Глава 20
Марисса ощущала себя раздавленной. Лучше бы избил, боль забыть легче. Убедившись, что Крайдин из ее спальни испарился, позвала служанок и попросила набрать полную ванную. А потом сменить воду на еще горячее. Служанки поглядывали искоса, но спорить все еще не осмеливались. Марисса же будто не могла отмыться, хотя вся кожа уже горела от бесконечного натирания – девушка смывала не только с живота, казалось, что ко всему ее телу навсегда приклеились его липкие голодные взгляды.
Повторять перед зеркалом пришлось многократно:
– Ведьма может проиграть на время, может сдаться, но ведьма никогда не выпускает из головы цель. Потому и выигрывает. Я выиграю.
И рано или поздно это обязано было начать помогать, думать выходило все проще. Теперь Марисса сумела даже выдавить кривую ухмылку. А чему она удивлялась? Что Крайдин сам себя трогал на ее глазах? Что он полный извращенец с больным разумом? Что смотрел на нее так, как будто самому было больно смотреть? Или что собирался растоптать ее гордость таким унижением? Вот только гордость ведьмы так запросто не растопчешь. Ему придется постараться сильнее, и все равно не поможет – чем больше в ней ненависти, тем крепче стремление к цели. Да она даже взгляда отводить не собирается! Пусть монстра разорвет от того, что все его действия не сводят ее с ума.
И тем не менее на следующий день она не смогла себя заставить выйти из комнаты.
– Калина, – окликнула, когда служанка принесла ей завтрак и чистые полотенца.
– Что угодно, госпожа? – та не поднимала взгляда от пола.
Темноволосая, как почти все накхаситки, худенькая и совсем молодая. Быть может, на пару лет младше самой Мариссы.
– Задержись, пожалуйста, – Марисса подошла ближе и чуть склонилась, чтобы поймать убегающий взгляд. – Разве ты меня боишься?
– Н… нет, госпожа! – ответила та с явной запинкой.
Марисса усмехнулась:
– Обманываешь. Думаешь, раз ведьма, то беду накличу? Так послушай и запомни: я не способна. А даже если бы была, то никогда не причинила бы вред кому-то вроде тебя.
– Я поняла, госпожа, спасибо, – ответила Калина опять полу, и было очень заметно, что она только и ждет, когда ей будет разрешено убежать.
И это начало раздражать. Нет, вначале отстраненность жителей этого замка была оправдана – привезли какую-то девку, заставили звать госпожой, да еще и ведьму, а к ведьмам и в родных землях относятся настороженно, хотя там народ куда привычней. Марисса не осуждала и давала привыкнуть к себе, как сама привыкала к ним. Но дни идут, а ничего не меняется. Потому на этот раз она решила надавить:
– А может, перестанешь называть меня так? По имени-то проще и приятней. Я ведь такая же, как ты, ничем не лучше. Всю жизнь росла в деревне сиротой, ни на кого свысока не смотрела, шелков не носила, так какая я тебе госпожа?
Калина глянула на нее круглыми от изумления глазами и тотчас снова уставилась в пол:
– Что же вы такое говорите, госпожа? Ежели раньше и было так, то теперь иначе. Ваш муж – один из благороднейших людей Накхаса!
Ну, вот и заговорила, путь намечен. Марисса ухватила ее за руку, усадила в изящное кресло и рассмеялась для разбавления обстановки:
– Надо же! А я думала, что он всего лишь бастард.
– И что с того? – та неожиданно вскинулась. – Не просто бастард, а сын любимой женщины старого короля! Признанный им, хоть и не получивший фамилию королевского рода. Между законным сыном и признанным бастардом такая тонкая грань, что ни один накхасит ее не замечает. И знаете, госпожа, стать его женой почти так же почетно, как женой самого его величества!
Марисса подбадривающе улыбалась, лишь бы Калина продолжала говорить – без разницы что именно, даже такую несусветную чушь.
– Пусть так. Но я почему-то этой почетности пока не чувствую. Наверное, потому что не жила в Накхасе?
– Все именно поэтому, госпожа!
– А может, все-таки по имени?
Калина затрясла головой так, что пряди из тугого зажима на затылке выбились. Подумав, объяснила, но шепотом, словно очень боялась собственных слов:
– Не могу. Я в какой-то степени даже понимаю вас – одиноко вам должно быть. На чужбине, без друзей и родных. А если вы из простых людей, так и полегче вам со мной, чем с благородными. Но если господин услышит, то и побить может за неподобающее отношение. Или еще хуже – со службы выгнать! Вся моя семья счастлива, что я здесь пристроена, все теперь сыты и довольны, потому что как меня сюда на службу приняли, так вся моя семья нужды не знает!
Марисса понимающе кивнула:
– А, ну раз так, то зови госпожой. Может, и привыкну. В последнюю очередь мне бы хотелось доставить тебе неприятности, – и невольно тяжело вздохнула.
Калина вздох ее уловила и теперь сама выдавила улыбку:
– Но поболтать – это я запросто. Не запрещается же с господами болтать, если те спрашивают! Только сейчас мне бежать надо, а в свободную минутку забегу.
– Иди, конечно. Спасибо тебе, Калина. И не жди от меня зла. Я никогда доброму человеку зла не пожелаю.
Кто бы мог подумать, что Марисса, обзаведясь всего лишь одним собеседником, почувствует себя настолько лучше и сильнее? Все же правду в деревне говорили – не может человек без других людей выжить. Только ведьмы стремятся к одиночеству, но даже они изредка общаются со своими сестрами. Так на то они и ведьмы – у них все не по-человечески. А всем остальным жизненно важно, чтобы рядом кто-то был, и что не просто так страшнейшим наказанием для преступников считается даже не казнь, а годы заточения в полном одиночестве. Дед Махор рассказывал, что очень скоро такие люди с ума сходили или начинали воспринимать охранника, молчаливо ставящего перед ними миску со жратвой, самым родным человеком. Марисса недоуменно рассмеялась – даже в такой мелочи она больше на людей похожа, чем на ведьму. Вон, и задышалось проще, и настроение поднялось. Со временем Марисса всю местную обслугу на свою сторону перетянет, ведь добрые люди должны держаться вместе.
Крайдина же она собиралась избегать как можно дольше или до тех пор, пока не изобретет план получше вчерашней успокоительной травки. Она пыталась не винить себя за непродуманную попытку. Сделала и сделала, назад не вернешь. Пережила последствия, зато в каком-то смысле поумнела – больше наугад бить нельзя. Лучше уж год выждать, но затем ударить наверняка, чем тысячи раз пытаться безрезультатно… да еще и в наказание терпеть унижения. Пусть запас прочности у ведьмы и велик, но в ушах шумело от мысли, что подобное вчерашнему может повториться.
Теперь Калина, принося еду, ненадолго задерживалась – то про погоду сегодняшнюю ляпнет, то про необходимость нового гребня заикнется. Выдумывала темы, все-таки хоть немного проникнувшись жалостью к новой хозяйке. И было видно, что все больше служанка забывает о страхе, а потому растет любопытство. Уже очень скоро Мариссе придется отбиваться от дотошных вопросов, наверняка не только Калины: где жила и как там на юге вообще люди живут, и что повидала, и как так случилось, что сам господин ее полюбил и решил взять в жены. Марисса на большинство из этих вопросов будет отвечать с удовольствием, а на последний что-нибудь соврет. Неизвестно, как отреагирует чудовище, если посвятить в его тайну прислугу.
Справедливости ради, никто ее в спальне не удерживал, а охрана вовсе исчезла сразу после брачной церемонии. Крайдин знал, что Марисса помнит о его угрозах, потому вряд ли решится бежать. А может, стража на замковых воротах остановит. Но в этих пределах Марисса была вольна перемещаться где вздумается, хоть в сад выходить. Другое дело, что ей пока очень не хотелось встречаться с Крайдином, потому и рассматривала окрестности из окна в ожидании, когда скука ее все же выгонит наружу силой.
Сам муженек объявился утром третьего дня. Вошел без стука, как обычно. Марисса как раз разглядывала картинки из детской книжки – Калина вчера вечером занесла по ее просьбе. Удивилась, конечно, что госпожа сама в библиотеке не возьмет что по душе, но притащила целую стопку первых попавшихся, как Марисса и сказала.
Она сразу выпрямила спину и подняла подбородок, выдержала долгий пронзительный взгляд. И усмешку выдержала, хотя это было сложнее.
– Через час выезжаем. Соберись, – сказал он только.
– Куда?
– В поместье матери. Я говорил.
– Его величество дал разрешение?
– Не совсем. Сообщу по факту, ему придется это просто съесть. А то я зря из себя послушного щенка изображаю? И это не твое дело. Собирайся, – и вышел.
Марисса пожала плечами. В конце концов ей действительно хотелось хоть куда-нибудь выехать. Жаль только, что придется это делать в обществе жуткого типа. При помощи служанки пришлось снова нарядиться в неудобное, слишком длинное и тяжелое платье, в котором даже дышать тесно. Непонятно зачем, но Калина специальными шнурками и талию ей утянула, словно Марисса и без того не обладала тонкой талией.
Они снова ехали в крытой повозке, называемой тут каретами. К счастью, не в той же самой, в которой отправлялись на свадьбу. Эта была черной с серебром и очень подходила ее владельцу, такому же мрачному и черному человеку, который лишь издали способен вызвать в слепом ощущение спокойного, не кричащего благородства.
Поместье оказалось далеко за городом, за несколько минут не доберешься. Марисса старательно разглядывала в окошко улочки. Хлаох все-таки красив, а некоторые здания здесь возвышаются на три, а то и четыре этажа. Таких Мариссе прежде видеть не доводилось. Да и гладкими серыми камнями никто дороги в Приреченке не мостил. Быть может, в крупных городах родной земли еще лучше? Мариссе не повезло увидеть даже их. Сразу за городскими стенами потекли еще неубранные на зиму поля – и их вообще невозможно было отличить от тех, что приходилось видеть ей.
– Послушай, ведьма, – она вздрогнула от негромкого голоса. Вся сжалась, но, конечно, от созерцания не отвлеклась. Он продолжил, не дождавшись ее ответа и все с тем же равнодушием: – Марисса, не испытывай мое терпение. Я действительно не привык, чтобы мои слова игнорировали.