Мишка, заметив напряжение, одним большим шагом слетел с крыльца и бросился помогать фельдшеру скорой доставать каталку с Галиной Семеновной.
— Что встал, петух! — зашипел он на Олега Борисовича. — Выполнять свою работу не собираешься?
Олина мама спала. Илья видел, как Мишка обрадовался, и немного успокоился сам: не известно еще, какая реакция будет у бедной женщины на него. Не дай бог станет хуже! Тогда ему точно придется несладко. Хирург тоже очнулся, отвел взгляд и занялся делом. Оля осторожно коснулась локтя Ильи и пошла вперед. Он устремился за ней. Какое-то время шли молча, потом он осмелился спросить:
— Мы куда?
— Мы можем посидеть на скамейке в больничной аллее, но, боюсь, нам помешают. Пойдем в парк к фонтану. Там более уединенное местечко.
Оля, не останавливаясь и не оглядываясь, шагала перед Ильей. Он смотрел на ее рыжий затылок, и куча вопросов роилась в голове. Хотелось узнать обо всем, но Илья понимал, что сразу это не получится. Первый разговор не должен превратиться в разборку. «Буду с ней во всем соглашаться, а там посмотрим по ситуации», — решил он, и, довольный собой, приободрился.
Наконец Оля нашла нужную скамейку и села. Похлопала ладонью по сиденью. Илья осторожно опустился рядом, но девушка резко повернулась и так посмотрела на него, что он отодвинулся подальше. Теперь они сидели по разным краям скамейки, боясь смотреть друг на друга, и никто первым не решался начать разговор.
Илья уставился на песчаную дорожку, по которой полз муравей, нагруженный соломинкой. Вот лесной труженик притормозил у мокасин Оли, положил свой груз и стал карабкаться на подошву. Муравья заметила и Оля. Она вздрогнула и с омерзением откинула его подальше от своих ног.
Илья удивленно встрепенулся, хотел даже защитить невинное насекомое, а потом вспомнил… Мороз пробежал по коже. Как много он не знает о чувствах бывшей возлюбленной!
— Что ты здесь делаешь?
— Как ты оказалась в этом глухом уголке России?
Оба вопроса прозвучали одновременно. Они переглянулись. Илья робко улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку. Однако Оля сурово хмыкнула, и синие глаза, засиявшие, было, огнем погасли.
Илья искоса посмотрел на Олю: в этой уверенной в себе красивой женщине он не узнавал прежнюю девчонку с растерянным взглядом, которая носила очки и краснела только от случайного прикосновения пальцев. Оля изменилась. Вернее, жестокая жизнь избавила его любимую от иллюзий, сформировала в душе стальной стержень, помогавший не сгибаться под ветрами судьбы и выдерживать все ее неожиданные повороты.
Илья с горечью признался себе, что его потери были значительно меньше. Да, он поссорился с родителями. Да, не стал поступать в медицинский вуз. Да, выбрал профессию юриста, чтобы доказать всем и прежде всего себе, что он способен найти преступника и осудить его по закону. Но пока ничего не сделал, только собирался. Его родные живы и здоровы. Он встречается с друзьями, ездит на рыбалку, его ждет теплое местечко в той юридической консультации, где он служил после школы курьером.
А у Оли? Он хотел спросить о том, куда исчезла Олина бабушка, но боялся. Мечтал узнать, почему мама в таком плачевном состоянии, и тоже боялся. А как сама Оля решилась родить ребенка, не имея твердой почвы под ногами? Эти вопросы терзали его сердце, но уверенность куда-то исчезла, остался только страх неосторожным словом растревожить Олину душу, заставить заново пережить трагедию.
— Илья, мне трудно об этом говорить, — начала Оля, опустив глаза вниз, — но наши пути давно разошлись. Тот проклятый день, — она помолчала, собираясь с духом, — поставил крест на наших отношениях и планах.
Оля сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Ее губы дрожали, но глаза оставались сухими. Сердце Ильи бешено забилось. Пан или пропал!
— Что ты этими словами хочешь сказать?
— Ничего особенного. Я прошу тебя, уезжай. Не береди старые раны. Они только затянулись.
— Но зачем уезжать? Мы хотели поговорить.
— Ты, возможно, и хотел, но я планировала сказать только это, — как отрезала Оля и встала. — Прости, но ты сбежал от трудностей еще тогда. Зачем возвращаться к старому?
Оля широко зашагала по дорожке, так и не разжав кулаки. Илья посмотрел ей вслед и вдруг понял, сколько внутренней силы понадобилось любимой, чтобы встретиться с ним через столько лет. Он сорвался с места и в два прыжка догнал девушку. Потянул ее за локоть и развернул лицом к себе. Теперь они стояли так близко, что Илья видел синюю жилку, бьющуюся на виске Оли. И испарину на лбу. И дрожащие губы.
Он даже протянул руку, чтобы коснуться и погладить ее по щеке, успокоить, сказать этим жестом, что он здесь, рядом, и теперь никому не даст ее в обиду, но поймал мятущийся взгляд, и ладонь повисла в воздухе.
— Все не так! — горячо начал он. — Ты о чем сейчас говоришь? Как я не хотел бороться с трудностями? Откуда ты взяла эту бредовую мысль?
Илья снова потянул Олю за локоть и подвел к скамейке. Она не сопротивлялась. Тогда он положил руки ей на плечи, надавил и заставил сесть, а сам плюхнулся рядом. Потом вспомнил о реакции девушки и отодвинулся.
— Почему бредовую? Я говорю о фактах.
— Это твоя правда. А разве не ты исчезла без следа, бросила меня на краю пропасти. Я чуть с ума не сошел, не зная, куда ты пропала.
Оля удивленно подняла глаза на него. И в этом взгляде было что-то родное, знакомое, из далекого прошлого. Илья не сдержался и схватил девушку за руку. Она вскочила. Испуганно выдернула ладонь и даже вытерла ее о бриджи, в которых была. Илья растерялся и посмотрел на свои пальцы: грязи нет, сухие.
— Неужели я так тебе противен? — прошептал он.
— Прости. Это рефлекторная реакция, — смутилась Оля. — Пожалуйста, не трогай меня. Мне это неприятно.
— Вызывает дерьмовые воспоминания? — Илья хотел задать вопрос мягко, ни на что не намекая, а получилось неуклюже и грубо.
Оля опять покосилась на него и помрачнела. Выражение прошлого исчезло с ее лица, будто никогда и не появлялось.
— Не твое дело! — резко ответила она.
— Вот и поговорили, — расстроенно пробурчал в сторону Илья.
— А что ты от меня хочешь? — вскинулась девушка. — Ты мне сейчас никто, и звать тебя никак. Появился из небытия, как черт из коробочки, опять наворотил дел, и претензии предъявляешь. Куда я исчезла? Я жила в родном городе еще два года после того случая. Как дура первое время ходила к тебе домой, звонила, спрашивала, куда ты пропал, но все отвечали, что вы переехали. Антон Николаевич запретил мне с тобой общаться, но я его не послушала. Как только выписалась из больницы, сразу набрала твой номер, но он был недоступен.
Оля вскочила со скамейки и встала, подбоченившись, перед растерянным Ильей. Не женщина, а Медуза Горгона с пылающей головой. Солнечные лучи проходили сквозь сетку пышных волос и нимбом распределялись вокруг. Илья снизу вверх в упор смотрел на Олю, и него было ощущение, будто его огрели сковородкой по голове, он отключился и теперь летит в потоке света в рай. А может быть, в ад.
Глава 15
— Ничего не понимаю, — бормотал он. — Я ничего не понимаю. Как жила? Я приезжал к тебе домой. Звонил твоей маме, так как твой телефон тоже был вне зоны действия. Но Галина Семеновна всегда посылала меня подальше.
Увидев, гневные искры, посыпавшиеся из глаз девушки, он тоже вскочил, и теперь смотрел на нее с высоты своего роста.
— Что за ерунда? Когда ты звонил? — теперь пришла Олина очередь задавать вопросы. — Мама мне ничего не говорила.
— Я не знаю, почему она тебе не говорила. Я звонил каждый день, пока номер не заблокировали, и всегда разговаривал с Галиной Семеновной. Но она не хотела мне ничего рассказывать, — выпалил Илья и осекся. Лицо Оли будто окаменело. Она смотрела в одну точку и шевелила губами. Кулаки разжались, и руки безвольно повисли вдоль тела.
— Ты оправдываешься? — прошептала она сухими губами и наконец посмотрела на него. — Мама не могла так со мной…
Оля обессиленно села на край скамейки. Илья опустился рядом, в который раз за несколько минут. Она закрыла глаза, положила ладони на колени и стала их методично поглаживать. Илья следил да этими движениями, и они напоминали ему колебания маятника: вверх-вниз, вверх-вниз. Комок подкатил к горлу. Илья с шумом его сглотнул.
— Олечка, родная, я не хочу делать тебе больно! Поверь! Но… А со мной как отец поступил? Я хотел бежать к тебе, когда меня выпустили из кутузки, а батя… — Илья тяжело задышал и остановился: дальше говорить просто не мог.
— Тихо, тихо. Не нервничай, — Оля сместила ладонь со своей коленки и положила на его. Слегка похлопала. — Все будет хорошо. Что тебе сделал Антон Николаевич?
— Он… Он…
Оля положила ему руку на спину и стала ритмично постукивать. Так убаюкивают и успокаивают матери своего ребенка. Неожиданно паника пропала, мысли стали ясными и четкими, Илья почувствовал уверенность, что его выслушают до конца, и заторопился:
— Батя отдал меня своему шоферу. Тот, пока меня держал отец, сделал какой-то укол в шею, и я отключился. Проснулся уже под Питером. Вот так я и оказался далеко от тебя. Телефон отец уничтожил. На память я знал только ваш домашний номер. Туда и звонил.
Они опять помолчали. Оля осмысливала полученную информацию, а Илья встревожено следил за ее лицом: верит или нет?
— Но ты мог приехать позже, — с трудом расцепив белые губы, произнесла Оля.
— Я и приехал. Оля, если я сейчас не расскажу правду, ты так и будешь считать, что я тебя предал.
— Хорошо. Говори.
— Чтобы не раздражать больше твою маму, я отправился в Саратов: надеялся там с тобой встретиться. Но оказалось, что зря. Ты документы в академию не подавала. Я покрутился, поспрашивал людей и вернулся в Питер. Много работал и осенью поехал в наш город. Жил неделю в гостинице. Ходил к тебе домой, встречался с друзьями, даже Жанке в Москву звонил — все бесполезно. О тебе никто ничего не знал.