Второй случай не мог в обычных условиях привести к трагедии, но во время войны или аварийной ситуации запросто. Молодой матрос, штурманский электрик, впервые нес вахту в боевой рубке. Ему за шиворот капала вода из-под верхне-рубочного люка. Он взял что-то тяжелое и затянул потуже кремальеру люка. Капать перестало. Но потом, когда лодка всплыла, и на люк снаружи перестало действовать давление воды, командир открыть люк не сумел. Пришлось погружаться на глубину, отдавать кремальеру и снова всплывать. А если бы в лодке заканчивался запас кислорода для дыхания или сжатого воздуха для продувания цистерн? Можно только догадываться, что бы произошло. И вот за всех своих многочисленных подчиненных нес ответственность командир электро-механической боевой части, т.е. Абдрахман Сайпулаев.
Мы были очень рады, когда Сайпулаеву в положенный срок присвоили очередное звание капитана 3 ранга. Как обычно, отметили это событие в «Зеркальном». На этот раз Абдрахман обошелся без драки. Все же он стал уже старшим офицером, «кап-три». Остепенился. Но только на людях, среди подчиненных. А так он оставался простым мужиком из дагестанского аула, очень доброжелательным ко всем. Умелым командиром БЧ-5, механиком, которые провел нашу субмарину через все трудности плаваний, в том числе и во время несения боевой службы, так называемой «автономки».
P.S. Через много лет после увольнения в запас я услышал знакомую фамилию Сайпулаева из уст одного гражданского моряка, выпускника Дальневосточного инженерного мореходного училища. Случилось это при следующих обстоятельствах. Мои друзья пригласили меня покататься на яхте, которая принадлежала как раз этому учебному заведению. Небольшая яхта «Командор Беринг». У трапа нас ждал крепкий мужчина примерно моих лет в форменной куртке моряка с множеством лычек на погонах. Оказался, что это проректор училища прибыл проводить нас в плавание и дать напутствия экипажу яхты. В разговоре я упомянул, что три года плавал на подводной лодке. И когда сказал номер её, проректор заулыбался. Оказалось, он за год до меня проходил на лодке практику, будучи курсантом училища, и Сайпулаев был его наставником. Мы очень тепло вспомнили этого горячего дагестанца, военного моряка, подводника. Как тесен мир, и в нем бывают самые неожиданные встречи. Жаль, что ни с самим Абдрахманом, ни с его сыном Гамзатом случай меня так и не свел. Сороковая годовщина КТОФ
21 мая 1972 года исполнилось 40 лет Краснознаменному Тихоокеанскому флоту. Как-то странно получается с этим праздником. Как будто и не было русских моряков в XIX веке и в начале ХХ, не было крейсера «Варяг» и Цусимского сражения. И лишь с 1932 года начался отчет этого славного флотского соединения. Но не будем вдаваться в эти игры политических деятелей в нашей стране того периода.
Я хочу рассказать всего об одном дне – 21 мая 1972 года, о дне 40-й годовщины флота. Этот день мне запомнился особо. Почему – вы узнаете из дальнейшего повествования. За несколько дней до этой даты наш экипаж предупредили, что мы намечены для показа жителям города Владивостока на 40-летнюю годовщину КТОФ. Это было впервые, до этого жители и гости города никогда не ступали на палубу подводной лодки. Почему именно нашу лодку выбрали для показа, не было секретом. Просто она недавно вошла в строй действующих после капитального ремонта и многие внутренние помещения выглядели очень неплохо. Все было покрашено и надраено. Но все же нам выделили время для подготовки к приему гостей и необходимые ресурсы – краску, кисти и т.п.
Началась работа всего личного состава. Командир с офицерами продумали, что можно будет показать рядовым гражданам. Это уже позднее ставили на постаменты настоящие подводные лодки периода Второй мировой войны, как С-56 во Владивостоке. А в то время это было внове и ожидалось столпотворение людей. Так что всё надо было очень четко распланировать, предусмотреть маршрут посещения и поставить в особо трудных местах или узостях личный состав, чтобы помогать гостям не удариться головой или другими частями тела в узких коридорах , дверях и рубках субмарины. Я предложил развернуть в кают-компании операционную, чтобы народ знал, как оказывается медицинская помощь в походе. Командир поддержал мою инициативу. Было так же предложено показать легководолазное снаряжение у открытого торпедного аппарата в носовом отсеке, чтобы люди могли узнать, как осуществляется выход из затонувшей подводной лодки.
Продумали и маршрут. По трапу люди должны зайти на надстройку палубы и, держась за лееры, пройти в корму лодки. Там через аварийный люк по вертикальному трапу спуститься в седьмой отсек. И потом идти к носу через шестой (электромеханический), пятый (дизельный), четвертый, третий (центральный пост – ГКП) и второй отсеки пройти в первый и осмотрев его, подняться наверх через торпедопогрузочный люк первого отсека. Все было утверждено командиром, распределен личный состав, кто за что отвечает.
А матросы и старшины в это время наводили марафет во всех отсеках подводной лодки. Драили, убирали ненужное, подкрашивали и т.д. Делать нам это было сподручно, так как лодка находилась в готовности № 2, и экипаж в казарму не ходил ночевать. Вот и приходилось весь день быть на лодке, за небольшим исключение для офицерского состава. Я водил заболевших матросов на консультацию во флотский госпиталь, кое-кто по делам в штаб или другие подразделения. Но покидать пределы береговой базы в ночное время мы не могли.
Наконец ближе к вечеру 20 мая мы запустили дизеля, и лодка в надводном положении двинулась из бухты Малый Улисс, где была наша береговая база, в центр города, в бухту Золотой Рог. Там у 33 причала, недалеко от здания штаба флота, должны быть отшвартованы все корабли, которые флотское начальство собиралось показать жителям и гостям Владивостока. Сам переход занял не так много времени. Мы подошли к 33 причалу и отшвартовались левым бортом. Все надводные корабли были пришвартованы кормой к причалу. Кстати, так швартуются только наши моряки. Считается, что при этом можно быстрее выйти в море в случае необходимости. Вообще швартовка не такое просто дело, но некоторые наши командиры проявляли лихость, особенно когда швартовались в зарубежных портах. Представляете, задним ходом на приличной скорости к причалу приближается огромный корабль. Все присутствующие на пирсе чуть ли не разбегаются. И вдруг перед самой причальной стенкой корабль дает полный вперед, за кормой появляется огромный бурун воды и корабль останавливается как вкопанный. Это всегда вызывало аплодисменты присутствующих на причале.
Итак, мы у причальной стенки. Рядом стоят артиллерийский крейсер «Суворов», ракетный крейсер «Варяг» (флагман флота), эсминец, сторожевой корабль, тральщик, ракетный и торпедный катера. Корабли всех классов надводных кораблей, которые в те годы существовали в Тихоокеанском флоте. Ну разве еще десантные суда не были представлены жителям города. И впервые стояла дизельная торпедная лодка 611 проекта, наша Б-63. При вечернем обходе отсеков подводной лодки ощущалась необычное оживление, только и говорили о завтрашнем мероприятии. Вечерний чай и отбой успокоил экипаж субмарины. Но бодрствовала вахта, которую через 4 часа сменила очередная. Стоял и часовой у трапа на лодку, хотя весь 33 причал был отгорожен от остальной набережной железным забором. И вход был только через КПП.
Утром было как всегда вовремя выходов в море. Подъем не стоящих вахты офицеров и матросов, завтрак, после которого началась подготовка к встрече гостей. В 8 часов на всех кораблях был подъем военно-морского флага, а через час открылись ворота КПП, и толпа людей хлынула к военным кораблям. Как всегда, впереди были мальчишки, которым не терпелось побывать на борту настоящего боевого корабля. Но если на надводные корабли можно было заходить сразу по двое-трое, то к нам на лодку строго по одному и так же по одному спускаться по трапу вниз подводной лодки. А это не так просто для неподготовленного человека. Поэтому около нашего трапа собралась очередь, которая не иссякала в течение всего дня.
Я во время начала экскурсии владивостокцев по лодке находился в кают-компании, где мы с моим санинструктором накрыли стол белой простыней, разложили операционные инструменты, шприцы, упаковки с лекарствами. Оба в белых халатах, мы отвечали на вопросы интересующихся, что и как должны будем делать, если потребуется оказать медицинскую помощь. Над столом горели бестеневые лампы, все, как в настоящей операционной. Поток посетителей не ослабевал. Я уже устал отвечать на одни и те же вопросы. Снял халат и, поручив санинструктору Николаю Зотову отвечать на вопросы, я прошел по лодке, то и дело натыкаясь на людей, удивляющихся маленьким габаритам коридоров и всех помещений подводной лодки, обилием маховиков и рычагов, огромным торпедам, лежащим на стеллажах, узости торпедного аппарата, через который должны пролезать моряки при аварии на лодке. Люди толпились у перископа, желая посмотреть через него на родной город и бухту Золотой Рог.
Сейчас в своем рассказе я коснусь темы, которая пуритански воспитанных людей может покоробить, но как говорится, «из песни слов не выкинешь». Дело в том, что матросы, которые помогали спуститься гражданам вниз подводной лодки и подняться наверх, имели возможность заглядывать под юбки женщинам, тем более что тогда женские брюки были большой редкостью. И моряки старались почаще меняться у трапа, чтобы другие тоже могли насладиться зрелищем женщин в неглиже, если это так можно назвать.
В отличие от надводных кораблей мы не имели возможности покормить экипаж нормальным обедом, поэтому выдали сухой паек, с обещанием компенсировать на праздничном ужине. Наскоро перекусив и выпив 200 грамм компота из банки, я решил совершить экскурсию по надводным кораблям. Как офицера в форме, меня везде пропускали без очереди, и я часа за три сумел обойти все стоящие у причала корабли. Вернее, не все, а лишь надстройки, в трюма я не спускался. Зато побывал во всех боевых рубках, основных помещениях боевых служб и постов, в башне главного калибра крейсера «Суворов». Смотреть с мостика кр