Я лучше знакома с твоей находчивостью, и все же… никто не приходит. Не тянется к нам щупальцами магии. Ни одна прядь волос не просачивается сквозь щели в камне.
Потому ли, что загнанные в угол звери тебе не интересны, или же нас здесь и правда не достать – не так уж и важно. В какой-то момент, успокоенная, я даже умудряюсь вздремнуть, пока Волк учит Искру призывать пламя. Несмотря на ее браваду, процесс идет медленно и тяжело, словно с той вспышкой гнева и скорби она выплеснула вообще все. До капли.
Когда я, вздрогнув, просыпаюсь, лицо ее уже блестит от пота и напряжения, но на пальцах наконец пляшут огненные язычки. Я поглаживаю прикорнувшего на моем плече Кайо, который так и не восстановился после переноса, затем встаю и подхожу к Принцу, что наблюдает за обучением из темного угла.
– Невероятно красивая магия, – тихо говорит он, когда я приближаюсь. – Сложно объяснить, но она… другая. Для зрячих так же?
– Да. Их с Волком огонь несравним.
– Древняя сила… – Он вздыхает. – Думаешь, сработает?
От его серьезного тона по спине бегут мурашки, и я отвечаю нарочито бодро, лишь бы избавиться от этого ощущения:
– Ну, испытаний все равно не провести, поэтому просто делаем, что можем.
– Мы можем отступить. Подождать. Проверить ее пламя. И вернуться.
– Когда речь шла о Волке, ты был куда убежденнее.
Принц качает головой и закрывает слепые глаза, словно уставшие от сияния жаровой магии.
– Я думал, это будет битва, и Волк просто бросит в нее огненный шар или вроде того. Но то, что предлагаешь ты…
– Единственная возможность, – перебиваю я.
– Самоубийство, – возражает он.
Мы молчим, я смотрю, как пламя в руках Искры становится все ярче, увереннее, как за спиной ее вновь проступают призрачные крылья, как заливаются белым светом глаза. Сейчас она мало похожа на человека, и Волк благоговейно отступает, ну хоть на колени опять не бухается.
– Мы ведь все у нее в плену, – говорю я Принцу. – Все обитатели дворца, все жители Олвитана, других королевств. Только здесь плен буквальный и страшный, я даже не уверена, что внутри ее марионеток еще теплятся души, но и вдали от Абры, как бы свободно мы ни ходили по улицам, все существуют с оглядкой на Королеву. Это нужно остановить.
– Если выждать… – начинает он, но осекается, прекрасно понимая очевидное.
Ты три года погружала мир в хаос и набиралась сил, питаясь чужой болью, так что сейчас никто с тобой не сравнится. Ты поднимаешь острова из морей, окружаешь города костяными стенами, создаешь чудовищ, искажаешь время и путешествуешь сквозь зеркала.
Сокрушительная мощь, невиданная магия. Но есть и обратная сторона – самоуверенность. Брешь в твоей обороне, через которую я могу просочиться.
Если же выждать, если дать тебе шанс узнать о жар-птице и подготовиться – ты уже не будешь столь уязвима. Честно говоря, даже нынешняя заминка меня тревожит, но я не решаюсь давить на Искру.
– Расскажи мне об одном из своих друзей, – прошу я.
– Нет.
– Нет?
– Никаких поучительных историй, пока не выберемся отсюда.
Принц касается моей руки, переплетает наши пальцы, и я не сразу понимаю, что жжение на лице – это слезы. Я отстраняюсь, вытираю щеки, отчего Кайо едва не падает с плеча, и наконец слышу от Искры заветное:
– Я готова.
Двадцать шагов от пыльной комнаты с потайным выходом из норы до первого поворота. За ним – широкий коридор, неожиданно светлый и благоухающий стоящими в вазах цветами. Резные арки, узорчатые двери – за некоторыми слышатся голоса, но мы не таимся.
Еще тридцать семь шагов.
И первый встреченный стражник.
Он оборачивается на шум, и Принц с Волком плотнее сжимают меня с двух сторон. Конвоиры ведут пленницу, ничего больше. А то, что лица у конвоиров слишком отчетливые и человеческие, – это потому, что ты права и я совершенно не умею пользоваться собственным даром. «Свет – это все, что мы видим» – так ты сказала. И манипулируя им, я могла бы превратить всех нас в твоих настоящих солдат. Могла бы создать настолько реальную иллюзию, что даже ты бы купилась. Но моих внутренних запасов хватило лишь на легкое свечение вокруг головы Принца, которое, конечно, скрывало черты, однако мы дружно решили, что это только привлечет к нам внимание.
Впрочем, если бы я умела столь искусно повелевать светом и тьмой, то давно бы сошлась с тобой на равных и не страшилась бы теперь неизвестности. А так…
Стражник не обнажает оружие, не пытается нас остановить, и сами мы не останавливаемся. Еще десять шагов, и за спиной раздается его тяжелая поступь.
Теперь нас четверо.
Вскоре коридор расширяется и плавно перетекает в просторный холл с двумя лестницами, что тянутся вдоль стен и встречаются наверху, как пылкие любовники. Мы устремляемся к левой, и стерегущие ее солдаты тоже нас пропускают и точно так же идут следом, словно привязанные.
Я так нервничаю, что забываю считать ступени, только неотрывно пялюсь на покрывающую их ковровую дорожку.
Алую как кровь.
Мы не сразу поняли, где ты: все вокруг опутано твоими чарами, так что на внутреннее зрение Принца полагаться нельзя, а вот дар ведуна не подвел. И я едва не рассмеялась, осознав, где состоится столь значимая встреча, теперь же не могу даже предвкушающе улыбнуться. Губы дрожат. Пустое плечо ноет и кажется таким тяжелым, словно каменная рука опять там. А еще мне остро не хватает Кайо, и нутро сводит от ужаса, когда я думаю о возложенной на него миссии.
Если ничего не получится…
Мы на балконе. За спиной собралась уже дюжина стражников. Безмолвными и безликими тенями они плывут следом, не обгоняя и не пытаясь нам помешать.
Я мельком смотрю на Принца, но его белесые глаза устремлены строго вперед. На Волка – челюсть его так стиснута, что странно, почему не слышен скрежет зубов. А потом перевожу взгляд на высокие двустворчатые двери, как две капли воды похожие на черные врата при костяной стене вокруг Внутренней Абры. Размах, конечно, не тот, но в рамках дворца и это кажется огромным. Я могла бы вскарабкаться Принцу на плечи, и мы бы все равно прошли, не пригибаясь.
Волк внезапно выпускает мою единственную руку, которую удерживал, как и полагается конвоиру, толкает нас с Принцем к дверям, а сам разворачивается к страже и возводит перед собой стену огня.
– Быстрее! – командует, не оглядываясь. – Они тянут силы.
Упрашивать нас не надо. Принц уже толкает одну из створок, та поддается тяжело и шумно, и мы друг за другом протискиваемся в образовавшуюся щель.
Закрывается дверь без нашей помощи, и, отыскав взглядом твою фигуру в огромном тронном зале, я понимаю, что ты меня ждала. Наверное, даже заскучать успела, сидя на троне подле бледного как мертвец супруга.
Нас разделяют сотни шагов, но я отчетливо вижу твою сияющую улыбку и полные мечущихся теней глаза.
Да, ты ждала, но сейчас это не имеет никакого значения.
– Еще чуть-чуть, и я бы разочаровалась, – говоришь ты, вскинув подбородок, и эхо дробит и множит твои слова, вознося их осколки под круглые своды зала.
– Я бы такого не допустила, – отвечаю я, оценивая обстановку.
Десяток солдат, застывших вдоль стен и готовых в любую секунду разрубить нас на куски блестящими мечами и секирами. Экзарха, притаившегося в дымной мгле за спинкой твоего трона. Волосы, оплетающие стены и колонны, свисающие с потолка и медленно наползающие на двери, дабы отрезать нам путь к отступлению. И самое безобидное во всем этом – Короля, который вынужден довольствоваться малым троном, но вряд ли его это тревожит или угнетает. Кожа его белее снега, волосы и борода седы, а вместо глаз я издалека вижу лишь черные провалы. Только подрагивающие на подлокотниках пальцы подсказывают, что Король все же жив.
Даже странно. Зачем он тебе? Почему прах его до сих пор не смешан с родной землей?
– Ты вечно пыталась произвести на меня впечатление.
Ты встаешь с черного каменного трона, лишенного всяческих узоров, зато увитого шипастыми стеблями с едва раскрывшимися бутонами роз. Багряная ткань платья соскальзывает с колен и растекается вокруг кровавым озером.
– Вечно совала мне под нос свою доброту, беспричинное благородство, словно пыталась ими заразить.
Я замечаю, что спешу тебе навстречу и уже одолела полпути, только когда Принц хватает меня за руку.
Ты смеешься:
– Ну и где эта доброта теперь? Где благородство? Ты привела друзей на смерть. Даже я не творила ничего столь безжалостного.
Шаг, второй, третий. Ты не идешь – плывешь сквозь кровавый шелк, и волосы вздымаются вокруг песчаными дюнами и застывают, заключив нас троих в широкий золотой круг.
– На что ты рассчитывала, сестрица? – спрашиваешь ты, почти не размыкая губ, и я наконец обретаю голос.
– На память о хороших днях.
– Серьезно?
Я чувствую, как Принц пытается задвинуть меня назад, прикрыть собою, и отстраняюсь, высвободив руку.
– И на твое сердце. Оно должно было биться за мир. Должно было принести…
Я умолкаю, пораженная яростным блеском твоих глаз – чернота едва ли не стекает из них по фарфоровой коже.
– О, какая знакомая песнь. Ты что, правда не догадалась? – Ты улыбаешься, и на миг мне чудится горькое отчаяние в этой улыбке, но в следующую секунду она уже напоминает звериный оскал. – Мать рассказала мне о пророчестве той безголовой дуры в надежде направить злобное дитя на путь света. Думала, это поможет мне уверовать и обрести цель. Знаешь, как быстро я поняла, что речь не обо мне?
Пол под моими ногами дрожит, мраморные плиты вздымаются, узор дробится, и из ломаных трещин золотыми змеями вырываются туго сплетенные пряди волос. Я пытаюсь отскочить, но путы уже стягивают мои ноги покрепче иных веревок.
– В тот день рухнуло левое крыло нашего славного замка.
Ты шевелишь пальцами, будто перебираешь невидимые струны, и рядом со мной, в плену твоих волос, точно в коконе, падает Принц.
– Знаешь, как легко я догадалась, кто главная героиня этой истории? И что мне уготована роль орудия… и бессловесного стимула…