подводные лодки. А после того, как он вместе с экипажем погрузился на глубину 150 метров и потом выпил плафон холодной морской забортной воды, он имел полное право называться подводником. Как говорится, прошел «крещение». Потом он устал рассказывать своим товарищам по практике, что чувствовал во время погружения и вообще во время суточного пребывания на подводной лодке.
Именно в этот выход он впервые увидел море. Настоящее, а не ту соленую воду, которая плескалась в базе у бортов подводных лодок вперемешку с пятнами дизельного топлива. Простор водной глади покорил его. После тесноты подводной лодки он впервые ощутил, как огромен мир и это море без конца и края. А потом он увидел, как экипаж решил подшутить над вахтенным одинокого траулера, неспешно идущего в это раннее утро по своим делам. Лодка неслышно пошла под электромоторами и когда поравнялась с траулером, старпом, стоящий вахту в эти часы, громко через мегафон приказал траулеру остановиться. Из рубки выскочил взъерошенный штурман и стал ругаться, что нельзя так пугать советского человека. Все, кто стоял на мостике лодки в это время, и он в том числе, расхохотались. А чуть позже он окунулся в морские воды, когда их в один из воскресных дней отпустили погулять по поселку. Ну как тут удержаться и не испытать, как морская вода держит тело и не попробовать её на вкус. Вот так он, уроженец далекого поселка на севере, впервые вместо привычных для купания мутных вод многочисленных котлованов вокруг поселка, где добывали золото и работали драги, погрузился в прозрачные воды и плавал, плавал, несмотря на не очень уж и теплую воду. И думал, когда снова смогу это сделать.
И судьба преподнесла ему сюрприз. На распределении он услышал из уст ректора – «А вас, молодой человек, мы направляем на флот». А вот в отделе кадров флота на подводную лодку он попросился сам. Здоровье спортсмена позволило попасть в подплав. Потом месяц подготовки для сдачи зачета на самостоятельное управление медицинской службой, несколько месяцев плавания на всех типах дизельных подводных лодок эскадры, подменяя уходящих в отпуск врачей, кратковременная подготовка по хирургии и вот он со своим экипажем подводной лодки готовится выполнить первый в жизни автономный поход. Впереди два месяца плавания в теплых водах Тихого океана. Но куда и на сколько, никто не знал. Военная тайна, которая станет известной, только когда мы выйдем в море.
Он осмотрелся в отсеке. Вроде все как всегда. Ровно горит освещение в проходе и в кают-компании, которая является его боевым постом в походе. Именно в кают-компании на обеденном столе он будет должен оперировать больного в случае нужды. Правда, к столу будут прикреплены специальные приспособления для фиксации больного. А пока они вместе с операционными инструментами в упаковках лежат в одном из шкафов кают-компании. Там же и небольшой ящичек с набором медикаментов, инструментов для оказания помощи в отсеках субмарины. А вот лампы-софиты, которые используются во время операции, висят над столом постоянно, правда, не все лампы включены в обычных условиях. Напротив кают-компании каюта старпома. Но сейчас она отдана старшему на борту во время этой автономки, замкомбрига, капитану 1 ранга. С ним вместе он часто выходил в море на других лодках. В этом же отсеке есть еще несколько кают. Естественно, каюта командира, потом каюта командиров боевых частей и служб. Там четыре узких койки в два яруса, и одна из них его. Есть также каюта заместителя командира по политчасти и каюта для старшин. И небольшое помещение для умывальника.
И вот он услышал, как заработали дизеля подводной лодки и из динамика раздалась долгожданная команда «Отбой боевой тревоги. Выход наверх по секторам». Спросив у членом своей небольшой команды отсека, нет ли у кого срочного желания удовлетворить урологические потребности, и получив отрицательный ответ, он пошел на мостик. Впереди ждал вид разрезающей водную гладь носовой части подводной лодки, уплывающие вдаль береговая черта родной базы. И ветерок, приятно освежающий лицо после почти часового пребывания в закрытом пространстве отсека подводной лодки.
Взял с крючка на переборке жетон с номером 2, он поднял вверх кремальеру и открыл межотсечную дверь и шагнул через высокий порог в центральный пост. Там было необычно людно. Из штурманской рубки раздавались голоса нашего командира, капитана 2 ранга и штурмана, капитана 3 ранга. Старпом, капитан-лейтенант, о чем-то говорил с командиром БЧ-4 РТС старшим лейтенантом. Непривычно сосредоточенным выглядел старший на борту, замкомбрига. И лишь командир БЧ-5, механик, капитан-лейтенант, уроженец Дагестана, не скрывал переполнявших его чувств. Он был рад, что дифферентовка прошла без сучка и задоринки, это свидетельствовало о выучке его боевой части, электромеханической. Вскоре появился командир БЧ-2, торпедист, такой же молодой лейтенант, для которого это была первая автономка. Присутствовать на этом празднике жизни профессиональных моряков ему, «профсоюзнику», как его несколько презрительно называли, не хотелось. Он поднялся по вертикальному трапу вначале в боевую рубку, потом на мостик. Там нес вахту помощник командира, старший лейтенант, в недавнем прошлом такой же, как он «профсоюзник», т.е. призванный из запаса. Потом он написал рапорт и стал кадровым офицером. Помощник помог ему подняться на небольшую площадку, которая и была мостиком подводной лодки. В лицо дунул порыв встречного ветра.
Он вспомнил, как часто во время предыдущих выходов в море часами стоял на мостике в ночные часы. В это время обычно лодка всплывала и проводила зарядку аккумуляторных батарей. Часто при волнении на море. Сигарообразный корпус субмарины был весьма валким на волнах, и спать на втором ярусе своей узкой койки без риска упасть был сложно. Вот он и коротал ночные часы на мостике, глядя, как врезается в волны нос подводной лодки, потом волна пробегает по корпусу и разбивается о рубку, обдавая всех стоящих на мостике брызгами соленой воды. Видимо, таких ночей у него за время автономки будет немало.
Механик субмарины
Посвящаю Галине Северинчик (Муковоз),
вдове командира БЧ-5 подводной лодки
Одним из самых близких моих сослуживцев на подводной лодке Б-63 был командир БЧ-5 Абдрахман Сайпулаев. Как занесло на флот этого уроженца Дагестана, мне неведомо. Он никогда об этом не рассказывал. Но вот на Дальний Восток уж его точно послало командование. Как и многие офицеры, он снимал квартиру во Владивостоке, проживая с молодой женой. Когда в их семье наметилось пополнение, они получили квартиру в малосемейке для офицерского состава недалеко от бухты Малый Улисс. Незадолго до того, как я пришел служить на эту лодку, у Сайпулаева родился сын. Он назвал его Гамзатом, в честь популярнейшего в Дагестане поэта Расула Гамзатова.
В том 1971 году на подводную лодку, которая после 15 лет эксплуатации заканчивала почти трехлетний ремонт в 179 заводе Владивостока, пришло сразу 4 молодых офицера. Я, начальник медицинской службы, приехал первым, потом добрались и остальные, два торпедиста и механик, непосредственный подчиненный Сайпулаева, лейтенант Володя Белов. Он полностью соответствовал своей фамилии – был блондин со светл