– К сожалению или счастью, нет. Но мне кажется, что правильно вести себя так, как будто есть еще час до начала паники.
Марисса усмехнулась и зашла за дерево, там было чуть теплее. Обняла себя руками и закрыла глаза. Наверное, надо просто довериться инстинктам Крайдина – такие люди в любых условиях выживают, а ему отчего-то важно, чтобы выжила и она. Так просто взять и довериться. Насколько же глупо будет умереть в лесу от неожиданной зимы посреди осени – это ведьме-то! Глупее только утонуть в болоте. Марисса старалась не устраивать истерики, сама считала это глупым, но ничего поделать не могла, все ее тело трясло уже и от нервов.
– Да что ж ты, Накхас, меня отпустить-то не можешь! – она направила всю энергию в злость, хотя в голосе ее звучали и слезы неудержимой обиды. – Какой снег? В Приреченке еще, наверное, урожай не собрали, а ты снег устроил? Да прекрати уже, и без того я по тебе слишком скучать не стану!
И снежинка перед ней замерла – застыла в воздухе. Марисса невольно выдохнула паром, и снежинка перед ее носом начала таять от теплого дыхания. Марисса вытянула руки и ошалело повела ими по воздуху, продолжая приговаривать:
– Ведьму ты не заморозишь, слышишь? – она и сама не знала, к кому обращается. – Ведьме лес как родной дом. Ведьме в лесу всегда комфортно, даже в таком собачьем холоде. Хотя лично я люблю, чтобы было тепло. Траву зеленую люблю, солнце…
Солнца, конечно, не появилось, да и пожухлая трава под ногами зеленеть не принялась. Но вокруг стало ощутимо теплее, Марисса будто оказалась в центре какого-то круга, за которым шел снег, а внутри даже ветерка не было.
– Крайдин, – позвала она тихо, боясь спугнуть неожиданное чудо. – Крайдин, подойди сюда.
Он долго пытался понять, что происходит. Входил в круг, выходил из него, вставал на границе и смотрел на нее со все большим удивлением. Поглядывал на фыркающего коня, но тот быстро успокоился – местная порода, привыкшая к холодам.
– А раньше почему так не сделала? Прошлую ночь я бы тоже теплой не назвал.
Марисса села на потеплевшую землю и рассмеялась.
– Не знала, что так умею! Моя сила только проснулась, она слаба и не поддается постоянному контролю. Но я все-таки ведьма – наверное, много чего умею, если очень сильно захочу.
– То есть вчера не хотела?
– Хватит придираться, садись рядом. Уверена, теперь мы сможем спать в тепле, даже если морозы ударят.
– Только для этого тебя надо до слез довести?
– Понятия не имею! Но будешь язвить, пойдешь туда, где все еще идет снег!
– Молчу, молчу. Двигайся и ложись на бок, не хочу отморозить спину.
Круг действительно оказался очень небольшим, пришлось поджать ноги и лечь теснее, но к этому они давно привыкли. Марисса с самого начала запретила себе придавать значение таким объятиям, служащим лишь способом выживания. А тут еще и настроение невообразимо подскочило от тепла, которое сама же сотворила. Пригрелась так славно, что даже засыпала с улыбкой. Но на этот раз Крайдин зачем-то сказал ей в волосы:
– Скажи, что ты не сестра мне. Скажи, что зачем-то соврала.
Марисса ответила так же тихо, надеясь, что ее сердце не застучало слишком громко:
– Зачем мне врать?
– Не знаю. Все эти дни я смотрел на тебя и видел свою женщину – бывшую или будущую. И сейчас я держу в объятиях свою женщину, будь уверена. Сообщаю на всякий случай, чтобы это не стало для тебя неожиданностью, как не является неожиданностью для меня с самого первого момента, который помню.
– Почему ты решил говорить об этом сейчас?
– Потому что сейчас тебе некуда деться, – он смеялся ей в волосы и прижимал еще ближе. – Так что тебе придется это услышать, а не заткнуть мне рот, как ты делаешь обычно.
– Кажется, враги совсем помутили твой разум, Крайдин! Ты перепутал братскую нежность с похотью.
– Пусть так, Марисса, пусть так. Или я любил тебя давно совсем не братской любовью, просто не говорил? Может, я всегда был ненормальным?
– С этим сложно спорить.
– Так не спорь. Просто спи. Я чувствую твое волнение, и оттого начинаю волноваться сам. Лучше спи, Марисса, потому что я не умею любить тебя так, как должен любить брат. Хоть что-то в моем больном разуме понимается ясно.
Марисса притихла и не издала больше не звука. Но про волнение он не преувеличил. Как-то странно внутри разрывалось двояким чувством – застарелой ненавистью к совсем другому Крайдину и абсолютно немыслимым осознанием, что Крайдин Сорк вполне был способен… полюбить ее? По-настоящему. Так, что даже не сомневается в своих эмоциях и перенес только их через пелену беспамятства. Крайдин Сорк, способный сеять только боль и страх, умел любить? Марисса раньше думала, что он умеет только хотеть – и с этим успела примириться. Да даже с собственным желанием примирилась, раз уж ведьмовская сила все-таки проснулась, а без капли симпатии на то не было бы шанса.
Утром потеплело, выпавший снег быстро таял под ногами путников. Марисса отводила взгляд, сосредоточившись на создании такого же теплого купола – но больше ей повторить чудо не удалось, особенно на ходу. Однако беспокойства она не испытывала. Вероятно, если ситуация снова станет критичной, то у нее получится. А пока можно просто ехать дальше, хоть и ежась от прохлады. По утру они всегда садились на коня вдвоем, так ехали примерно до обеда, потом делали привал. После Крайдин уже быстро шел рядом, чтобы не утомить лошадку до смерти. В этот день они последовали уже установленной привычке, и через час Крайдин, сидящий за ее спиной, вдруг подал голос:
– Марисса, по поводу вчерашнего…
– По поводу вчерашнего, – резко перебила она. – Я бы хотела, Крайдин, чтобы ты больше не поднимал эту тему! Она неприятная.
– Хорошо, я не хочу ругаться. Но разве правда перестает быть правдой, если о ней молчать?
– Прекрати! Иначе мы разойдемся раньше, чем планировали. Я рискну даже пропасть без тебя, чем слушать такие разговоры.
– Хорошо, не кричи. Твоя неприязнь ко мне с каждым днем меньше. Кстати, почему я так четко ощущаю твои эмоции?
– Не знаю. Может, магия. Или побочный эффект твоей стертой памяти.
– Может. Потому сделай одолжение – не кричи. Когда ты кричишь – я чувствую под неприязнью что-то другое, и это все сильнее выводит меня из себя.
– Что?
– Взаимность.
– Бред!
– Знаю. Неправильное слово. Что-то невысказанное, что-то не до конца ощущаемое, но очень похожее на страсть.
– Крайдин!
– Молчу, Марисса. Я вообще всегда молчу, если ты не заметила. Я всегда был таким молчуном, интересно? Расскажи мне обо мне.
– Ты всегда был «бесы заткнут»! Стоит хоть слово сказать – так ты десять в ответ, и всегда так вывернешь, что весь смысл наизнанку!
– Видимо, мы с тобой часто ругались?
– Мы только и делали, что ругались! Да с нас с тобой учебники можно было писать, если бы кто-то решил научиться язвительности.
– О, а теперь тебе весело. Почему ты не смеешься?
– Мне не весело.
– Как же сложно разобраться, если единственный человек, который хоть что-то знает, постоянно врет.
– Да не вру я!
– А я всегда любил лгуний? Или ты стала первой такой? Или ты вообще была первой, кого я любил?
Марисса зарычала:
– Крайдин! Ну-ка слезай с коня и вали в свою сторону!
– С моего коня, – поправил он. – Я его добыл – значит, он мой.
– Ладно! Тогда я слезу и пойду в свою сторону!
– Отличная идея. Впереди дороги сходятся, чуть дальше деревня. Думаю, что нам пора заглянуть к людям, попробуем обойтись без воровства. Следующая ночь может стать еще холоднее и последней, если ты не сможешь разозлиться, как вчера.
Марисса вздохнула и кивнула. В крайнем случае можно наняться на какую-то работу за оплату в виде старых вещей. Или может, у кого-то и так найдется что-то, что не жаль выкинуть? В любом случае настала пора спрашивать.
Это надо было видеть собственными глазами, потому что в такой рассказ никто не поверит. Небольшое поселение на юге Накхаса – здесь Крайдина не узнали. А может, его вообще теперь сложно было узнать: обросшего, небритого и в грязной рваной одежде? Ему, принятому за обычного накхасита, селяне улыбались, а на Мариссу косо поглядывали.
– Доброго дня, путник! – вперед вышел какой-то мужичок деловитой наружности. – А что это за девица с тобой? Уж больно странная. Наши бабки сказывают, что рыжими бывают только ведьмы, но мы тут не дремучие дураки – в курсе, что на юге рыжих девок полно.
– Служанка моя, – неожиданно для Мариссы оповестил любопытных Крайдин. – Да, с юга. А что, запрещено в служанки рыжих брать?
– Служанка? – мужичок подбоченился. – Что-то ты не больно похож на господина, чтобы служанками обзаводиться – хоть рыжими, хоть лысыми.
– Так разбойники напали – все отобрали, мы едва ноги унесли. Вот несколько дней скитаний по трущобам и сказались.
– Разбойники? – ахнула одна из женщин. – Да откуда же? Лет десять про них не слыхали! Вот раньше да, пока его величество с его благородным братом порядок не навели… Неужели снова объявились?
– Вот и мы удивились, – быстро сориентировался Крайдин. – Или не разбойники то? Просто грабители озверевшие?
– Так это караулу сообщить надо! Генерал здесь вроде бы лично гарнизоны ставил, чтобы все дороги под государственным контролем были! А по заброшенным никто и не ходит… Погодите, вы же как раз с заброшенки пришли, кто ж вам виноват?
– А мы никого и не виним, – Крайдин заговорил таким тоном, что все разом притихли и даже сжались, хотя он голоса не повысил. – Заблудились, вышли случайно на заброшенку, там и попались.
– Тогда понятно, – уже осторожнее заговорил мужичок. – Бывают несчастья, бывают. А торговый путь безопасный, спасибо доблестному генералу. У него закон простой и беспощадный – вздумал на дорогу с ножом в руке выйти, так будь добр избавиться сначала от руки, потом от ноги, а уж только после от жизни. Тут даже последний шалопай предпочтет честным трудом зарабатывать, чем по дорогам грабить! Спасибо милорду, что и до наших краев его руки дотянулись!